Татьяна Стекольникова - Здравствуй, Гр-р!

• Название: Здравствуй, Гр-р!
• Автор: Татьяна Стекольникова
• Жанр: Фэнтези

Всего несколько дней из жизни женщины. События, которые произошли совсем недавно. Или случились сто лет назад? Роман, в котором есть все: любовь, ревность и предательство, месть и убийство, зеркала и драгоценности, коты и домовые, мистика и тени, Нина и Гр-р…

---

— Кис-кис, иди сюда, чего-то дам! — Гр-р, лежа на пузе, зазывал Морковку.

Кошка еще шире раскрыла глаза, но с места не сдвинулась…

— Громов, ты наелся?

— Мы-гы…

— Тогда начинай каяться…

— Да мне не в чем — я вообще ангел…

— Ты насильник и надругатель!

— О-о-о! Слово-то какое выдумала! Еще скажи — сексуальный маньяк…

— Конечно, маньяк! Растлитель прабабушек…

Как можно заставить женщину замолчать? Да поцеловать, конечно…

— Почти прощаю… Начинай…

— Когда ты мне рассказывала о своем первом посещении 1909 года, я думал, что мы имеем дело с ясновидением — по крайней мере, с этим я уже встречался. Тот же Карп, например, не зря же к нему толпами ходят… И то, что ты называла "была в прошлом", я считал информацией, каким-то образом полученной тобой из 1909 года. Увидела же ты Витька с собакой… Или вчера — нашла же ты журнал… Прости, я самоуверенно не принял всерьез твоих утверждений, что ты действительно БЫЛА в прошлом — была Анной, то есть своей прабабушкой. Я допускал, что ты каким-то образом видишь прошлое. И не понимал, зачем ломать комедию, делая вид, что ты — это не ты. Я даже подыгрывал тебе, но до последнего считал, что ты валяешь дурака с этим перемещением… До тех пор, пока не…

— Пока… что? — я-то знала, ЧТО.

— …пока не лег с тобой в постель. Можно целый день быть в образе, играть роль Анны из девятьсот девятого года — и ни разу не проколоться. Но зачем притворяться Анной, когда я тебя раздевал и… и… Это было бы цинично — а ты на такое не способна, это я знаю точно. Иначе я бы с тобой просто не был… Тогда остается два варианта — или ты ненормальная, или это и вправду была не ты.

— А почему ты просто мне не поверил? Ты же видел стену вместо Тюниной двери… И Тюня пропала…

— Эту чертову дверь и эту чертову фантомную квартиру я вообще выбросил из головы! Нет ее — и все! Возможно, когда-нибудь это можно будет объяснить. С Тюней проще — ушла, уехала, раз ей надо… Никто не заявил о пропаже, значит, нашла себе где-то место…

Конечно, нашла — у меня, стала моим домовым… Я это выяснила вчера.

— Почему ты замолчал? Как я понимаю, самое интересное впереди?

— Я дурак, что не послушался тебя…

Кто бы сомневался…

— Она позвонила… Я сейчас так говорю — она, — потому что теперь уверен, что тогда со мной была не ты — несмотря на твои руки, губы, грудь… Так вот, она позвонила около трех дня — а голос-то твой, только интонация чужая и речь, слова… Но зная твою любовь к словам, я не очень удивился. Она — или ты — сказала: "Я Анна. Нельзя ли нам встретиться?" Я поднялся к тебе и позвонил. Ты не открыла. Я испугался — вдруг с тобой опять что-нибудь стряслось, и открыл дверь своим ключом. Ты стояла посреди коридора в своем зашибенном платье и молча смотрела на меня. Я спросил: "Нина, что случилось?" А ты: "Нельзя ли мне выйти? Я хочу посмотреть на Энск. Не смогли бы вы проводить меня?" Я сказал — да, хорошо, сейчас только оденусь — и вышел. Я вернулся через пару минут — ты по-прежнему стояла там, где я тебя оставил. "Ты чего не одеваешься?" — спросил я. "Я не знаю, в чем тут принято ходить". Ну, ладно, затейница, подумал я, поиграем… Я достал из шкафа твою куртку, ты повернулась спиной, чтобы я помог тебе ее надеть. "А платье, — спросил я, — тебя не смущает?" — "А что не так с платьем?" — "Ну, оно не совсем для прогулок по городу…" Тут ты явно рассердилась: "Я же просила вас помочь мне с одеждой!" Я подвел тебя к шкафу, вытащил твои любимые джинсы и мой любимый полосатенький свитерок, в котором ты так соблазнительно выглядишь. "Теперь уйдите", — сказала ты. Ой-ой-ой, а что такого-то? "У вас мужчинам принято присутствовать, когда женщина переодевается?" — "Мужчина, если с женщиной спит, может и присутствовать…" — "Вот оно что! Значит, вы мужчина, с которым я сплю? Но все равно уйдите…" Я ждал тебя в коридоре и от нечего делать звал Морковку — куда-то она делась, а ведь всегда встречала меня, стоило мне у тебя появиться…

— Это потому, что коты ЗНАЮТ, кто перед ними, они умеют смотреть сквозь телесную оболочку… Морковка спряталась от Анны. В тысяча девятьсот девятом Маркиз тоже меня не принял — я же не была Анной по сути.

— В общем, стою я в коридоре, а ты кричишь из спальни: "Григорий Романович, раз уж мы спим вместе, зайдите, я не знаю, как с этим справиться…" Ты не могла снять платье и очень удивилась, когда я расстегнул молнию сбоку. Пришлось выдать тебе еще и трусики по погоде, а также показать, как правильно снимать и надевать колготки. Колготки вообще вызвали у тебя дикий восторг — ты сказала, что не представляла, что их можно надевать на голые ноги…

— Еще бы не восторг: в девятьсот девятом женщины носили вечно съезжающие чулки на подвязках… Моя прапрабабка не разрешала своим дочерям даже резинки с застежками — пажи, считая, что это делает девиц похожими на падших женщин.

— С бюстгальтером тоже интересно получилось… Короче, мы кое-как оделись. Ты требовала шляпу, но я сказал, что и так хорошо. Спускаясь по лестнице, ты бубнила, что дама не должна выходить на улицу без шляпы, и я накинул тебе на голову капюшон от куртки, потом посадил в джип. Машина вызвала у тебя просто шквал вопросов. Я еще подумал, откуда ты нахваталась таких сведений — перечисляла марки начала двадцатого века, называла скорость — в верстах, описывала особенности управления. Еще ты сказала, что дома у тебя бьюик 1907 года — с четырехцилиндровым двигателем, двухместный. Где это — дома, поинтересовался я, потому что никаких бьюиков я у тебя не видел, а тем более — таких раритетов… Где? Да в Петербурге… и ты только летом на нем ездишь — открытый… Я решил схохмить и спросил, кто за рулем. Ты гордо сказала: "Мне шофер не нужен — я сама вожу авто". Ты очень странно произнесла слово "шофер" — "шоффег".

— Так это по-французски — грассируя…

— Ты показала, где в "твоей" машине руль — торчит посередине, — и описала длинную рулевую колонку. Спросила, где тормоз, и очень удивилась, когда я продемонстрировал педаль. Потом я сообразил, что в старинном бьюике, действительно, тормоз — это здоровый рычаг справа от водителя. Я покатал тебя по городу — ты вела себя вполне нормально, ну, разве что удивлялась скорости, обилию и разнообразию транспорта на улицах. Потом мы зашли пообедать — в то кафе, куда я тебя водил в сентябре, в день, когда мы встретились. Ты никак не прореагировала…

— Это же была не я…

— Теперь-то мне понятно, но тогда я даже обиделся — сколько можно придуриваться, ведь когда мы в прошлый раз здесь были, ты потребовала, чтобы мы сели за тот самый, наш, столик… Но я все равно решил играть в твою игру до конца, чтобы узнать, наконец, чего ты добиваешься…

— …или выяснить, насколько глубоко мое умственное расстройство…

— Нет, ты не сумасшедшая… К сожалению… Тогда было бы проще…

— Грубиян…

— Согласен… Ну вот, сидим мы в кафе, и тут ты начала спрашивать, знаю ли я, кто были мои прадедушка и прабабушка… А я кроме фамилий и не знаю ничего. И ты мне рассказала, что прадед мой — благороднейший человек, что его жена, моя прабабушка, ранена была при взрыве бомбы, осталась инвалидом, а он ее не бросил, так с ней и живет, дочь у них — видимо, это моя будущая бабушка. Я спросил, что ты знаешь о бабушке. Ничего, ей же семь лет всего… Еще ты сказала, что мы с прадедушкой очень похожи: "Через двадцать лет Арсений станет в точности как вы сейчас…" Вообще ты говорила так, будто рассталась с моим прадедом вчера. Но я все равно не верил, что передо мной Анна…

— И ты, конечно, ничего не спросил ни про убийство Стремнова, ни про Шпинделя…

— Она сама рассказала — но все опять вертелось вокруг моего прадеда: Сурмин сказал, Сурмин выяснил…

— Вспомни, пожалуйста, что она говорила…

— Ну, что… Рассказала, как нашли в канале девушку, оказалось, это их горничная… Все, как в той заметке, что ты давала читать… Да, еще сказала, что окончательно порвала со Шпинделем…

— Все это я уже знаю… А дальше что было?

— Дальше… Привез я тебя назад, привел домой и оставил — сказал, позже зайду… Но получилось придти только под утро — совсем замотался. Ты больше не звонила. Я снова сам открыл дверь — в твоих окнах свет не горел, я подумал, ты спишь, и как можно тише подошел к кровати. Ты и вправду спала — в том своем красном махровом халате, который я давно нигде не видел — ни в ванной, ни в шкафу…

Еще бы ты его видел — я постаралась спрятать его от тебя подальше, чтоб не напоминал о моем позоре. И как только Анна халат раскопала?

— А теперь расскажи, как ты мне изменил…

— Я тебе не изменял! Я лег в постель — к тебе. И хотел — тебя. Я разве мог подумать, что, обнимая тебя и стягивая с тебя всю одежду, которую ты на себя зачем-то напялила, я получу не тебя? Ты не сопротивлялась, но и не отвечала мне… Все было не так, как раньше… И не потому, что у нас с тобой все предсказуемо и по накатанной схеме, нет, ты каждый раз другая, но все равно — ты. А тогда… Кто-то чужой смотрел на меня твоими глазами — даже не знаю, как сказать… Мне отдавалась другая женщина, хотя это была ты… Потом ты отвернулась от меня. Я пробовал с тобой говорить, но ты молчала. Я подумал, что, наверное, это конец, и мы больше не будем вместе. Я не мог заснуть, даже предпринял попытку снова тебя обнять, но ты меня оттолкнула. После долгого молчания ты сказала: "Григорий Романович, передайте Нине, что это моя месть ей. Неизвестно, что она вытворяет в моем теле. А с вами, потомок Сурмина, мне было хорошо. Передайте также, что у каждой из нас должна быть своя жизнь. Пусть она больше не становится мной". Тут уж я разозлился… Даже мелькнула мысль, что я живу с ненормальной бабой. Оставаться в постели я не мог, поэтому пошел в ванную — подумать. Не успел я залезть под душ, как услышал, что ты плачешь — даже ревешь в голос. Я вылез, кое-как прикрылся полотенцем и бегом в спальню. И ты сказала, чтобы я убирался, и стала кидаться подушками.