Алексей Павлюков - Ежов. Биография

• Название: Ежов. Биография
• Автор: Алексей Павлюков
• Издательство: Захаров
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0686-0

Имя Николая Ивановича Ежова известно почти любому человеку в нашей стране и многим за ее пределами. В данной книге на основе никогда ранее не публиковавшихся архивных документов, в том числе и материалов его 12-томного следственного дела, рассказывается об основных этапах жизни Н. И. Ежова, при этом первоочередное внимание уделяется его деятельности на посту наркома внутренних дел СССР в период массовых репрессий конца 30-х гг. прошлого века.

Другим главным действующим лицом книги является И. В. Сталин, который, говоря словами известного советского писателя А. А. Фадеева, «выращивал Ежова, как садовник выращивает облюбованное им дерево».

Взаимоотношения этих двух людей, начиная с момента расследования обстоятельств убийства С. М. Кирова в декабре 1934 г. и вплоть до финальной точки, поставленной в феврале 1940 г., являются важной сюжетной канвой данного исторического исследования.

---

550 тысяч рублей из секретного фонда с ведома Енукидзе было потрачено в 1934 году на выдачу пособий, которые выдавались в размерах, несопоставимых с расходами на эти цели других ведомств, причем эти пособия получали и арестованные ныне «террористки». Часть пособий высылалась людям, находящимся в ссылке по политическим мотивам, или их родственникам. Но особенно возмутил членов комиссии факт получения пособий лицами, уволенными в последнее время в ходе начавшейся чистки, причем выдавались пособия уже после увольнения. «Не чем иным, как протестом [Енукидзе] против мероприятий ЦК Партии, направленных к очищению аппарата ЦИК СССР, это назвать нельзя», — делали вывод авторы докладной записки.

Поскольку Енукидзе являлся членом ЦК, то наказание ему мог вынести только пленум ЦК. Очерёдной пленум состоялся 5–7 июня 1935 г., и в его повестку дня были включены два вопроса: 1) об уборке и заготовках сельскохозяйственных продуктов и 2) о служебном аппарате Секретариата ЦИК Союза ССР и о тов. А: Енукидзе.

Разобравшись с тем, как и когда следует проводить прополку и уборку нового урожая сельскохозяйственных культур, участники пленума заслушали затем Ежова, выступившего с докладом по второму пункту повестки дня. Добросовестно изложив следственную версию о пяти террористических группах, готовивших убийство вождя, Ежов не стал ограничиваться одной лишь констатацией «фактов», а использовал их для построения политической концепции, положившей начало новой волне гонений на бывших троцкистов.

Прежде всего Ежов обратил внимание слушателей на ряд положений статьи Л. Д. Троцкого «Рабочее государство, термидор и бонапартизм», опубликованной в одном из последних номеров издававшегося в Париже журнала «Бюллетень оппозиции». В этой статье Троцкий писал о «термидорианском» перерождении руководства партии и советского государства и заявлял, что сложившийся в СССР политический режим представляет прямую и непосредственную угрозу всем социальным завоеваниям пролетариата. Приведя несколько цитат, Ежов сделал из прочитанного вывод о том, что, говоря о необходимости отстранить от руководства партией и страной «бонапартистскую» верхушку, Троцкий на самом деле имеет в виду насильственное низвержение власти, то есть дает «совершенно законченную и развернутую программу террора», прикрываясь заботой об интересах отечественного и международного пролетариата. Из этого, по мнению Ежова, следовало, что теперь, то есть после ареста лидеров зиновьевской оппозиции, Троцкий превратился в главного вдохновителя и организатора террора против руководства партии и правительства.

Данный вывод подтверждался показаниями проходящего по «кремлевскому делу» М. К. Чернявского, рассказавшего о якобы полученном им от американского троцкиста Ряскина задании совершить по возвращении в СССР убийство Сталина, а также показаниями другого обвиняемого, М. И. Новожилова, о высказываниях самого Чернявского, будто бы заявлявшего, что лишь физическое уничтожение Сталина способно изменить в стране политический режим. Все это, по мнению Ежова, свидетельствовало о «прямой причастности заграничного центра троцкистов к организации террористической работы в СССР».

Начатая в 1935 году атака на проживающего в эмиграции Троцкого, получившая дальнейшее развитие в последующие годы, продемонстрировала, насколько болезненно воспринималась Сталиным деятельность его главного оппонента. И дело было не только во влиянии Троцкого на положение в СССР (здесь его возможности были весьма ограничены), но и в том разлагающем воздействии, какое Троцкий своими разоблачениями, а также деятельностью поддерживаемых им леворадикальных организаций оказывал на мировое коммунистическое движение, которое рассматривалось Москвой как важнейший инструмент своего влияния на ситуацию в отдельных государствах и в мире в целом. Отныне компрометация Троцкого внутри СССР и, особенно, за его пределами становится одной из важнейших задач органов государственной безопасности страны, а также действующей в тандеме с ними сталинской пропагандистской машины.

Поговорив о Троцком и его зловещих замыслах, Ежов плавно перешел к теме Енукидзе и обвинил последнего в создании режима наибольшего благоприятствования для злейших врагов советской власти:

«Всю эту белогвардейскую мразь, которая засела в Кремле, вы изо дня в день поддерживали, всячески защищали, оказывали им материальную помощь, создавали обстановку, при которой эти отъявленные контрреволюционеры, террористы чувствовали себя в Кремле, как дома, чувствовали себя хозяевами положения»{142}.

«Систематически получая агентурные данные НКВД об антисоветских настроениях и высказываниях отдельных сотрудников ЦИК СССР, — продолжал информировать своих коллег Ежов, — Енукидзе на все эти заявления и сигналы отвечал: «работники работают в аппарате ЦИК много лет, люди проверенные, заменять их некем и незачем»{143}.

Когда же за дело взялась созданная Политбюро комиссия, то выяснилось, что из 107 проверенных сотрудников ЦИК СССР лишь девять человек можно оставить на работе в Кремле, а остальные подлежат увольнению или переводу в некремлевские учреждения.

Назвав Енукидзе типичным представителем разлагающихся и благодушествующих коммунистов, разыгрывающих из себя за счет партии и государства «либеральных» бар, которые не только не видят классового врага, но фактически смыкаются с ним, становятся невольно его пособниками, открывая ворота врагу для его контрреволюционной деятельности, Ежов сообщил, что есть предложение вывести Енукидзе из состава ЦК ВКП(б). Пленум поддержал это предложение.

К этому времени Енукидзе уже расстался со своим руководящим постом в Москве, В начале марта 1935 г. его утвердили председателем ЦИК Закавказской Федерации, затем, по мере того как скандал вокруг него разрастался, он был переведен на должность уполномоченного ЦИК СССР по Минераловодским курортам, а финалом падения стало его назначение, уже после пленума, директором Харьковского областного автотранспортного треста.

С такой биографией, как у Енукидзе, пережить 1937 год было, конечно, невозможно — в феврале этого года он был арестован и восемь месяцев спустя расстрелян. Та же участь постигла и основных фигурантов так называемого «кремлевского дела». Летом 1937 года часть из них расстреляли, некоторым другим увеличили срок заключения, а затем все равно расстреляли, так что когда в середине 50-х годов, после смерти Сталина, пришла пора реабилитации — освобождать было практически уже некого.

Глава 14 В борьбе за чистоту партийных рядов

Установившаяся в стране после убийства Кирова атмосфера повышенной подозрительности по отношению к любым проявлениям политического инакомыслия создавала благоприятные возможности для более глубокой, чем раньше, чистки партии от разного рода сомнительных, с точки зрения Сталина, элементов. Собственно говоря, очередная, третья по счету, партийная чистка, начатая в 1933 году, в это время как раз и проходила. В первых десяти регионах ее, как и планировалось, завершили к XVII съезду, еще в десяти областных и краевых парторганизациях она заканчивалась, а в остальных — должна была быть проведена в 1935 году. Теперь всю эту работу нужно было как-то приостановить, а затем начать сначала и уже совсем по-другому.

Конечно, то, что в одной из организаций, прошедших чистку, а именно в ленинградской, была обнаружена группа заговорщиков-террористов из бывших оппозиционеров, давало в руки Сталина некоторые аргументы, но они были все же недостаточными для того, чтобы просто отменить под этим предлогом результаты чистки, проведенной уже в половине регионов страны. Надо было придумать что-то другое, и определенные условия для этого имелись.

Дело в том, что в организациях, закончивших чистку, с 15 декабря 1934-го должен был начаться обмен партбилетов образца 1926 года на новые, поскольку листки для отметки членских взносов в действующих билетах ограничивались 1934 годом. В принципе, это была чисто техническая процедура, но если подойти к делу творчески, то даже такому рутинному мероприятию можно было придать совершенно новый смысл. Надо было только отодвинуть сроки начала обмена, чтобы иметь возможность все как следует обдумать и подготовиться.

16 декабря 1934 года на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) по инициативе Сталина принимается решение отложить до особого распоряжения намеченный обмен партбилетов и обсудить на Оргбюро практические меры, обеспечивающие «серьезное и вдумчивое» проведение такого обмена.

31 декабря решением Оргбюро создается специальная комиссия во главе с Ежовым, которой дается задание разработать и внести на утверждение Политбюро проект постановления о порядке обмена. Одновременно Отделу руководящих партийных органов ЦК ВКП(б) поручается командировать десять своих работников в местные партийные организации (в Москву, Ленинград, Киев, Харьков и др.) для проверки условий хранения партийных билетов.