Пэлем Вудхауз - Дживс и феодальная власть

• Название: Дживс и феодальная власть
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Жанр: Юмористическая проза

---

Слушай, ты, позорище. Ты что это, хочешь разорить меня на телеграммах? По-твоему, я сделана из денег? Какое тебе дело, кто таков этот субъект с бачками и почему его требуется взбадривать. Просто приезжай немедленно, как тебе сказано, да смотри не тяни с этим. И кстати, съезди в ювелирную мастерскую «Эспиналь» на Бонд-стрит и возьми у них мое жемчужное ожерелье. Усвоил? Бонд-стрит, «Эспиналь», жемчужное ожерелье. Жду тебя завтра. Целую. Трэверс.

Слегка ошарашенный, но не спустивший флага, я ответил следующим образом:

Вполне уразумел Эспинально-Бонд-стритовскую – жемчужно-ожерельную сторону, но вы упускаете из виду, что приехать в Бринкли мне в настоящий момент не так-то просто, как вы, похоже, воображаете. Имеются разные трудности и т.п. Сложные взаимозависимые обстоятельства, если вы меня понимаете. Требуется глубокий анализ. Тщательно все взвешу и сообщу решение. Целую. Вустер.

Видите ли, Бринкли-Корт – мне, конечно, как дом родной и заслуживает пяти звездочек по путеводителю Бедеккера как местопроживание месье Анатоля, французского повара моей тети, так что в обычных условиях, получив от нее приглашение, я лечу туда со всех ног. Однако в данном случае я сразу сообразил, что для моего приезда в дом тети сейчас имеются серьезные препятствия. Не приходится объяснять, что я имею в виду тот факт, что там гостит Флоренс и в скором времени ожидается Сыр Чеддер.

Из-за этого-то я и колебался. Кто может ручаться, что последний, обнаружив в доме меня, не решит, что я приехал по следам первой, как юный Лохинвар, прибывший из западных стран? [ …Лохинвар, прибывший из западных стран.- Зачин поэмы В. Скотта «Мармион» (1808).] А стоит такой мысли мелькнуть у него в мозгу, и к чему, спрашивается, это приведет? Его прощальные слова про мой позвоночник все еще кровоточили у меня в памяти. Я знал его как человека, зря словами не бросающегося, если он говорит, что разломает мне хребет на четыре части, можно быть уверенным, что ровно на четыре части он и будет переломан.

Я провел вечер в волнении и беспокойстве. Будучи не в настроении пировать в «Трутнях», я рано вернулся домой и только было взялся за свою «Загадку красного рака», как зазвонил телефон. Нервная система у меня была в таком расстройстве, что я подпрыгнул чуть не к потолку. Из последних сил доковыляв до телефона, я снял трубку.

Голос, долетевший до меня по проводам, принадлежал тете Далии.

Я сказал: «долетевший», но, вероятно, правильнее было бы употребить слово «прогудевший». Недаром в девичестве и в молодые замужние годы моя тетка при любой погоде вместе с товарищами из «Куорна» и «Пайчли» [ «Куорн» и «Пайчли» - два из многих английских охотничьих клубов.] скакала по лугам и оврагам, беспокоя британских лис,- с тех пор у нее остались кирпично-красный цвет лица и небывалая мощь голосовых связок. Сам я никогда за лисами не гонялся, но кто этим занимается, вынужден, как мне говорили, постоянно орать во всю глотку, перекрикивая встречный ветер на дальние расстояния, и это становится привычкой. Если у тети Далии есть недостаток, то это – манера, разговаривая в небольшой гостиной, кричать вам в лицо так, будто вы – старый закадычный друг, скачущий с собачьей сворой по дальнему краю поля. А в остальном это – добрая, веселая, крупная женщина, сложением напоминающая Мэй Уэст [ Мэй Уэст (1893-1980) – американская киноактриса и сценаристка, обладавшая довольно пышными формами.] и, любимая всеми, включая нижеподписавшегося. Наши с нею отношения всегда были дружественными до мозга костей.

– Алло, алло, алло! – прогудела она на свой неискоренимый охотничий манер.- Это ты, Берти, голубок?

Я подтвердил.

– В таком случае, что это за разговоры про какие-то затруднения и обстоятельства, свинья ты Гадаринская? [ …свинья ты Гадаринская.- Сюжет со свиньями в Гадарине описан в Ев. от Луки. Гл. 8, ст. 37.] Он, видите ли, должен взвесить! В жизни не слыхала такого вздора. Немедленно приезжай, а не то получишь с обратной почтой вечное проклятие родной тети. Если мне и дальше придется в одиночку управляться с этим чертовым Перси, я рухну под тяжестью такого бремени.

Она замолчала, чтобы перевести дух, и я изловчился ввернуть вопрос:

– Перси – это и есть субъект с бачками?

– Он, миляга. Распространяет по всему дому непроницаемый мрак. Живем, как в густом тумане. Том говорит, если в ближайшее время положение не будет исправлено, он примет меры.

– Отчего же он в таком мраке?

– Оттого что влюбился до безумия в Флоренс Крэй.

– А-а, тогда понятно. И огорчается из-за того, что она помолвлена с Чеддером?

– Ну да. Исстрадался весь. Бродит в тоске из угла в угол, вылитый Гамлет. Так что приезжай и расшевели его. Води его гулять, пляши перед ним, рассказывай анекдоты. Все что угодно, лишь бы вызвать улыбку на этой физиономии с бачками и в роговых очках.

Конечно, она была права. Ни одна хозяйка дома не потерпит Гамлета под своей крышей. Но как подобный субъект очутился в Бринкли и отравляет там атмосферу,- это было выше моего разумения. Моя старая родственница была очень разборчива в том, что касалось приглашения гостей. Не всякий член кабинета министров был к ней вхож. Я задал ей этот вопрос, и она ответила, что все объясняется просто.

– Я же рассказывала тебе, что веду деловые переговоры с Троттером. У меня здесь гостит вся семейка: отчим Перси Л.Дж. Троттер, мать Перси миссис Троттер и лично Перси. Я-то звала одного Троттера, но миссис Т. и Перси позвонили и напросились.

– Понятно. Так называемое пакетное соглашение.- Тут я в ужасе смолк. Память моя вдруг заработала, и я вспомнил, почему короткие бачки, о которых шла речь, показались мне знакомыми.- Троттер? – воскликнул я.

Тетя неодобрительно охнула.

– Не ори, пожалуйста. У меня чуть не лопнула барабанная перепонка.

– Но вы сказали, Троттер?

– Ну да, я сказала, Троттер.

– А этого Перси фамилия не Горриндж?

– Несомненно так. Он сам это признает.

– Тогда мне очень жаль, старушка, но я к вам приехать никак не смогу. Упомянутый Горриндж не далее как позавчера пытался стрельнуть у меня тысячу фунтов на постановку пьесы, которую он лично соорудил из книжки Флоренс. Я его просьбу беспощадно отклонил. Так что сами видите, получилась бы большая неловкость, встреться мы с ним во плоти. Я бы не знал, куда глаза девать.

– Если это все, что тебя смущает, выкинь из головы. Флоренс сказала, что он раздобыл эту тысячу еще где-то.

– Вот это да! У кого же?

– Она не знает. Он держит это в секрете. Сообщил просто, что деньги достал и можно ставить. Поэтому не бойся с ним встретиться. Да даже если он и считает тебя первым гадом на земном шаре, тебе-то что? Разве мы не все такого мнения?

– Н-да, в этом что-то есть.

– Значит, приедешь?

Я в сомнении прикусил губу, вспомнив про Чеддера по прозвищу Сыр.

– Ну, что ты молчишь, бессловесный? – строго спросила моя тетя.- Говори.

– Я думаю.

– Перестань думать и ответь толком. Если это поможет тебе принять положительное решение, замечу, что Анатоль сейчас в наилучшей форме.

Я вздрогнул. Раз дело обстоит так, безусловно, было бы безумием отказаться от места за пиршественным столом.

До сих пор я лишь мельком упоминал этого Анатоля, но сейчас воспользуюсь случаем и сообщу, что его продукцию надо самому отведать, чтобы в нее поверить, степень ее совершенства никакими словами не передашь. После того как приготовленный Анатолем обед растаял у тебя во рту, расстегиваешь жилет и, отдуваясь, откидываешься на спинку стула в полном убеждении, что сверх этого жизнь уже ничего больше не может тебе подарить. Но не успел опомниться, как наступает вечер и подают ужин, еще того неописуемее, и ты испытываешь блаженство, настолько близкое к райскому, насколько способен пожелать здравомыслящий человек.

Ввиду всего вышесказанного я счел, что, как бы ни выражался и как бы ни поступил Сыр Чеддер, обнаружив меня если и не совсем бок о бок с его возлюбленной, то все же в непосредственной близости от нее, однако на риск разбудить в нем зверя придется пойти. Конечно, малоприятно быть разорванным на тысячу кусков рукой стопудового Отелло, который потом еще спляшет чечетку на твоих останках, но если в желудке у тебя при этом находится созданная Анатолем Timbale de ris de veau Toulousiane [Запеченная в горшочке сладкая телятина по-тулузски (франц.).], неприятные ощущения в значительной мере сгладятся.

– Еду,- сказал я.

– Умница. Ты освободишь меня от Перси, и тогда я смогу сосредоточиться на Троттере. А чтобы пробить до конца эту сделку, мне понадобится вся мыслимая сосредоточенность.

– Что за сделка? Вы мне так и не сказали. И что такое этот Троттер, если он вообще что-то собой представляет?