Даниэль Гуревич - Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме

• Название: Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме
• Автор: Даниэль Гуревич
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02841-4

В книге французских исследовательниц Д. Гуревич и М.-Т. Рапсат-Шарлье рассказывается о самых различных сторонах жизни римских женщин — о их воспитании, отношениях с мужьями и любовниками, труде, болезнях, религиозных воззрениях, правовом положении, влиянии на политику и многом другом. Авторы не ограничиваются лишь жизнью обитательниц дворцов и вилл — мы сможем заглянуть в хижины селян, в городские инсулы, мастерские, лупанары. Д. Гуревич и М.-Т. Рапсат-Шарлье привлекают самые различные материалы — рассказы античных авторов, надписи, папирусы, археологические находки, что позволяет им раскрыть тему во всем ее многообразии. Книга снабжена интересными иллюстрациями.

---

Оратор даже обратился к примеру весталки Фонтеи в речи на процессе ее брата Марка Фонтея, обвиненного в разграблении Трансальпийской Галлии во время своего наместничества: «Не допустите, судьи, чтобы стенания этой весталки каждодневно напоминали о вашем суде при алтарях бессмертных богов и Весты-матери. Да не скажут, что вечный огонь, содержимый ночными трудами и бдениями Фонтеи, угас от слез вашей жрицы. <…> Помыслите, сколь неосторожно и высокомерно будет с вашей стороны отвергнуть ее мольбы: ведь если бы и боги не слышали молений, держава наша не устояла бы». Таким образом, даже с поправкой на риторизм судебной речи, кажется очевидным следующее: считалось, что публичное упоминание весталки могло растрогать судей. То же самое случилось при Империи в 22 г. н. э.: Гай Юний Силан был обвинен в злоупотреблениях при управлении провинцией Азия. Его дело разбирал сенат в присутствии Тиберия, но благодаря вмешательству сестры проконсула Юнии Торкваты — «девы древнего благочестия» (priscae sanctimoniae) наказание свелось к изгнанию{526}.

Вителлий, попав в Риме в затруднительное положение, предложил сенату «отправить послов и девственных весталок с просьбой о мире или хотя бы о сроке для переговоров»{527}, но партия Флавиев была слишком сильна, и гражданская война не прекратилась.

И в менее чрезвычайных обстоятельствах весталки, конечно же, оказывали покровительство патронального типа для политической или служебной карьеры{528}. Самые ранние из точных данных на этот счет, дошедших до нас, относятся к III в. н. э., но некоторые признаки показывают, что действия такого рода бывали уже в республиканскую эпоху.

Царица жертвоприношений и фламиника Юпитера

Приносить жертвы могли также еще две жрицы: фламиника Юпитера и regina sacrorum. Их статус резко отличался от статуса весталок: они были жрицами в составе супружеской четы. Их супруги — фламин Юпитера и rex sacrorum соответственно — были непременно патрициями и могли исполнять жреческие обязанности, только состоя в браке. После смерти жены фламин Юпитера должен был оставлять свой пост, разводиться ему, как правило, тоже не дозволялось. Плутарх прибавляет к этому{529}, что существует длинный список церемоний, которые фламин может совершать не иначе как в присутствии супруги. Чета фламинов была нераздельной парой и жреческие функции исполняла именно в этом качестве; посему надо полагать, что жреческая власть фламиники была прямым следствием такого союза.

О «царице жертвоприношений» известно довольно мало, но мы знаем, что на календы (первый день каждого месяца) она приносила в жертву Юноне свинью или овечку, а значит, участвовала в заклании.

На статусе flaminica Dialis интересно остановиться поподробнее: ведь другие фламиники (супруги фламинов Квирина и Марса) упоминаются очень редко. Можно ли предположить, что и те участвовали в подобных обрядах? Наряд фламиники включает некоторые обязательные предметы: фламмей (покрывало новобрачной), обувь из кожи жертвенного животного, тутул — особую прическу в виде высокого шиньона, подвязанного священными лентами, к которой во время принесения жертвы привязывали ветку граната{530}. Эти особенности трактуют как знак того, что фламиника символизирует не действительное, а потенциальное плодородие. Так же предлагается понимать и некоторые элементы обряда конфарреации{531} (бракосочетания фламинов), а именно: будущие супруги садились в приставленные друг к другу кресла, покрытые шкурой жертвенного агнца; обряд совершал великий понтифик при свидетелях, олицетворявших участие в нем разных слоев общества, чем удостоверялись обязательства супругов перед всем городом; самое главное — они делили священный хлеб, что, как и всякая совместная трапеза, было символом союза, но в данном случае речь идет о совершенно особом продукте: полбе (far), том самом злаке, из которого весталки делали соленую муку (mola salsa). Во фламины Юпитера можно было «взять» только мужчину, сочетавшегося браком по обряду конфарреации, из-за чего их бывало трудно подобрать{532}. Юридические требования к этому древнему обычаю брака — передачи под власть мужа (manus) — были таковы, что их пришлось смягчить, ограничив одной лишь религиозной областью.

Не будем задерживаться на многочисленных предписаниях и запретах, касавшихся фламиники и четы фламинов — например, на требованиях к их ложу, ножки которого должны были быть слегка обмазаны грязью в знак укорененности фламинов в Риме (фламин не мог и отлучаться от своего ложа больше чем на три ночи). Но факт, что фламиника должна была сама ткать ритуальное облачение своего супруга («лену»), к покрою, материалу и способу изготовления которой предъявлялись строгие требования, — не просто напоминание об идеале женщины — пряхи и ткачихи: только рука супруги может прикасаться к одежде фламина, как только он один может ложиться на супружеское ложе; чье-либо иное прикосновение оскверняет ее. В определенные периоды года вводились различные табу, связанные с запретом на бракосочетание и с поведением фламиники: в некоторые дни марта{533} и июня{534} она должна была ходить с распущенными волосами, а в мае — носить траур{535}. Возвращаясь к жертвоприношениям, скажем, что фламиника носила такой же жертвенный нож, как весталки, и некоторые жертвы приносила вместе с мужем. Кроме того, она должна была приносить в жертву Юпитеру барана по базарным дням (нундинам — «каждый девятый день»){536}, подражая служению фламина и дополняя его — фламин приносил в жертву овна каждые иды.

Таким образом, активная роль этих жриц, которая дополняла служение их мужей, бывших в числе почетнейших жрецов Рима, была весьма значительна: их жертвы приносились божествам, ведавшим ходом времени. Но за рамки общих ограничений на участие в жертвоприношениях они были выведены, возможно, именно благодаря единству их брачной четы, олицетворявшей чету идеальную, чистота которой служит залогом действенности обряда.

Эти случаи были далеко не единственными исключениями из правил. Право приносить жертвы имели и другие жрицы, хотя мы и не можем точно понять почему. Таковы были салийские девы, о которых известно очень мало. Они носили «апекс» (остроконечный колпак) и воинский плащ салиев — жрецов, приносивших жертвы при начале и окончании войны. Салийские девы, будучи женской частью этой корпорации, приносили жертвы в древнем царском дворце (вероятно, Регии). Совершали жертвоприношения и некоторые жрицы культов иноземного происхождения, прижившихся в Риме: Цереры на Авентине, Кибелы и Исиды.

Женские священнодействия

Но не только жрицы справляли самостоятельные религиозные церемонии и даже не только они приносили жертвы. Варрон прямо говорит, что по «римскому обряду» женщины совершают жертвоприношения, накрывшись покрывалом{537}, и некоторые изображения сохранили для нас картины таких женских богослужений.

По некоторым праздникам матронам полагалось совершать обряды, включавшие бескровные жертвоприношения.

Юнона

1 марта, на женские календы (femineis kalendis){538}, или Матроналии, матроны приносили ладан и цветы Юноне Луцине на Эсквилине:

Чтите богиню цветами! Цветы желанны богине!
Нежным цветочным венком все обвивайте чело{539}.

Они получали подарки от супругов, совершали моления pro laude virorum («о славе мужей») и устраивали обед для своей фамилии. Сама дата объясняет этот обычай: 1 марта некогда было началом года. Таким образом, возникает параллель с декабрьскими Сатурналиями, когда подарки дарят мужчинам и рабы меняются местами с господами, и с новогодними пожеланиями. Но при чем тут Юнона Луцина, ведавшая родами, для которой мартовские календы — также годовой храмовый праздник?

7 июля, на Капротинские ноны, матроны с рабынями справляли праздник женской плодовитости, принося в дар Юноне под дикой смоковницей млечный сок этого же дерева. Об этой церемонии сказано много, особенно о символике смоковницы и козы (или козла), с которыми связаны и название праздника, и эпитет самой богини. Уже в древности пытались найти историческое объяснение ритуалам, объединявшим свободных женщин с несвободными, причем последним дозволялась неслыханная вольность поведения. Считалось, что праздник напоминает о героической преданности рабынь, которые в незапамятные времена, переодевшись, якобы заняли место своих хозяек, взятых заложницами, перепоили врагов и зажгли факел под покрывалом, дав римлянам знак, что можно истребить недругов. Но это всего лишь этиологическая легенда, придуманная для обоснования некоторых элементов обряда.

Мать-Матута

Другой древний обряд — Матралии 11 июня — включал действо, вероятно, весьма характерное для всех женских обрядов. Матроны отправляются в храм Матери-Матуты на Бычьем форуме и вводят в него рабыню, которую потом яростно изгоняют бичом. Другой момент этого ритуала: каждая матрона берет на руки ребенка своей сестры и, качая и лаская его, просит богиню о благосклонности. Овидий плохо понимает дошедшие до него обряды (Фасты, VI, 475–483):