Эмманюэль Мунье - Манифест персонализма

• Название: Манифест персонализма
• Автор: Эмманюэль Мунье
• Издательство: "Республика"
• Жанр: Философия
• Год: 1999
• ISBN: 5-250-02694-X

Издание включает важнейшие произведения Э. Мунье (1905–1950), основоположника и главного теоретика французского персонализма. Созданные в драматический период истории Франции они ярко передают колорит времени. В них развиты основные темы персоналистской философии: духовных мир личности, межчеловеческое общение, свобода и необходимость, вера и знание, выбор и ответственность. С позиций личностного существования рассматриваются также проблемы социальной революции, государства, власти, демократии, национальных отношений. Главной же темой остается положение личности в современном мире, смысл ее жизни и деятельности. Большинство произведений, вошедших в издание, впервые публикуется в переводе на русский язык. Для читателей, интересующихся историей современной философии, проблемами культуры.

От редактора fb2 — требуется вычитка по бумажному оригиналу.

---

Если мы назовем персональностью того вечного неудачника, который в каждое мгновение предлагает свои услуги личности, — нечто среднее между индивидом, его различными ролями и тем, что мы смутно ощущаем как личностное призвание, одним словом, ту самую повседневную работу, которую я веду с целью достижения персонализации, то моя личность не есть моя персональность. Она лежит по ту сторону всего этого, она — сверхсознательная, сверхвременная, неконституируемая целостность, более обширная, чем то, что мы обычно видим, более глубинная, чем те преобразования, которые я пытаюсь осуществить, чтобы достичь ее. Она является живущим во мне присутствием.

Тем не менее мы можем описать личность в соответствии с тем, как это присутствие проявляется. Здесь недостаточно представить ее как невидимую точку, которая находится по ту сторону всех ее проявлений. Личность — это не место, занимаемое в пространстве, не область, которую можно очертить и которая добавлялась бы извне к другим областям человека. Личность — это целостный объем человека, согласованность его длины, ширины и глубины, напряжение, существующее между тремя духовными измерениями: тем, что поднимается[23] снизу и воплощается в теле; тем, что направляется вверх и поднимается на уровень универсальности; тем, что идет вширь и приводит к сопричастности. Призвание, воплощение, сопричастность — вот три измерения личности.

Моя личность — это пребывающее во мне присутствие и целостность вневременного призвания, которое зовет меня к беспрерывному самопревосхождению; опираясь на материю, которая захватывает ее, личность производит остающуюся всегда незавершенной и вновь и вновь возобновляющуюся унификацию элементов, осуществляющих во мне свое движение. Первоочередная миссия любого человека состоит в том, чтобы последовательно раскрывать тот уникальный шифр, которым обозначается его место и его обязанности в универсальном сообществе, и, противостоя материальному распылению, стремиться к объединению собственных сил.

Моя личность воплощенна. Следовательно, она никогда не может полностью избавиться от материальных зависимостей, от тех условий, в которых она пребывает. Более того, она может превосходить себя, только опираясь на материю. Стремление уклониться от этого закона заранее обрекает ее на поражение: тот, кто хочет быть ангелом, становится грубым животным. Проблема состоит не в том, чтобы отказаться от чувственной жизни, от жизни среди вещей, внутри ограниченных обществ, в гуще событий, а в том, чтобы преобразовать саму жизнь.

Наконец, моя личность обретает себя лишь постольку, поскольку посвящает себя более высокому сообществу, зов которого она услышала и которое объединяет в себе отдельные личности.

Таким образом, тремя главными видами действия при формировании личности являются: размышление (поиски призвания); вовлечение (признание своей воплощенности); самораскрытие (готовность к самопожертвованию и жизни в другом). Как только личность теряет одно из этих движений, она приходит в упадок.

Подлинным злом века является то, что всем нам обычно недостает личностного начала. Но личность постоянно преследуют две болезни: индивидуализм и тирания коллектива. Ныне они достигли пика в своем злодеянии, а их последствия дополняют друг друга, ибо они представляют собой два лика одного и того же зла.

Индивидуализм поставил на место личности юридическую абстракцию, индивида, лишенного привязанностей, окружения, поэзии, индивида, которого всегда можно заменить другим индивидом, индивида, отданного на откуп первым попавшимся силам. Из этого небытия возник капитализм, подчинив все единой мерке — деньгам, заранее уготовив всем единые чувства, идеи, язык, воспитание, казарменное право; и, выступая от имени старых идеалов, он превратил анархию в наихудшую тиранию, которая переплавляет души в анонимную бесцветную и покорную магму.

Индивидуализм провозгласил самодостаточным напыщенного гражданина, отверг таинство, остался глух к духовным призывам. Капитализм возник из этого опустошения, он назвал духовными ценностями вычурности буржуазной морали и идеи, оправдывающие беспорядок. Он окрестил материализмом требование справедливости и гнев обездоленных людей, поверивших в него и пошедших за ним, чтобы затем оказаться отвергнутыми. Погоня за деньгами, за спокойной жизнью. Тип человека (хотя он, презренный, и продолжает сопротивляться), избавленного от всякой страсти, всякой тайны, лишенный смысла бытия и чувства любви, не знающий ни страдания, ни радости, обреченный на счастье и безопасность; внешне он сама вежливость, доброжелательность, добродетельность; а в повседневной жизни — наводящее сон чтение ежедневной газеты, профессиональная неудовлетворенность, скука воскресных и праздничных дней, разбавляемые слухами, сплетнями, скандалами. Когда мы прибавим сюда реснички в стиле звезды, мелкие забавы типа йо-йо, кроссворды и картежные игры, то исчерпаем перечень характеристик духовного мира буржуазной личности.

Что же касается сопричастности, то об этом лучше и не говорить. Борьба начинается уже внутри опустошенного противоречивого индивида, борьба бесчестная, прерываемая хрупкими перемириями, в ходе которой он не способен что-либо любить, даже свои сражения. И кроме того, существует семья, этот змеиный клубок, мрачный белый город, возведенный на помойке, классовая борьба — та, которая в открытую заявляет о себе, и та, которая не осмеливается прямо назвать себя — конкуренция, национализм, война, режим, который никогда сам не взрывается, потому что остается неизменным в своем постоянстве.

Когда индивидуализм и капитализм провозглашали себя защитниками личности, ее инициативы и свободы, они были столь же лживы, как и тогда, когда называли себя защитниками собственности. Они защищают слова, чтобы удобнее эксплуатировать вещи. В качестве компенсации они навязывают эти слова, вместе с некоторыми иллюзорными идеями, людям, которые в результате не чувствуют себя ограбленными как раз потому, что оказались ограбленными, они забывают о реальности, связь с которой потеряли, хотя и продолжают считать ее своей. Здесь нет никакой другой возможности, кроме осуществления экспроприации самой экспроприации.

Восстановление смысла личности должно осуществляться одновременно по всем направлениям. Если мы отдадим предпочтение одному из них, мы рискуем совершить еще большее зло.

Недостаточно, чтобы личность обрела только свои «конкретно-телесные» связи. Это, конечно, необходимо, но такое обретение остается все еще внешним, и опасности его следует предвидеть. Губительная двусмысленность вдохновляет крестовый поход, вовлекая в него тысячи людей, чтобы под предлогом борьбы за жизнь свести человека к его окружению, расе, земле, провинции (почему не к близорукости или тактильному ощущению) — ко всему тому, что привычно ему. Личность неделимо является телом и душою, а кто хочет быть ангелом, становится диким зверем. Согласен, мы принимаем эти привычные старые идеи. Но чего, собственно говоря, стоит вмешательство в «плотскую» жизнь? Помощь слабым, гарантии для претенциозных: для всех же это еще и школа смирения и защита против различных форм буржуазного идеализма. Но такое действие ни в коем случае не может стать главенствующим при спасении личности. Нельзя спастись от мертвых всеобщностей (которые ложно именуются «абстракциями») в мире особенного (которое сводится к «конкретному»), это можно сделать, только приобщая личность к живой универсальности, к которой взывает самая скромная вещь, самая скромная любовь. Конкретное: но конкретное — это не то, что находится под рукой, это то, что воспринимается как присутствие и как призыв. Нам скажут еще: вовлечение. Но вовлекаться во что ни попадя — это всего лишь самая низшая ступень вовлечения, и если оставаться на этой ступени, в первую очередь на той ступени, которая обеспечивает легкую жизнь, то возникает опасность фашизма: именно этой идеей пропитана вся его метафизика.

Обновление личности не может осуществляться как усвоение идеалистических идей, как сугубо «внутренняя» работа, не имеющая духовного основания и не знающая границ, способная завести нас в дебри психологизма. Всякое стремление непосредственно реализовать свою личность наталкивается на «персональность», которую мы определили выше и которая может либо препятствовать, либо содействовать самоопределению и саморазвитию личности. Благодаря своему богатству, весьма существенно отличающемуся от чисто внешней привлекательности индивида, эта персональность свидетельствует о внутреннем прогрессе личности. Но поскольку личность всегда пребывает по ту сторону своих свершений, эта персональность, рассматриваемая в качестве цели и, так сказать, принятая за объект, не представляет собою никакого особого интереса; это хорошо, каждый по-своему, осознает и революционер, жертвующий собой ради правого дела[24], и художник, растворяющийся в своем произведении, и святой, жертвующий собой ради Любви. Призвание быть личностью, таким образом, не имеет ни малейшего отношения к поиску персональности. Личность бесконечна, или, по меньшей мере, она выходит за пределы конечного, она создана по образу Бога, как сказал бы верующий. Персональность же всегда претендует на нечто конечное, всегда цепляется за него. В противоположность индивиду, персональность включается в действие, приобретает умение, выражает себя, но и наталкивается на препятствия, сомневается, сдерживает себя, чем-то удовлетворяется, одним словом, персональность способна на самоотречение.