Василий Козаченко - Молния

• Название: Молния
• Автор: Василий Козаченко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Но Горецкая поняла уже, что речь идет не о Сеньке, и только плечами пожала.

- Тут что, больше никто не живет? - вернулся из комнаты Кваша.

- Я живу. И сын живет. Секька.

- Сын? А где же он?

- На работу погнали, на станцию.

Больше она ничего объяснить не могла, как ни приставал к ней Кваша. Еще, правда, сказала, что слева, в шестом номере, живут старики, родители совхозного зоотехника, а справа, в четвертом, - бывшая продавщица из совхозной лавки.

Не совсем доверяя своей памяти, Кваша решил заглянуть и в шестой и в четвертый.

Старики из шестого номера тоже ни о какой женщине не знали. Квартира бывшей продавщицы была уже на замке.

Сбитый с толку, злой Кваша растерянно топтался на крылечке. "Может, я и правда что-то напутал, - сомневался он, ругая себя. - Да нет! Сам же видел. Не повылазило же мне! Сюда она зашла, в пятый!"

Так ни с чем и побрел Кваша в город. Шел не торопясь, лениво, устало. Не дойдя до середины Терновой балки, отделявшей совхоз от Курьих Лапок, остановился закурить. Вынул из кармана кисет, скрутил цигарку, повернулся спиной к ветру, чтобы чиркнуть зажигалкой, и...

увидел Варьку.

Она вышла из ворот совхозной амбулатории, повернула направо, к оврагу, и сразу же пропала где-то за кустами.

Уже не прикуривая, как был, с цигаркой в зубах, Кваша снова бегом припустился за женой, но не догнал.

Раза два мелькнула перед глазами Варька: один раз - за оврагом, на озимом поле, другой - возле кладбища.

И потом как провалилась в узеньких окраинных проулках.

Поколебавшись, Дементий решил прекратить наконец эту дурацкую беготню, вернуться в Петриковку и поговорить с Варькой как следует, в открытую, напрямик...

- Ну, и что же она сказала? - едва сдерживаясь, чтобы не обнаружить свою заинтересованность и нетерпение, спросил Дуська, выслушав рассказ Квашп.

- А ничего, - растерянно махнул рукой Дементий. - "Иди, говорит, подальше. Залил, говорит, буркалы, черт те где прошатался, а теперь мне заливаешь? Нигде, говорит, не была и ничего не знаю".

- Бил?

- Какое там! Самому чуть глаза не выцарапала.

- Правильно. Сразу бить - это, брат, нельзя. Сначала выведать надо. Дело такое, знаешь... может, за ним что и политическое кроется.

И Дуська, не заходя в полицию, повел раздосадованного Квашу прямо к Форсту.

27

Выслушав Дуську, Форст сразу же, как гончая, напавшая на след, насторожился. Больше всего его поразило то, что Савка с этой своей листовкой так поспешно, глухою ночью подался из Скального в Петриковку и пришел именно в Варькину хату. Может, эта Варька и к коменданту Мутцу устроилась с какими-то определенными намерениями? Встречалась же она с Галей Очеретной, да еще при обстоятельствах более чем подозрительных.

Теперь, в связи с новыми данными, все - и Очеретная, и появление расклеенных листовок, и Савка Горобец в особенности, - все предстает в совсем ином свете.

Варькины странствия и свидания состоялись как раз перед тем, как появились расклеенные листовки. Так не связано ли это с теми людьми, с которыми она встречалась минувшей ночью?

Утренний допрос Савки Форст отложил. Вместо этого допросил Дементия Квашу. Еще раз уточнил, когда, где, с кем встречалась Варька, что отвечала, когда Дементий потребовал у нее объяснений. Не намекал ли ей Дементий на связи с подпольщиками, не напугал ли ее?

Нет, Дементий даже и не подумал о таком, у него ведь в голове совсем другое было. За эго Форст Квашу похвалил и снова стал допрашивать: не догадался ли он, Дементий, незаметно обыскать Варьку, - может, она с собой что-нибудь принесла? Например, листовку?

Нет, до этого Дементий тоже не додумался - и заработал легонько в зубы. Совсем легонько, и было бы, наверное, совсем не больно, если бы на пухлой Форстовой руке не было колец.

Закончив таким манером с Квашей, Форст, по своему обыкновению, вежливо предупредил:

- Тысяча извинений, но супруге о нашем разговоре ни словечка. Заруби себе на носу. И чтоб глаз с нее не спускал. Головой ответишь.

И сразу же взялся за тех, кого, по сведениям Кваши, позапрошлой ночью навещала Варька. Это было расследование детальное, придирчивое, но скрытное- такое, чтобы у поднадзорных не могло возникнуть ни малейшего подозрения.

За Галей Очеретной гестаповцы следили с самого начала, хотя встречи ее с Максимом они и проворонили.

Семья Горецких тоже была изучена довольно основательно, но это ничего нового Форсту не дало. Зато совхозный медпункт, лекарь-окруженец Пронин и его подопечные раненые - от всего этого Форста просто в жар бросило. Он радовался, что наконец-то, как ему казалось, напал на правильный след, и досадовал, что с самого начала не обратил внимания на такой махровый "цветочек", проворонил его и заметил теперь совершенно случайно.

Приказав Шроппу и Дуське следить за каждым шагом Кваши, Варьки, Горецких и в особенности Пронина, Форст уже только к полуночи вернулся к Савке Горобцу.

- Ну вот. Тысячу извинений, что приходится опять тебя беспокоить, Савка, - встретил он Горобца. - Садись, не доводи себя опять до неприятностей, рассказывай.

Измученный, до смерти перепуганный Савка, услыхав эти слова, умоляюще взглянул на Форста и не выдержал, заплакал.

Слезы, как ртутные шарики, нечасто, одна за другой, выступали на глаза и по усам скатывались на грудь.

- Вот хоть верьте, хоть нет - и рад бы сказать, так, ей-же-ей, ничего не знаю и не помню. Хоть убейте...

- Э, нет, Савка! Чего нет, того нет. - Форст перегнулся через стол. Золотые зубы заблестели перед самым лицом Горобца. - Так легко ты, Савка, не отвертишься, нет! Ты нам скажи все, что знаешь, все, что нам надо!

Потому что ты ведь много знаешь, Савка!

А Савка в этом золотом блеске увидел страшную усмешку Гуго, бледное, сухое лицо Дуськи и сразу почувствовал, как все у него внутри обмякло.

- Вот, говорила-балакала, - отчаянно крикнул он, - ну, что я там знаю? Лучше бы вы меня сразу убили.

- Нет, Савка, ты подумай: будешь говорить или нет?

Не до утра же нам с тобой тут сидеть. И плакать дело не мужское. Да и... есть же у вас такая поговорка -Москва слезам не верит.

- Да если бы я знал, про что говорить-то...

- Ну, например, про "Молнию".

Савка только тяжело вздохнул.

- Или про тех, кто тебе дал листовку...

Савка пожал плечами.

- И чего это тебя именно к ней понесло, к Варьке?

Варька у вас кто, связная или тоже листовки распространяет? Или, может, вы ей какое особое задание дали и с этим коменданту Мутцу подсунули? Ну! Говори! Про Варьку!

От этих вопросов у Савки и вправду голова пошла кругом, и он только глаза вытаращил. Так, молча, с раскрытым ртом, и сидел.

- Ну что же, Савка, выходит, ты еще не готов к ответу?

Форст стукнул перстнем о графин. Сразу же за спиной у Савки скрипнули двери, и, словно два архангела, возникли сзади Гуго и Дуська.

- Ну, деточка, ну, птенчик... - склонилось над Савкой в соседней комнате искаженное лицо Хампеля.

И Савка, не помня себя, дико, беспамятно заверещал на какой-то неслыханно высокой, безумной ноте. Нестерпимо острая боль привела его в чувство, Савка, весь в поту, как в росе, жалобно глотнул воздух и по-детскг"т умоляюще забормотал:

- Не надо, не хочу... Скажу, все скажу. Что хотите, скажу!

Но сказать хоть что-нибудь Савка действительно не мог.

С короткими перерывами Гуго и Дуська пытали Савку до самого утра. Савка снова терял сознание, но теперь

Гуго ловко и быстро, со знанием дела приводил его в чувство, и все начиналось сначала.

Бесконечно повторяющиеся допросы, истошные Савкины крики, хрипение и стопы, бледное, будто высосанное Дуськино лицо и мертвенная усмешка Гуго все это до смерти надоело Форсту.

Стоя над распростертым на цементном полу, мокрым с головы до пят, бесчувственным Савкой, Форст убедился: ни в чем таком, что связано с "Молнией", Савка действительно не замешан. Если бы Савка знал что-нибудь и что-то делал, он давно бы уже тут рассказал. И все же с ним еще не покончено. Если взяться за него с другого конца, из этого ничтожества можно еще, наверно, коечто выудить...

28

Дав отдохнуть себе и Савке часа два, Форст снова начал допрос. Обвисший, обмякший Савха едва держался на стуле. Где-то там позади, за спиной у него, стояли Дуська и Веселый Гуго.

Форст сидел на своем месте за столом. Он долго сосредоточенно и серьезно разглядывал Савку, будто в первый раз увидел его. Казалось, что-то даже участливое светилось в его взгляде.

И Савка ловил этот взгляд "Павиль Ивановитша"

с собачьей преданностью, словно это была единственная теперь сила, которая могла защитить его, отвести все страшное, ужасное, что притаилось там, за спиной. Сознание у Савки совсем померкло. Остался один только страх перед теми, кто сзади, и готовность все, все сделать - хоть сапоги лизать тому, кто был сейчас перед ним, кто сам ни разу еще его не ударил и от кого зависело все.

Форст разжал губы и как-то вяло, гадливо усмехнулся.