Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 2, Море)

• Название: Иван Грозный (Книга 2, Море)
• Автор: Валентин Костылев
• Жанр: История

---

С большой осторожностью, полушепотом, заговорили дьяки о подготовке кораблей для Керстена Роде. Иван Васильевич ссылается на английскую королеву, - она-де не чуждается принимать на службу корсаров. Френсиса Дрейка, закоренелого пирата, она жалует, держит в почете... "Разве гишпанские, голанские, польские, немецкие и иные пираты не пользуются поддержкою своих правительств?" Морской разбой стал политическим делом в Европе. Корсары не только грабят встречные суда чужестранцев, но и захватывают чужие земли в теплых странах и приносят их в дар своим государям... Именитый лорд Томас Кобган со всеми своими сыновьями занимается разбоем, даже королеву не слушает...

Иван Васильевич на днях обратился к польским дьякам с речью:

- Знает ли кто-либо в христианском мире, чтобы русские люди ходили по морям, хватали бы и грабили торговых людей иных стран? И теперь не ради поживы чужим добром принял я атамана Керстена Роде на свою службу, а ради защиты от морской тати своих русских, торговых людей и гостей иноземных...

Дьяки очень хорошо понимают, в чем тут дело, но поймут ли его, государя, иноземные владыки?

Колымет насмешливо махнул рукой:

- Чего уж оправдываться? Как говорится: "Всякий поп по-своему поет". Поделом нашего государя Змеем Горынычем на весь мир огласили... Как-никак с разбойником дружбу свел, у всех на глазах.

Алехин покачал головой, сокрушенно вздохнул:

- Дожили! Видел я его... Василий Грязной его словил... Смотреть страшно. И вот наши посудины в море поведет. И без того немецкие князи на весь мир галдят о "московской опасности", а тут и вовсе на стену полезут. А главное - свои у нас есть мореходы пригожие. Обошлись бы!

- Герцог Георг Иоганн Фельденский из Элькоса уже бил челом своему императору, чтоб пойти войною на царя...

- Того еще не хватало... Мало у нас ворогов!

- Господь ведает, што будет. Уберусь-ка я с племяшей подобру-поздорову в Юрьев на службу к Курбскому, - вздохнул Колымет.

- А меня в Нарву отсылают, - сказал Алехин. - И то слава богу.

- Братцы! Чего уж тут! Вишневецкий и тот сбежал к королю.

- Тише, тише! - зашикал Алехин. - Кто-то идет.

В Посольскую избу вошел друкарь-печатник Иван Федоров. Низко поклонился дьякам. Они не ответили. Колымет подумал: "Тоже царский прихлебатель". Дьяк Алехин недовольно засопел носом: "Ах ты, сермяжная посконщина". И все втайне пожалели, что выгнать посохом его из избы нельзя - до царя может дойти. А царь только на днях его расхваливал за "Апостола". Бояре его после того на дух не пускают. Что он за человек? За что царь-государь жалует? Книги? "Апостол"! А что в том толку, какая корысть? Не нужны они. Обходились и без них. Дьяки и без федоровских книг довольно грамотны. Доход отбивать у переписчиков? Ах, пес!

Колымет не сдержался и крикнул:

- Эй, Змаил, чего спишь?.. Не видишь, чужие лезут.

Татарин встрепенулся, вскочил, ухватился за секиру.

- Ладно... Сиди!.. - махнул рукой Колымет. Цель была достигнута, печатник смущенно произнес:

- Прощенья прошу... коли не вовремя.

И низко, до пояса поклонился.

- К Борису Федоровичу Годунову шел яз... будто их милость изволили в Посольскую избу жаловать?

Колымет, презрительно посмотрев на Ивана Федорова, усмехнулся:

- Чего тебе надобно от Бориса Федоровича?

- Бить челом осмелился его милости... Заступничества ищу...

Дьяки переглянулись.

- Челобитье? Годунову? Заступничества? - повторил Гусев насмешливо.

- Обижают нас земские приказчики. Хлеба не дают друкарям... да олова, да овса коню...

Дьяки расхохотались.

Иван Федоров тяжело вздохнул. Спросил удивленно:

- Смешон, видать, яз, коли изволите смеяться?

Колымет нахмурился:

- Не туда попал, дяденька! Годуновым тут не место. Шествуй в Земский приказ.

- Был яз и там. Боярин не принял. Дескать, не ко времени, да и худороден яз. К дьяку был послан, а дьяк наказал слуге: недосуг, мол!..

- Больше того говорить нам не о чем. Бог спасет. Иди с миром в свою палату.

Иван Федоров поклонился и при общем молчании вышел вон из Посольской избы.

Дьяки самодовольно переглянулись. Им было приятно видеть унижение человека, обласканного царем.

После его ухода Колымет сказал надменно:

- Возомнил друкарь о себе не по чину... Подумаешь - "Апостол"! Все полезли к царю. Неразборчив стал Иван Васильевич. Охрабрил холопьев.

- Да ладно. Бог с ними! Стало быть, надоели царю старые слуги.

- Малюта тут еще двух каких-то бродяг царю казал. Один будто соловецкий монах-расстрига, Беспрозванным его величают. Другой якобы холмогорский мужик Ерофей Окунь. С Северного моря забрели к нам корабленники. Святые отцы с Соловков послали будто в Москву-то по корабельному делу.

- А я так думаю, господь бог всякую тварь двигает нам на пользу. Развалят они царство.

- Истинно: плесень - и та нам в пользу... Царь задумал новый дворец строить, камень понадобился. Городовой приказчик Семен Головня да боярин Фуников знатно поживились на том деле. Плесень будто с камня сводят... А никакой плесени и не было.

- Дворец? - разинул от удивления рот Алехин. - Какой дворец?

- Тише! Тише! Молчи. Никому ни слова, - всполошился Гусев. Государева тайна.

- От кого же то узнал?

- От дьяка Григория Локурова, што у боярина Фуникова сидит на Каменном дворе.

В Посольскую избу с шумом и хохотом ввалились Василий Грязной, Алексей Басманов и князь Афанасий Вяземский... В собольих шубах, нарядные, краснощекие с мороза, сытые и хмельные... Отрыгивая и смеясь, важно развалились на скамьях.

Дьяки поспешно вскочили и низко, едва не до пола, отвесили им поклоны.

- Добро жаловать, батюшка Алексей Данилыч, да батюшка князь Афанасий Иванович, да батюшка Василий Григорьевич! Не обессудьте нас, холопов государевах малых...

- Ладно. Буде! - махнул рукой сильно хмельной князь Вяземский. В это время у него выпал посох из рук. Оба дьяка бросились поднимать и нечаянно стукнулись лбами, да так сильно, что всем стало слышно.

Басманов, Вяземский и Грязной громко расхохотались. Упал посох и у Басманова. Оба дьяка бросились поднимать и его и снова стукнулись лбами.

Надрываясь со смеха, Басманов крикнул:

- Ах вы, лукавые! Помните: дьяк у места, что кот у теста; а дьяк на площади, так прости господи.

- Истинно говорит Малюта: дьяка создал бес...

- Пришли мы проверить усердие ваше, - сказал Грязной. - Где народ? Где Висковатый? Где дьяки и подьячие?

- Занедужили...

Басманов поднялся и погрозил кулаком:

- Обождите. Скоро вам лекарь будет.

Князь Вяземский сказал, насупившись:

- Поедем в прочие приказы... Срамота! Государя не слушают.

- Видать, во всех приказах дьяки занедужили... Куда ни придем - везде пусто... - засмеялся Василий Грязной. - Будто сговорились.

- Знать, чуяло сердце государя, коли послал нас по приказам... Говорил он уж дьяку Васильеву... И впустую.

Вдруг Басманов хлопнул по столу ладонью:

- Дьяки! А знаете ли вы, что дацкий человек Керстен Роде в Нарву завтра отъезжает?

Дьяки замялись.

- Ну! - грозно крикнул Басманов.

- Не ведаем! - пролепетал Алехин.

- Плетей захотели? Нешто вы не посольские дьяки? А?

- Посольские, батюшка Алексей Данилович, посольские, - совсем растерявшись, в один голос залепетали дьяки.

- А коли посольские, почему не ведаете? Разгневать пресветлого батюшку Ивана Васильевича восхотели?

Оба дьяка упали на колени:

- Не пытайте нас, не приказано нам о том говорить. Государева тайна.

- То-то! - грозно сверкнул глазами Басманов. - Помалкивайте.

После этого все они так же, как вошли, шумно, с хохотом, вывалились из Посольской избы.

Дьяки дрожали, не смея подняться с пола. Опомнившись, плюнули с досадой, обругались, встали. В Посольской избе должно бы сидеть более двадцати дьяков и подьячих, но кто уехал на охоту, кто от похмелья еще не пришел в себя, иные просто поленились идти на работу. В последнее время вовсе не стало боярского надзора в приказах.

- Пресвятая троица, помилуй нас!.. Выдержим ли мы, - осеняя себя крестом, проговорили дьяки. - Теперича жди царского гнева!

IV

Война идет.

Ни на одну минуту царь Иван Васильевич не забывает этого.

На литовских рубежах его полки ведут борьбу с Сигизмундовым войском.

На приморской древней русской земле, изгоняемые с нее царскими воеводами, обезумевшие от неудач немцы продолжают противиться.

На севере, в Эстонии, русские воины вступили в единоборство с войсками Эрика свейского.

Кровавые схватки не утихают, хотя грамоты о перемирии на многих языках усердно развозятся разноплеменными гонцами из одной страны в другую.

Керстен Роде зашил в свой камзол, около сердца, охранную грамоту, врученную ему собственноручно царем Иваном Васильевичем.

Наказ: стать атаманом над семью кораблями, снаряженными в гавани под Нарвой; сопровождать караваны московских торговых судов в западные царства; бить беспощадно шведских, польско-литовских и иных пиратов, осмеливающихся нападать на московские суда, точить каперские корабли либо захватывать их в полон и приводить в русские порты; каждый третий из захваченных кораблей сдавать в казну, также лучшую пушку передавать Пушкарскому приказу; самим ни на кого не нападать и убытка никому не чинить.