Каролин Лэмпмен - Родник счастья

• Название: Родник счастья
• Автор: Каролин Лэмпмен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-406-X

Никки Чендлер никак не может пережить позорного побега своей матери из дому и, пытаясь скрыть свое внешнее сходство с нею, носит мешковатую мужскую одежду, выполняет тяжелую физическую работу на ранчо, сторонится мужчин.

Но ей не удается скрыть под обликом сорванца своей красоты и женственности. Встреча с Леви Кентреллом заставляет ее забыть обо всем: поверить в счастливую любовь, познать счастье материнства.

---

24

— Полегче, полегче, Сэм. Умница, Бесс, хорошая девочка.

Никки понукала лошадей, которые изо всех сил натягивали постромки, приводя в движение здоровенную машину. Доски скрипели и стонали, пока огромная люлька с тяжелым грузом ползла вверх, но сено благополучно добиралось до Леви, который ждал наверху.

Никки отвела лошадей назад, и люлька опустилась, чтобы принять новую порцию сена. Обычно скирдовать сено было довольно скучным занятием, но сегодня все было иначе. Сегодня наверху стоял Леви. Он работал вилами, разгружая сено, и его рубаха, вымокшая от пота, липла к спине и рукам, обрисовывая мощные линии торса.

Глядя на его «замечательные мускулы», которыми так восхищалась накануне Аманда, Никки почувствовала странную дрожь в животе. За удовольствие целый день любоваться, как Леви скирдует сено, приходилось платить. Когда Никки увидела, что наверх пошла последняя люлька с сеном, и поняла, что сейчас Леви закончит работу и окажется рядом с ней, ей сделалось совсем не по себе.

Никки испугалась, что выдаст себя взглядом, когда Леви посмотрит ей в глаза. Поэтому она поменялась лошадьми с Питером и повела его пару в сарай. Как это Леви удается каждый раз сводить ее с ума?

Смущенная и встревоженная обуревавшими ее чувствами, Никки остановила лошадей и выпрягла Молли из граблей. Леви сказал, что Стефани вернется в Вайоминг к началу августа. И тогда он, наверное, уедет, и она больше никогда не увидит его. Никки принялась выпрягать Оскара. Он внезапно всхрапнул и помчался в сторону. Никки не удержалась на ногах, а руки ее запутались в постромках. Она беспомощно висела на боку у лошади, и все, что она могла, — это молиться да держаться покрепче. Она лишь наполовину успела выпрячь Оскара из граблей, и теперь грабли волочились следом. Если бы Никки отпустила руки, то могла угодить либо под копыта, либо под деревянные зубцы.

Мимо промелькнул сад. Грабли зацепились за дерево у ручья, раздался жуткий треск, но это лишь заставило Оскара повернуть назад, к сараю. Они промчались мимо пруда, поленницы, угла дома, оставляя за собой обломки граблей. Наконец Оскар влетел в открытую дверь сарая и остановился.

Никки все еще висела на лошади, тяжело поводящей боками, и ее ноги болтались в нескольких дюймах от земли. Так и застал ее Леви. Он что-то говорил ей, отдирая ее пальцы от сбруи, но она ничего не слышала. Она прижалась к нему, дрожа от пережитого страха, обняла его за шею и спрятала лицо у него на груди.

Леви присел на ящик с гвоздями и стиснул ее в объятиях. Он дрожал, пожалуй, не меньше ее самой. Никки судорожно всхлипывала. Да, это жуткое зрелище — Никки, беспомощно болтающуюся на боку огромной рабочей лошади — он, наверно, не забудет, пока жив.

Придя в себя, Никки поняла, что Леви держит ее на коленях, гладит ее по голове и нашептывает на ухо какую-то чепуху, только чтобы успокоить. Он прижимал ее к себе, и она вдруг поняла, как ей хочется, чтобы он поцеловал ее — просто затем, чтобы убедиться, что она еще жива.

Ее снова окатило волной отвращения к себе. Как же она забыла отстегнуть гужи? А все из-за того, что думала не о деле, а о Леви Кентрелле. Едва не погибла из-за него и снова его хочет!

— Черт возьми, Кентрелл, я не маленькая! — прошипела она сквозь зубы, вырываясь из его объятий. — Если бы Питер сделал такую глупость, ты что, тоже укачивал бы его на коленях, как двухлетнего ребенка?

— Я… — Леви совершенно растерялся от неожиданной атаки.

— Нет, наверно! Ты небось дал бы ему по шее за то, что он не отстегнул сперва гужи. Как ты не можешь втемяшить себе в башку, что я не желаю, чтобы со мной обращались как с безмозглой бабенкой?!

Она круто развернулась и едва не наткнулась на Эмили с Лианой. Обе они ошеломленно поглядели ей вслед.

Питер как раз успокаивал Оскара и тоже проводил ее недоуменным взглядом. Он не слышал разговора и не знал, что происходило у него за спиной.

«Чего она опять взбесилась?» — удивленно спросил он у Леви.

— Не знаю. Я так понял, что она хотела получить от меня по шее.

Решившись раз и навсегда покончить с этим наваждением, Никки заперлась у себя в комнате, поклявшись не высовывать носа, пока не преодолеет это дурацкое влечение к Леви Кентреллу. Она была вся в синяках, у нее болели плечи, но она не обращала на это внимания. Душевная боль была куда страшнее физической. Всю свою сознательную жизнь Никки старалась не быть похожей на свою мать. И вот она обнаружила, что все это было напрасно: она так же похотлива, как Саманта.

Но к утру Никки решила, что можно проиграть битву и все же победить в войне. Все, что нужно, это твердая решимость и полное безразличие к Леви Кентреллу. Приняв такое решение, она наконец-то погрузилась в сон.

Наутро Никки попросила у Эмили мази натереть плечи, но в остальном вела себя так, словно ничего не случилось. Она позавтракала на скорую руку, оседлала Огневушку и отправилась на пастбище. Леви привез довольно мрачные вести, и она хотела увидеть все своими глазами. Ей не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что Леви еще смягчил краски.

Позади раздался стук копыт. Никки вспомнила про нападение на Аманду и собралась удрать, но сперва оглянулась посмотреть, кто это. Она узнала гнедую кобылу Леви и вздохнула с облегчением. К тому времени как Леви догнал ее, Никки уже успели принять безразличный вид.

— Доброе утро, — весело приветствовал ее Леви. — Что-то я не видел тебя за завтраком.

— Я завтракала раньше.

— Нельзя ли спросить, куда мы едем? — Мы?

— По-моему, после того что случилось с Амандой Лоувелл, в одиночку лучше не ездить. Мы с Питером обсудили это сегодня утром, и он со мной согласился. С сегодняшнего дня поодиночке никто ездить не должен, никто, понятно? — В его глазах блеснул лукавый огонек. — Так что, если не хочешь, чтобы я ехал с тобой, может, ты согласишься поехать со мной?

— Кентрелл, мне уже двадцать лет. Не надо обращаться со мной как с ребенком.

— Вообще-то я всегда обращался с тобой как со взрослой, даже когда ты вела себя, как маленькая. — Леви тяжело вздохнул.

— Да? А вчера?

— Господи, Никки, вчера ты меня напугала до смерти. Что же еще я мог сделать? Я увидел тебя и решил, что ты сейчас погибнешь, а я ничем не могу тебе помочь! Ты представляешь, что это такое? Может, мне надо было убедиться, что с тобой все в порядке, а может, это мне самому надо было успокоиться, я не знаю. Питер или Эмили сделали бы то же самое, если бы подбежали раньше меня.

— Я просто не думала, что делаю, — сказала Никки. — Я-то знаю.

— Ну, ошиблась. С кем не бывает? Главное, все кончилось хорошо, так что забудь об этом.

— Я все-таки… — она осеклась, глаза ее расширились, — Леви, погляди!

У самой тропы лежал мертвый теленок. Кто-то перерезал ему глотку и содрал шкуру — но клеймо ранчо Чендлеров оставил.

Никки спешилась и склонилась над теленком.

— Что за бессмыслица! Вор не оставил бы мяса, да и шкура с такой дырой никуда не годится. Кто же это натворил?

Леви тоже спешился и осмотрел следы в пыли. Потом покачал головой.

— Не знаю. Но тот, кто это сделал, хотел, чтобы мы это нашли.

— Герман Лоувелл!

— Это еще неизвестно.

— Черта с два! Кому же еще?

Леви поднял голову и окинул взглядом горизонт.

— Может быть тот, кто застрелил лошадь под Амандой?

В следующие несколько дней Никки все больше убеждалась, что Герман Лоувелл начал войну против их ранчо. За теленком последовали поваленные столбы и перерезанная проволока. Питер с Леви только и успевали, что чинить изгородь.

— Опять? — Никки с тоской посмотрела на Питера. — Третий раз за три дня! Если так будет продолжаться, у нас проволоки не хватит.

— Коровы хотят пить, — ответил Питер. — Проволока не пускает их к воде. Людям Лоувелла проволоку порезать недолго, а чинить ее тяжело. Они это знают. А потом, есть еще одна проблема.

— Что он еще задумал, этот Лоувелл?

— Лоувелл здесь ни при чем. Саранча.

— Саранча?

Эти надоедливые насекомые, конечно, портили посевы, но особого вреда никогда не причиняли.

Но, добравшись до ближайшего овсяного поля, Никки поняла, почему Питер и Леви так озабочены. Тысячи насекомых покидали высохшую прерию и перебирались туда, где была пища. Земля словно шевелилась.

— Боже милосердный! — Никки не могла оторвать глаз от этого ужасного зрелища. — И что, везде так?

— На этом поле хуже всего, но они ползут и на другие.

— И что же делать?

— Мы с Питером решили, что ничего не остается, как скосить все на сено.

Никки пришла было в ярость. Ах, они решили! Значит, с ней советоваться уже не обязательно! Но она тут же взяла себя в руки. Дурить некогда. Надо спасти то, что еще осталось от урожая.

— А бобы?

— Бобы они пока не трогают. Может, просто их не любят.