Эльза Вернер - Проклят и прощен

• Название: Проклят и прощен
• Автор: Эльза Вернер
• Жанр: Исторические любовные романы

Читателям, уже знакомым с произведениями Э. Вернер («Фея Альп», «Развеянные чары», «Эгоист» и др.), и тем, кому ее имя еще не известно, будет одинаково интересно прочесть предлагаемые два романа, которые без преувеличения можно назвать лучшими романами талантливой немецкой писательницы. В соответствии с законами жанра «дамского романа», их положительные герои — яркие личности, волевые люди, мужчины отважны и благородны, а женщинам сильный характер не мешает быть нежными и очаровательно-женственными. Отрицательные герои наделены не менее пылкими страстями, и жизнь приводит тех и других к яростному единоборству.

Романы, написанные, как все произведения Э. Вернер, очень увлекательны, насыщены событиями, и хотя главное их содержание — любовь и связанные с ней переживания героев, в первом из них — «Архистратиг Михаил» — есть детективная линия и даже действуют шпионы, а во втором — «Проклят и прощен» — плетет интриги жестокий и коварный священник. Но судьба покровительствует влюбленным и, вопреки всевозможным препятствиям, приводит их к счастью.

OCR — Оксана Львова

Spellcheck — Вера

E. WERNER (Elisabeth Burstenbinder) // Gebannt und erlost (1884)

Эльза Вернер, «Архистратиг Михаил. Проклят и прощен»

Пер. с немецкого. — Харьков: Издательский дом «BBN», 1994, 576 с.

---

— В будущее воскресенье мы поедем в Верденфельс навестить нашего двоюродного брата, пастора Грегора. Не можете ли и вы прийти в его дом?

— Нет, — серьезно ответил Пауль. — С тех пор как я узнал, какие отношения существуют между пастором Вильмутом и моим дядей, я не могу бывать в пасторате. Но вы, может быть, опять отправитесь на прогулку в окрестности деревни, и, пожалуй, мы могли бы встретиться, как тогда, у замковой горы.

— Возле орешника! — радостно сказала Лили. — Это прекрасная мысль. Около полудня я буду там, только обещайте мне, что до тех пор вы не лишите себя жизни.

— Хорошо, я еще подожду некоторое время; может быть, еще не все потеряно, — и Пауль, еще раз пожав руку своей новой союзницы, направился к ожидавшему его экипажу.

После его отъезда Лили вернулась домой в приподнятом настроении, занятая своей миссией. Она стала вдруг, как ей казалось, лицом, на влияние которого рассчитывают и которое приняло меры для предупреждения самоубийства. Девушка уже более не сомневалась, что ей удастся растрогать сестру: ведь молодой барон хочет застрелиться, если она не изменит свое решение. Было, однако, просто удивительно, какую волшебную власть имеет Анна над мужчинами, что они все без исключения влюбляются в нее. В одно утро ей были сделаны предложения двумя лицами, и она не нашла ничего лучшего, как обоим отказать. Лили считала, что как земные блага, так и предложения распределены неравномерно: одно из них должно было бы достаться ей, младшей сестре.

«Конечно, второе», — мысленно прибавила она.

Глава 9

На следующий день утром Раймонд Верденфельс стоял у окна в своем кабинете. Зимний день уже начался, но солнце не показывалось. Несмотря на то, что небо было серо, в неприветливой дали ярко и отчетливо вырисовывались очертания «предсказательницы бури» — вершины Гейстершпица; нависшие облака также предвещали непогоду. Раймонд опять смотрел на белую вершину, но не с обычной усталой задумчивостью: сегодня в его взгляде было что-то мрачное и тревожное. Беспокойство обнаруживалось во всех его движениях, когда он, скрестив на груди руки, ходил взад и вперед по комнате; потом он подошел к столу и нажал кнопку звонка.

— Попросите ко мне господина Верденфельса, — сказал он вошедшему слуге. Тот хотел удалиться, чтобы исполнить приказание, но у самой двери барон остановил его вопросом: — Мой племянник, вероятно, был вчера в Бухдорфе?

— Нет, ваша милость; насколько мне известно, молодой барон ездил в Розенберг; по крайней мере, туда был заказан экипаж.

Раймонд ничего не ответил и сделал слуге знак удалиться.

— Я так и думал, — прошептал он. — Пауль не хотел терять ни одного дня.

Десять минут спустя в комнату вошел Пауль. По-видимому, он ночью мало спал — он был бледен, утомлен и тщетно старался выказать обычную непринужденность в тоне и обращении. На всем его существе лежал отпечаток уныния. Ясно было видно, что полученный вчера отказ поразил его в самое сердце.

Раймонд также заметил эту перемену, но не ждал никаких объяснений, и его голос звучал необыкновенно кротко, когда он спросил:

— Я не помешал тебе своим приглашением? Еще очень рано.

— О, нет, я уже встал, — ответил Пауль, — но меня удивило, что и ты уже на ногах. Ты ведь привык спать до полудня, так как страдаешь по ночам бессонницей.

— Да, это несносная привычка моего одиночества, — ответил Раймонд. — Я чувствую, что она расстраивает нервы, и в последнее время пробовал бороться с нею.

Пауль с удивлением смотрел на дядю: в первый раз он услышал, что тот высказывает намерение бороться против чего-нибудь. До этих пор он безвольно поддавался своим настроениям и склонности к мечтательности. Молодой человек с первых слов понял, что странное раздражение дяди против него исчезло. Раймонд опять выказывал прежнюю благосклонность, и теперь даже не был таким холодным и равнодушным, как обыкновенно. Он поинтересовался впечатлением, которое произвело имение Бухдорф на своего нового владельца, и Пауль старался проявить живую заинтересованность, являвшуюся для него единственно возможным способом выразить свою благодарность. Но светлое счастливое чувство, с которым он еще вчера утром думал о своем собственном имении, исчезло вместе с надеждой ввести туда молодую хозяйку. Однако он подробно рассказал о посещении имения и о разговорах с арендатором.

— Ты был совершенно прав относительно моего переселения, — сказал Пауль. — Я останусь в Фельзенеке до того времени, если ты ничего не имеешь против.

Раймонд окинул его испытующим взглядом и спросил:

— Ты думаешь прожить здесь всю зиму в уединении? Это довольно смелое решение для такой натуры, как твоя. Но я, возможно, смогу облегчить его тебе. Я хочу предложить тебе... Не хочешь ли ты сопровождать меня в Верденфельс?

Пауль подумал, что ослышался.

— В Верденфельс? — переспросил он, остолбенев от удивления. — Ты хочешь уехать туда?

— Да, на несколько дней.

— Но ты не переступал порога замка со дня смерти твоего отца и вообще в продолжение шести лет не расставался со своим Фельзенеком, а теперь...

— Теперь я отменил это, — перебил Раймонд тоном, не допускавшим ни удивления, ни возражений. — Впрочем, если у тебя нет охоты сопутствовать мне, то я не принуждаю, и ты можешь оставаться здесь.

— Нет, я безусловно предпочитаю сопровождать тебя, — сказал Пауль, рассчитывая, что там, в замке, легче будет наладить связь с Розенбергом.

— Хорошо! В таком случае мы выедем в два часа, я уже вчера послал управляющему приказание приготовить комнаты. Мы возьмем только самых необходимых слуг, в том числе, конечно, и твоего Арнольда. Значит, готовься к отъезду. Я жду тебя к назначенному часу.

Молодой человек стоял, как громом пораженный, но видел, что дядя твердо решил ехать, и расспросы, и удивление только рассердили бы его. Он простился и ушел, чтобы нагнать на старика Арнольда страх приказанием быстро уложить чемодан.

Оставшись один, Верденфельс отворил стеклянную дверь и вышел на балкон. Стены башни были вплотную пристроены к самому краю скалы, и маленький балкон висел прямо над головокружительной пропастью. Порывистый горный ветер свистел в низко спускавшихся стеблях плюща, обвивавшего решетку, и обдавал холодным дыханием бледное лицо человека, стоявшего на балконе и равнодушно смотревшего вниз, в пропасть, которая в одно и то же время и угрожала, и манила к себе. Он уже давно знал очертания бездны, знал и шум потока внизу, часто манивший его с демонической силой. Но после той встречи на горной дороге в шуме потока звучало что-то другое: в нем было как будто строгое, гневное напоминание, доносившееся к одинокому мечтателю и одержавшее победу. Раймонд вдруг выпрямился, мрачный и решительный, и, словно отвечая манящему звуку внизу, сказал вполголоса:

— Последнее прибежище слабости. Я не хочу быть трусом в ее глазах!

В замке разыгралась настоящая буря, когда слуги услышали от дворецкого, что барон Раймонд едет в Верденфельс. Это было такое неслыханное, невероятное событие, что сначала этому никто не поверил, тем более, что решение было совершенно неожиданно. Сам дворецкий узнал о нем только сегодня утром, так как верденфельскому управляющему уведомление о предстоящем приезде владельца замка было послано в закрытом письме.

Спешно делались все приготовления к отъезду. Кавалькада слуг с экипажами и верховыми лошадьми была отправлена вперед в Верденфельс, дворецкий же с Арнольдом и камердинером должны были приехать позже. Общее впечатление от всей этой суматохи создавалось такое, как будто уезжали не на время, а навсегда.

Было уже далеко за полдень, когда экипаж, в котором сидели Раймонд и Пауль, спустился в долину. Ветер, поднявшийся с утра, грозил перейти в настоящую бурю и побуждал каждого поскорее искать где-нибудь убежища. Кучер изо всех сил гнал лошадей и ехал кратчайшим путем через деревню.

— Я крикну кучеру ехать через Шлоссберг, — сказал Пауль, вспомнив предостережение барона не показываться в деревне, но Раймонд удержал его за руку.

— Оставь! Я сам приказал ему ехать через деревню. Молодой человек не знал, что и подумать, — дядя казался ему сегодня непонятным.

— Ну, так поднимем, по крайней мере, верх экипажа, — попросил он. — Ветер того и гляди сорвет шляпу с головы и тебе не вынести такого порывистого ветра.

Раймонд действительно страдал от ветра, к которому совсем не привык. Дрожа всем телом, он запахнулся в меховое пальто, но голос его звучал удивительно твердо, когда он отвечал:

— Незачем поднимать верха! Мы сейчас будем в замке.

Он глубже уселся на своем месте, хотя в открытом экипаже все могли его узнать, и не глядя ни направо, ни налево, ехал, крепко сжав губы, точно поездка эта была для него пыткой.

Экипаж въехал в деревню, точно гонимый бурей, и снег вихрем взвивался под копытами лошадей, которые неслись, как призраки. Там и сям из окон домов выглядывали любопытные лица, но тотчас же со страхом отскакивали назад. Затем в окнах теснились уже по три и по четыре лица, с любопытством смотревших вслед быстро мчавшемуся экипажу. Некоторые, несмотря на непогоду, бежали к соседям, чтобы спросить, не обман ли это зрения, и правда ли, что барон проехал через деревню к себе в замок Верденфельс?