Юлиус Белох - Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

• Название: Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии
• Автор: Юлиус Белох
• Жанр: История

---

Чтобы раз навсегда обеспечить себе свободный доступ в Пелопоннес, афиняне задумали овладеть дверьми в Пело­поннес — Коринфом. Это казалось не очень трудным, так как Афины уже много лет держали гарнизон в Коринфе; но такой вопрос не следовало обсуждать в открытом Народном собрании. В Коринфе тотчас узнали о замыслах Афин; афи­нянам очень дружелюбно заявили, что город более не нуж­дается в их услугах, и афинский гарнизон принужден был удалиться. Вскоре Харес явился с эскадрою перед Кенхреями; но было уже поздно, и он принужден был, ничего не до­бившись, вернуться в Пирей. Но собственными силами за­щищаться против Фив Коринф был не в состоянии, а Спарта не могла подать ему помощи. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как войти в соглашение с Фивами. Послед­ние сначала потребовали заключения оборонительного и на­ступательного союза, но в конце концов согласились при­нять мир на условии сохранения каждою из сторон ее закон­ных владений. Этот договор принял и Флиунт, который в течение последних лет лишь с трудом отражал нападения аргосцев и аркадцев, и городов арголидской Акте.

Таким образом, Эвфрон Сикионский был отрезан от Афин; ввиду этого он решил заключить мир с Беотией и сам приехал в Фивы, где его предложения были приняты, разу­меется, с величайшей готовностью. Правда, во время пере­говоров в открытом заседании совета в Кадмее он был убит сикионскими изгнанниками; но его сын Адеас удержал в своих руках власть над Сикионом, и предложенный Эвфроном союз с Фивами действительно был заключен. Эвфрон был погребен на сикионском рынке и, как второй основатель города, получал героические почести.

Пример, который показал Эвфрон, захватив власть в Сикионе, скоро нашел последователя в соседнем Коринфе. После того как афинский гарнизон удалился из города, Ко­ринф увидел себя вынужденным для охраны своего нейтра­литета принять на службу небольшой отряд наемников; на­чальство над ним было вверено Тимофану, одному из наибо­лее влиятельных граждан города. Опираясь на это войско и с помощью неимущей толпы, он сделал попытку провозгла­сить себя тираном, но пал жертвою заговора, во главе кото­рого стоял его собственный брат Тимолеон. Коринфская олигархия была спасена; но общественное мнение, одобрив убийство, с ужасом отвернулось от братоубийцы, и Тимолеон на многие годы удалился от общественной жизни, пока наконец вдали от родины нашел то великое поприще, на ко­тором он мог обнаружить свои замечательные военные и политические дарования.

В течение этих лет Фивы воздерживались от вмеша­тельства в пелопоннесские дела, так как их внимание было поглощено более настоятельными задачами. Правда, Беотия была теперь неоспоримо первою сухопутной державою Гре­ции; но Эпаминонд хорошо понимал, что этого мало. Чтобы стать во главе всей нации, Фивы должны были приобрести первенство и на море; надо было, как выразился однажды Эпаминонд в Фиванском народном собрании, „перенести в Кадмею пропилеи афинского Акрополя". И эта цель казалась вполне достижимой. Дело в том, что новый Афинский мор­ской союз, организованный 15 лет назад, начал расходиться по всем швам. Он был создан для совместного противодей­ствия честолюбивым замыслам Спарты; теперь Спарта была обессилена, — зато Афины стали стремиться к восстановле­нию своего морского владычества, которое они утратили благодаря сражению при Эгоспотамах и потом вторично бла­годаря Анталкидову миру. Они уже возобновили свою ста­рую колонизаторскую деятельность; именно в это время бы­ли посланы на Самос аттические клерухи, и если это меро­приятие и не являлось прямым нарушением союзного дого­вора, так как Самос никогда не входил в состав союза, то все-таки дух союзной конституции был нарушен этим новым по­воротом в аттической политике, и представлялось несомнен­ным, что сам ход событий будет толкать Афины все далее по этому пути. Если Фивы, Эвбея и фракийские халкидцы уже раньше отпали от Аттического морского союза, то теперь начали подумывать об отложении и те союзники, которые еще оставались верны Афинам. Но их собственных сил было для этого недостаточно; нужна была какая-нибудь другая морская держава, которая могла бы послужить им оплотом, каким во время Пелопоннесской войны была Спарта.

Ввиду этого Эпаминонд решил создать флот. Условия, необходимые для осуществления этого плана, были, каза­лось, налицо, ибо, хотя Беотия до сих пор никогда не прини­мала видного участия в греческой морской торговле и, сле­довательно, не имела ни одного крупного портового города, но она владела обширными и очень расчлененными побе­режьями у Эврипа и у Коринфского залива, да и Эвбея нахо­дилась теперь в зависимости от Беотии. Притом, Беотия уже во время Пелопоннесской войны начала организовывать во­енный флот и после вступления Фив в Аттический морской союз снова принялась за это дело. Теперь по настоянию Эпаминонда было построено 100 триер, и он сам отправился с этим флотом в Геллеспонт (364 г.). Византия тотчас отпала от Афин и заключила союз с Фивами; Хиос и Родос, оба мо­гущественнейших члена Аттического морского союза, всту­пили в сношения с Эпаминондом, — даже остров Кеос, ле­жащий у аттического берега, счел эту минуту благоприятной для восстания против Афин. Здесь, правда, Хабрий вскоре восстановил порядок; в общем же афиняне ограничились тем, что выслали под начальством Лахеса эскадру для на­блюдения за Эпаминондом, но вступить с ним в сражение не решились. Эпаминонд также избегал нападений на собст­венно афинские земли и вскоре вернулся домой; он мог быть доволен пробным плаванием своего молодого флота. Однако тем великим надеждам, которые он связывал с созданием беотийского флота, не суждено было осуществиться, потому что вскоре наступили события, отвлекшие силы Фив совсем в другую сторону, а когда затем Эпаминонд пал при Манти­нее, с ним сошли в гроб и его грандиозные планы. Оказа­лось, что Беотия все-таки была не в силах долгое время не­сти то финансовое бремя, какое налагало на страну содержа­ние большого флота; таким образом, это первое морское предприятие Фив осталось вместе с тем и последним.

Между тем в Фессалии Александр Ферский снова уси­лил свою власть. Опираясь на сильное наемное войско, он установил в своей стране террористическое правление; так, однажды, заподозрив верность граждан Скотуссы, он велел созвать их в театр на собрание и здесь приказал своим сол­датам перерезать их. Фессалийский союз, который более не мог собственными силами защищаться против своего агрес­сивного соседа, призвал в посредники Фивы, и в середине лета 364 г. Пелопид снова двинулся на север. Александр ожидал врага на сильной позиции на высотах Киноскефал между Скотуссою и Ферами, на том самом поле битвы, где спустя два столетия погибла эллинская свобода. После жес­токой сечи войска Пелопида приступом взяли не­приятельскую позицию; но победа была куплена дорогою ценой: фиванский полководец пал в битве. В следующем году беотийцы прислали в Фессалию новое войско; Алек­сандр был вторично разбит и принужден заключить мир, по которому уступил все свои владения, кроме самих Фер и Магнесии, и обязался Беотии военной помощью. Таким об­разом, в эту минуту вся Фессалия признавала над собою вер­ховную власть Фив.

Смерть Пелопида должна была произвести в Беотии глубокое впечатление. Кажется, что в Орхомене, втором го­роде страны, начали обнаруживаться сепаратистские стрем­ления; во всяком случае фиванское правительство опасалось восстания и решило предупредить его. Прежде всего на смотре беотийской конницы были захвачены орхоменские всадники и по постановлению Фиванского народного собра­ния казнены, по обвинению в том, что они, совместно с фиванскими изгнанниками, составили заговор, направленный к ниспровержению господствующей демократии. Затем бео­тийское союзное войско двинулось против Орхомена, кото­рый, будучи предоставлен собственным силам, не мог спра­виться с могущественным врагом и вскоре должен был от­крыть ворота. Древний город минийцев был разрушен, гра­ждане его, как изменники, казнены, женщины и дети прода­ны в рабство. Крик негодования пронесся по всему грече­скому миру при известии об этих событиях; по преданию, и Эпаминонд осудил это варварство, когда по возвращении из морского похода узнал о нем. Оно не принесло пользы Фи­вам, потому что Орхомен вскоре возродился из пепла; а позднее оно было сторицей взыскано с потомков тех фиванцев, которые совершили его.

В то время как Фивы воздерживались от вмешательства в пелопоннесские смуты, элейцы решили воспользоваться благоприятной минутой, чтобы вернуть себе свои старые периэкские города, которые были присуждены им персид­ским царем, но которые аркадцы отказывались выдать. С этой целью Элида примкнула к спартанской партии в Пело­поннесе и, опираясь на нее, открыла наступательные дейст­вия против Аркадии (365 г.). Элейцам действительно уда­лось посредством неожиданного нападения взять Ласион на плоскогорье Фолоэ; но затем аркадцы сами перешли в на­ступление, наголову разбили элейцев в одном сражении и завоевали города Элейского нагорья, т.н. Акрореи. После этого победители двинулись к Олимпии, укрепили холм Кроноса, господствующий над святилищем, и заняли его гарнизоном. Соседняя Маргана в Писатиде также перешла на аркадскую сторону, и аркадцы подступили к самой сто­лице Элиде, где кипела распря между демократами и оли­гархами. Аркадцам удалось проникнуть в открытый город и дойти до рынка, но затем они были вытеснены гражданами обратно. Вследствие этого демократы, в числе четырехсот человек, принуждены были покинуть город; с помощью аркадцев они взяли крепкий Пилос, при слиянии Пенея с Ладоном, и отсюда наводили страх на олигархов в близлежа­щей столице. Второе нападение аркадцев на Элиду было от­бито с помощью ахейцев (364 г.); но богатая Элейская рав­нина осталась беззащитной и была жестоко опустошена ар­кад цами. В то же время аркадцы завоевали в Мессении горо­да Кипариссию и Пилос, которые до сих пор оставались вер­ны Спарте. После этого Архидам решил напасть на Арка­дию, чтобы дать оправиться элейцам; он взял небольшую крепость Кромнон близ Мегалополя и оставил в ней спар­танский гарнизон. Расчет оказался верным; аркадцы тотчас бросили Элиду и принялись осаждать Кромнон. Архидам снова выступил в поход, чтобы выручить крепость; но его атака на неприятельскую осадную линию была отбита, он сам ранен, и множество знатнейших спартиатов легло на по­ле битвы. Таким образом, Кромнон попал в руки аркадцев; большая часть гарнизона, свыше ста спартиатов и периэков, была взята в плен.