Екатерина Соловьёва - Хронофаги

• Название: Хронофаги
• Автор: Екатерина Соловьёва
• Жанр: Фэнтези

Время — это кольцо. Время — это жизнь. И пожирать его, значит пожирать самого себя… Чтобы понять это, Бертрану нужно вернуться на несколько сот лет назад, Иветте вспомнить то, что забыто, Валентину — найти и потерять то, что искал всю жизнь…

---

— Она наша, рыцарь, отступись, — обрекающе покачал головой государь. — Сделка совершена!

— Я, серый кардинал, вечный слуга Уробороса, признаю эту сделку ничтожной! — гневно ответил Бертран. — Ты всё подстроил, старый бес, я видел! И нет правды в твоих словах!

— Посмотри на нас! Посмотри! — закричал Ольши, и от голоса этого задрожали стены. — Мы гибнем, вырождаемся! Время пожирает нас…

Бертран увидел, как на коже царя и всех его вассалов вздутыми венами проступили иссиня-чёрные морщины, налились и лопнули, брызнув во все стороны красным и вонючим. Иветта закричала, когда щёки обагрились тёплой жидкостью, платье из белого стало кровавым. Она из последних сил пыталась освободиться, повиснув на мёртво сжатой кисти.

— Нам нужна её кровь! — взревел лесной государь, и все подданные эхом отозвались ему: — Нам нужна её кровь! Кровь! Кровь!

И тогда сильный и уверенный голос перекрыл все вопли, воцарившись единым в парадной зале:

— Я, младший диакон церкви святого Бенедикта, изгоняю тебя, нечистый дух, со всеми твоими полчищами и скопищами! Во имя и властью Господа нашего Иисуса Христа: будь ты искоренен прочь во искупление драгоценной крови Божьего Агнца. Отныне и впредь не смей преследовать и беспокоить этот род. Amen.

И тишина окутала тронную залу. Не сыпались больше лепестки, стол и яства обратились в труху, онемел лесной царь и все его подданные, став теми, кем им быть и полагалось — изогнутыми деревцами ольхи. Лёгкий ветер разносил серую пыль — музыкальные инструменты и зелёный плющ со светлячками.

Бертран шагнул к полузадушенной Иветте, всё ещё закованной в деревянные тиски, и одним ударом сломал гнилое дерево. Она рухнула на пол, заходясь сухим кашлем, и он помог ей подняться.

— Уведи меня отсюда, уведи, — прошептала Вета, порывисто прижавшись к хранителю.

Они вышли через высокую каменную арку навстречу песчаному озёрному дну, кое-где устланному пучками водорослей и тины. Где-то далеко-далеко наверху тонкими золотистыми лентами колыхались солнечные лучи.

— Попробуем вернуться, — вздохнул Бертран, расстёгивая плащ. — Я не знаю, выдержит ли симбионт двоих, но сейчас всё зависит от тебя. Думай о своём доме, постарайся представить его, как можно чётче.

— Мы ведь сможем вернуться? — дрожа, спросила Вета, устраиваясь под плащом на груди кардинала. — Мы ведь не останемся здесь навсегда?

— Давай, — скомандовал хранитель, нажимая пуговицы, как клавиши, что тут же застёгивались. — Вообрази свою кухню: вилки, ножи… сковородки…

Вета закрыла глаза и сконцентрировалась. Сердце, стучащее прямо под ухом одно время сбивало, навевая мысли, совершенно далёкие от дома, но потом удалось настроиться под его ритм: ту-ду, ту-ду, обои-бежевые, цветы-коричневые, кран-протекает, холодильник-бьётся током, две-табуретки, стул-шатается, пол-шахматы… кардиналы-пешки… белый-синий… шах-и мат… синий-белый… кап-кап — вода из крана… ту-ду, ту-ду — его сердце…

Глава 11 Хронофаги

Сяду ль утром за бумаги,

Молотком ли застучу —

Лезут в двери хронофаги,

Как чахоточный к врачу.

Тянут речи, как резину,

Им визиты — что бальзам,

Лезут, лезут, образины,

Как паломник к образам.

Входит гостья молодая,

Вслед за ней спешит другая.

Та купила пять ужей,

Та сменила пять мужей.

Утешать мужей спешу;

Чем кормить ужей, пишу.

Всем я должен рассказать,

Как зачать иль не зачать.

Только ложку суну в рот —

Входит новый обормот.

Хронофаги, хронофаги —

Лезут в бровь и лезут в глаз.

Отменить вас нет отваги —

Я и сам один из вас.

«Хронофаги», Виктор Фет

(написано совместно с Р. А. Дановым)

«Богом быть легко… — злился Валентин. — Всё твоё, бери, что хочешь: бабы, деньги… А человеком? Опять маяться, с копейки на копейку перебиваться, стелиться перед этими дурами, которые всё равно не дадут…»

Он то и дело сглатывал слюну: похмелье мучило жестоко, высушивая всю глотку и донимая мозги. Желудок то и дело подло подбирался к горлу, норовя вывалить переваренный эскалоп вперемежку с пельменями на пол. В голове неистово грохотали молоты, эхом отдаваясь в ушах и многострадальной челюсти. Судя по тому, как вывернуло руки и ноги, лысый снова связал его, только на этот раз чем-то крепким, не скотчем.

«И врезал, ублюдок… Господи, как врезал… У него не кулаки, а паровые молоты…»

Но и это досаждало не так сильно, как то, что она заступилась за своего седого козла.

«Жизни своей не пожалела. Значит, любит. Вон как млела, пока он чё-то там про вселенные зачёсывал. Дура… Дура и есть».

Когда она вдруг растворилась в воздухе, он, конечно, струхнул немного, а когда и лягушатник провалился, совсем дар речи потерял. Потом Олег этот со своими кулачищами… Валентин пошевелил челюстью и выдохнул от тупой боли.

Старика разложили на полу, опасаясь переносить в комнату. Под тело подложили одеяло, под голову краденую куртку, свёрнутую в ком, сверху накрыли плащом, который (мужчина мог бы поклясться в этом) едва уловимо пульсировал. Кривоносый в серой, как весенние сумерки, рубашке и таких же брюках, ежесекундно проверял глубокую рану, ероша свои короткие чёрные волосы на затылке. Олег сидел неподвижно, как изваяние Церетели, уставившись в невидимую точку, где недавно крутилась сфера, и держал пальцы на кольце, словно на пульсе.

Валентин ещё подумал о похмельных глюках, когда на полу, выложенном шахматной плиткой, прямо из воздуха закапало грязной водой. Замычав, пленник попытался отползти от возможной угрозы, пусть даже ближе к этим двум уродам в сером и вонючему бомжу.

— Э… Э! Ээ!

Кухня как-то болезненно исказилась, отдавая зелёными точками и рыбным запахом, и на цветной пластик шмякнулось нечто большое и грязное. Валентин запыхтел, изо всех сил норовя забиться под стул или табуретку. Серые наконец-то заметили «новоприбывшего» и удосужились обступить его, аккуратно разворачивая, словно новогодний подарок. Куча тряпья застонала, переворачиваясь на спину и раскинув ручищи по всему полу.

«Лягушатник…» — с отвращением подумал Валентин, узнавая ненавистный профиль и мокрые седые волосы.

Бертран с трудом сел и закашлялся.

— Куда вас Хаос носил? — тихо спросил Мартин, разглядывая бледное лицо и опустелые глаза командира.

— Да куда… — начал кардинал и громко закашлялся, выплёвывая воду, — куда только нас не носило… И над водой, и под водой… Вета… Вета!

Нажав на пуговицы, он распахнул вздувшийся плащ, открывая взгляду недвижимую девушку в сыром длинном платье, безвольно скатившуюся на пол.

— Подонок! — зло выкрикнул из угла Валентин. — Ты убил её!

Бертран бросил на него только взгляд и перевернул Иветту лицом вниз, чтобы вылить воду. Пришлось пару раз нажать на грудину, но жидкости вышло совсем мало. Положив бездыханную на спину, кардинал зажал ей нос и сделал несколько глубоких вдохов в холодный рот.

— Дыши же, дыши!

Он не сразу понял, когда искусственное дыхание перешло в долгий поцелуй, но совсем не задумался, а стоило ли на него отвечать. Тонкие руки обвили его шею, он бережно поднял Вету, придерживая за спину. Ни один суккуб не смог бы вложить столько чувства, столько теплоты и…

— Командир… мы вам не мешаем? — как бы невзначай спросил Мартин.

Бертран открыл глаза и обвёл взглядом кухню. Олег смотрел с понимающей ухмылкой, Валентин с нескрываемой ненавистью, Старик улыбался.

— Какие новости?

— Невесело, командир, — вздохнул Мартин. — Дыр становится всё больше. Похоже, хронофаги начали пожирать нашу оболочку. Слишком много у них выкачал этот голодранец, — хранитель кивнул на вора. — Теперь им мало обычных людей, они почуяли вкус внешнего кольца…

Вета медленно открыла глаза, не отводя взгляда от груди кардинала.

— Хронофаги? Это ещё кто?

— Предлагаю поесть, — буркнул Олег. — А после ужина устроить дискуссию. Мы донельзя вымотаны, симбионты тоже. Залечивать смертельные раны и держать почти сутки порталы, это, знаете ли…

Девушка поднялась, с недоумением глядя в окно: на улице вовсю расползались лиловые сумерки, перемешанные с ядовито-желтым светом фонарей:

— Сколько сейчас времени?

— Полвосьмого, — ответил Мартин, глядя куда-то на кольцо.

— К чёрту всё, — глухо заявила Вета. — Надо смыть всю эту дрянь.

И прошлёпала в комнату. Римма сидела, сложив ноги по-турецки, на аккуратно застеленном диване и вполголоса молилась. Увидев девушку, она вскочила и порывисто её обняла, прижимаясь лицом к мокрому животу.

— Надо было взять меня с собой, — шептала девочка. — Я бы помогла.

— Шшшш. Всё хорошо.

— Бертран не всегда будет рядом. А я буду.