Изольда Иванова - «Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии

• Название: «Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии
• Автор: Изольда Иванова
• Издательство: ООО «Издательство «Эксмо», ООО «Издательство «Яуза»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-35543-3

Эта трагедия была фактически предана забвению. Подлинные масштабы этой катастрофы замалчивались советскими историками. На эту погибшую армию пала тень предательства ее командарма.

Но, в отличие от генерала Власова, 2-я ударная армия исполнила свой долг сполна — отрезанные от главных сил, окруженные в районе деревни Мясной бор, обреченные дивизии три месяца держались в «котле», погибая, но не сдаваясь, связывая значительные силы противника, сражаясь с такой яростью, что немцы поставили на дороге к Мясному бору указатель с надписью «Здесь начинается ад» (дословно: «Hier beginnt der Arsch der Welt»), а поисковики прозвали это страшное место, где земля буквально устлана костями павших, «Долиной смерти».

Данная книга — уникальное собрание воспоминаний ветеранов 2-й ударной армии, тех немногих, кому повезло чудом вырваться из «котла», кто заглянул в ад и прошел «Долиной смерти», чтобы рассказать всю правду о трагедии Мясного бора.

---

В подарок привезли для женщин сливочное масло и ветчину.

Хочу сказать, что я очень рада, что нахожусь в рядах Красной Армии, а не работаю в гражданском медицинском учреждении. Вечером получила от вас открытку, что дополнило мое хорошее настроение. Очень и очень рада, что каждая почта приносит мне письма из дома.

Убедительно прошу тратить все деньги, что получаете от меня. Тратьте на питание, особенно для Зорьки и мамы.

Ну вот, кажется, и все написала, все новости.

Другая вырезка из газеты рассказывает об убийстве четырех немцев нашими красноармейцами и комиссаром Тодриным, о чем я уже писала.

Ну вот, дорогие, пока и все. Да, Люба, напиши мне адрес Мишиной работы, а то он не отвечает. Пишите чаще и все. Целую крепко. Привет Парижской т. Ане и т. Гале, и т. Этке. Целую, Соня.

(?) апрель 1942 г.

Обратный адрес: ППС № 876, отд. медсанрота. Врач Аптова.

Дорогой Миша! Как я была рада, когда получила от Вас весточку, успокоили, родной голос из Ленинграда. Да, Вы действительно перевалили через исключительные трудности, но еще не целиком, остальную участь решим, видимо, мы, и настанет счастливая минута встречи.

Люба очень переживает из-за того, что редко читает от Вас вести. Зорька ходит в детский сад.

В другой раз напишу письмо. Будьте здоровы. Пишите. Соня.

7 апреля 1942 г.

Дорогой Миша, сегодня получила от Любы письмо, она сообщает, что Зорька жив и здоров, хорошо выглядит. Люба была в командировке на Юго-Западном фронте, откуда прилетела на самолете. Очень расстраивается из-за отсутствия от Вас вестей, сама же часто пишет.

Пишите и мне. С приветом, Соня.

30 июня 1942 г.

Дорогой Миша! Не могу не выразить своей благодарности Вам за внимательное и чуткое отношение ко мне. Вчера и сегодня я с большой радостью получила от Вас два письма и две открытки.

За последний месяц пришлось пережить трудности, но сейчас все кончилось сравнительно благополучно: я вышла, а Бориса — мужа — еще нет, живу надеждой увидеть его, так как он не один.

Домой ничего не пишу, мама очень расстроится, так как такого мужа, как Борис, редко можно найти.

Я жива-здорова. Соня.

8 июля 1942 г.

Дорогой Миша, с большой радостью получила разом все Ваши письма и тут же ответила, это было 2–3 июля 1942 г.

Сегодня решила написать более подробное письмо.

После значительных трудностей, которые вам — ленинградцам, как никому, знакомы, мы с боями вышли из кольца на заранее подготовленные позиции. В этом тяжелом переходе (8-10 км) через болота (на карте они обозначаются непроходимыми), под градом снарядов, мин и пулеметных очередей, я потеряла своего дорогого и самого близкого мне человека — мужа.

Точно судьбу я его не знаю, так как он шел позади и заведовал выносом раненых, но он до сих пор не пришел.

Я с группой своих товарищей вышла 25 июня в 5 утра.

В первые дни я его еще ждала, и сейчас надежда не хочет угасать внутри моего сознания, но, увы, его нет, и нет еще ряда наших товарищей. Тяжело переживать мне это, потерять такого человека, как Борис, — большая утрата не только лично для меня, но и для страны. Такие преданные и честные воины нужны стране; они поведут за собой всех к победе.

Борис был, есть и еще долго будет занимать большое место в моей жизни даже заочно, так как он был мне поистине настоящим и искренним другом в тяжелые и более легкие минуты нашей боевой жизни. Я еще не теряю надежды на его возвращение через любой срок. Трудно согласиться, что на этом прекратится наша дружба, начавшаяся так хорошо, с мечтами и надеждами на лучшее в условиях мирного времени.

Вот, дорогой Миша, в эти дни я получила от Вас поздравление, и мне сейчас очень больно, что моя жизнь складывается так неудачно.

На работе у меня все благополучно. К 8 Марта меня представили к правительственной награде, но дело не дошло до соответствующих органов.

Сейчас у меня сильные отеки всего туловища, лица и конечностей, резкое малокровие. Завтра направляюсь в госпиталь на лечение.

Мы сейчас находимся на отдыхе в лесу, кормят нас прекрасно, дают даже шоколад, сгущенное молоко, конфеты, печенье, не говоря о мясе, сельди и пр.

Все было б хорошо, если бы со мной был Борис.

Его родителям пока ничего не пишу, так как не представляю, как они переживут это горе: он единственный сын, остальные сестры. Маме тоже не пишу, не хочу расстраивать. С Любой поделилась так же, как и с Вами.

Пишите мне по обратному адресу, письма мне будут пересылать.

Новый адрес сообщу.

Пишите чаще и подробнее о своей жизни. Поздравляю Вас с представлением к наркомовской награде, я уверена, что Вы ее честно заслужили.

С приветом, Соня.

21 июля 1942 г.

Дорогой Миша! Как видите, я стала довольно частым корреспондентом. В последнем письме, которое я Вам писала из госпиталя, я посвятила Вас в ту неудачу, которая постигла меня.

В общем горе, которое переживает наша Родина, личное горе делается маленьким, но глубоким и сильным для меня. Я все же наивно верю в чудо, надеясь на его случайное появление, делая для себя всякие благоприятные предположения.

Борис был и есть для меня большой друг, искренний и честный товарищ, облегчавший тяжелые дни нашего существования в окружении вблизи Мясного Бора, прекрасный муж.

Из госпиталя меня направили в санаторий для подкрепления здоровья, где я сейчас и нахожусь. Здоровье мое значительно улучшилось, я даже немного начинаю поправляться. Теперь я особенно сочувствую ленинградцам, голодавшим всю зиму, в некоторой мере я испытывала то же в течение двух месяцев и сделалась похожей на тень.

Но сейчас все осталось позади. Я прекрасно питаюсь и отдыхаю, но отсутствие Бориса меня сильно терзает. Ночами я начинаю представлять варианты отрицательного характера, и мне становится страшно.

Себе домой я написала, так как мама начала волноваться, почему он не пишет, а мне надоело в письмах врать о его «благополучии» и писать «привет от Бориса».

Родителям Бориса я не решаюсь нанести невероятный удар, который его старая мать может и не перенести.

Из дому мама пишет, что Зорька носит кепку и собирается идти на войну бить фашистов. Как Ваша жизнь, что нового и хорошего? Я скоро выпишусь и буду, видимо, работать в госпитале, тогда и сообщу номер своей новой ППС. Ну, а пока будьте здоровы, пишите на адрес санатория, мне письма перешлют.

Соня.

Адрес санатория:

с. Парахино Окуловского района Ленинградской области, п/я № 15, вр. Аптова С. С.

С. С. Аптова,

бывш. военврач 59-й осбр

П. В. Богатырев 191-я стрелковая в Любанской операции

26 октября наша дивизия была переброшена из Ленинграда через Ладожское озеро под Тихвин в район Ситомли, где вела наступательные и оборонительные бои с немецкими захватчиками. 7 ноября противник прорывает нашу оборону и 8 ноября занимает Тихвин. Мы перешли к обороне, но оборона наша была активной. По нескольку раз в день мы атаковали позиции противника, не давая ему покоя, и в ночь с 8 на 9 декабря 1941 г. мы штурмом овладели Тихвином. Наш 546-й сп ворвался в город одним из первых.

После освобождения Тихвина мы с боями днем и ночью преследовали немцев, не давая им закрепиться. И так было до Волхова. Причем все это происходило в тяжелейших зимних условиях, по бездорожью, в сильные морозы.

На марше очень трудно было двигаться в ночное время — без сна, по заснеженной дороге. Красноармейцы, да и офицеры, просто спали на ходу. Идет человек в постоянной дремоте и ноги спотыкаются. Иногда кое-кто в глубокой дремоте, отклоняется от колонны в сторону и падает в снег, но тут же вскакивает и возвращается встрой.

В январе 1942 г. в районе Мясного Бора 2-я ударная сделала прорыв во вражеской обороне на небольшом участке. В этот прорыв был введен 13-й кк генерала Гусева. В эту же брешь готовилась войти и наша 191-я сд. Мы сосредоточились в лесу. Мороз доходил до 42 градусов. Пришлось развести костры. Вражеская авиация нас обнаружила и начала бомбить. Самолеты пикировали с включенными сиренами, которые издавали страшный вой. Но мы уже успели рассредоточиться и вырыть землянки, поэтому жертв было мало.

Проход был очень узкий, и по нему в дневное время пройти было трудно. Он простреливался всеми видами оружия. Мы его проходили ночью, тылы сразу за нами пройти не смогли, остались на месте. Доставка боеприпасов и продуктов питания производилась только по этому «коридору» на плечах бойцов.

Наша дивизия вступила в бой. Противник повсюду упорно сопротивлялся. Бои шли несколько недель.

Противник обычно подбирал своих убитых, но тут был вынужден оставлять их на поле боя. Похоронное бюро полка собрало целые штабеля немецких трупов. Все они; были какого-то жандармского подразделения СС, по возрасту за 40 лет, очень тучные, на рукавах какие-то знаки.