Борис Альтшулер - Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

• Название: Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)
• Автор: Борис Альтшулер
• Издательство: Практика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-88001-020-1

От издателя: Книга включает статьи 72 авторов — в основном ученых, работавших с А. Д. Сахаровым, знавших его в разные периода жизни. Здесь и сотрудники по работе над ядерным оружием, коллеги из Физического института, однокурсники по учебе в МГУ, физики из США, Израиля, других стран. Книга включает уникальные материалы о крупнейшем в истории испытании сверхмощной водородной бомбы, горькой ссылке и трагических месяцах голодовок А. Д. Сахарова.

---

Из разговоров с А.Д. в последний свой приезд у меня возникло такое чувство, что он острее, чем я и многие другие, предвидел приближение более глубоких перемен в стране и был настроен довольно оптимистически. И это несмотря на то, что за спиной у него остались голодовки с насильственным кормлением, три кражи органами рукописи книги воспоминаний А.Д.Сахарова, которую он каждый раз восстанавливал с большим трудом и закончил последнюю страницу буквально в день своей смерти; осуждение и высылка Е.Г.Боннэр, которой милостиво разрешили проживать в ссылке с мужем, и много других, более «мелких» неприятностей… В эти трудные годы поддержка со стороны его жены и друга Е.Г.Боннэр сыграла решающую роль в том, что он остался жив, не сломался физически и морально. В Горьком раскрылись лучшие человеческие качества А.Д.: его неподдельная радость от общения с близкими ему людьми, его гостеприимство и простота поведения в домашней обстановке; умение, не перебивая собеседника, слушать противоположное мнение; отсутствие какой-либо озлобленности, несмотря на перенесенные несправедливости и страдания. Все это создавало светлый и добрый ореол вокруг этого мужественного человека. А ведь он не был добреньким: он вел неоднократно жесткие разговоры с высокостоящими людьми, отстаивая свою правоту; с ним нелегко было вести научные дискуссии: на каждом шагу мог последовать «каверзный» вопрос. Общение с ним даже в самые «горькие» дни в Горьком вселяло дополнительную веру в жизнь…

Потом, 16 декабря 1986 г., в квартире А.Д. прозвучал звонок М.С.Горбачева. Вскоре последовала двухчасовая беседа в Горьком с президентом АН СССР Г.И.Марчуком о научных планах А.Д. и триумфальное его возвращение утром 23 декабря 1986 г. в Москву… Но для этой более мажорной, но трудной истории нужна отдельная статья…

Влияние А.Д.Сахарова на ход перестройки в стране и в мире еще требует глубокого и всестороннего анализа. Ясно, однако, что оно огромно и не поддается простой количественной оценке. Оно сместило внутри каждого из нас границу между добром и злом в сторону добра у большинства здравомыслящих людей; оно, конечно, ожесточило убежденных противников перестройки: трудно расставаться с властью, с привилегиями, с предрассудками. Но все человечество стало несомненно добрее под влиянием этой личности. Это вселяет надежду, что дополнительный запас доброты, который он передал человечеству через каждого из нас, и веры в необратимость перестройки в стране и в мире, хоть в малой степени смогут компенсировать невосполнимость потери этого Человека.

В.Л.Гинзбург О феномене Сахарова

I

"Андрей Дмитриевич Сахаров был личностью исключительной, необыкновенной. Его обычными мерками не измеришь. Думаю, что можно говорить о феномене Сахарова. Я его знал сорок четыре года. Но никак не могу претендовать на то, что понимаю его как следует. Но нужно ли этому удивляться? Нет, не нужно. Такая гигантская и многогранная фигура неизбежно в чем-то таинственна и для обыкновенных людей загадочна. Но все это как-то лежит в другой плоскости. А то, что он был чистым человеком, светлым человеком, это очевидно.

И еще. Мне как физику ясно, что он обладал редчайшим научным талантом и оригинальностью. Яков Борисович Зельдович, как вы знаете, сам был выдающимся физиком, но он мне так говорил: "Вот других физиков я могу понять и соизмерить. А Андрей Дмитриевич — это что-то иное, что-то особенное". Я тоже это чувствую, но так сложилась жизнь, что Сахаров не смог целиком посвятить себя чистой науке. Причины известны. Елена Георгиевна Боннэр сказала, что Андрей Дмитриевич тем не менее был счастлив, и я очень рад этому.

В заключение хочу употребить архаический оборот: „Пусть земля ему будет пухом!"".

Выше воспроизведено [182] мое выступление на гражданской панихиде, состоявшейся в ФИАНе 18 декабря 1989 г. у гроба А.Д.Сахарова. Поступаю так, поскольку вряд ли смог бы лучше отразить в сжатой форме мое отношение к Андрею Дмитриевичу.

Несомненно, А.Д. был сложной и многогранной личностью, и понять "феномен Сахарова" с достаточной полнотой можно надеяться только после опубликования всего им написанного, а также воспоминаний друзей, близких, да и всех, имеющих что-то сообщить. Интерес к жизни и психологии выдающихся людей вполне понятен. В результате появляются сборники воспоминаний и даже биографии, но написанные вскоре после смерти их «героев», они не могут быть сколько-нибудь законченными и неодносторонними. Должно пройти немало времени, прежде чем появляется достаточно полная и объективная биография. Примером таковой я считаю книгу, написанную Уэстфолом через два с половиной столетия после смерти Ньютона [1]. Промежуточным этапом может явиться сбоpник всех имеющихся материалов типа изданного В.Вересаевым в отношении Пушкина [2]. Но, разумеется, биографическое здание строится "по камешку, по кирпичику", и такие кирпичики я уже обнаружил, например, в «Досье» [3].

Настоящая статья, как можно надеяться, также внесет свой вклад в «сахаpоведение» — этот теpмин, конечно, непpивычен и даже смешно звучит, но, по существу, он имеет не меньше пpав на существование, чем «пушкиноведение» или «ньютоноведение».

Передо мной, естественно, стоит вопрос — о чем, касающемся Сахарова, я могу сообщить? Впрочем, этот вопрос, по существу, возник буквально через день-два после кончины А.Д. Редактор "Знамени" [183] Г.Я.Бакланов попросил меня срочно дать "материал о Сахарове" для опубликования в журнале. Шел II Съезд народных депутатов СССР, я на него ходил, хотя и через силу (был болен). Поэтому у меня была лишь одна возможность — написать статью за воскресенье 17 декабря 1989 г. Не стал бы я даже браться за такую задачу, если бы не пришла в голову мысль опубликовать письмо А.Д.Сахарова, адресованное А.П.Александрову и переданное мной последнему в ноябре 1984 г. Думал и думаю, что это письмо очень важный документ к биографии А.Д., копия письма находилась у меня по его желанию (см. ниже). Итак, я лишь снабдил это письмо А.Д. некоторыми комментариями (к их числу можно отнести и два сопроводительных письма, которые А.Д. адресовал мне). Все это и было с рекордной быстротой опубликовано в «Знамени». Ниже, во втоpой части, приводится текст статьи в «Знамени» лишь с весьма небольшими изменениями и добавлениями (разумеется, это не касается писем самого А.Д.). Мой собственный текст довольно краток, и я как-то не вижу оснований его переделывать для настоящей публикации.

Третья часть настоящей статьи содержит ряд дополнительных сведений и замечаний. Причины появления этой части пояснены в ее начале.

II

Чтобы последующее изложение было понятно, представляется целесообразным остановиться на работе Андрея Дмитриевича в Отделе теоретической физики Физического института им. П.Н.Лебедева АН СССР (ФИАНа). Этот отдел был основан в 1934 г., при переезде АН СССР из Ленинграда в Москву, известным физиком-теоретиком Игорем Евгеньевичем Таммом. Андрей Дмитриевич пришел в отдел в 1945 г. в качестве аспиранта И.Е.Тамма. В отделе занимались различными, но вполне мирными делами, и А.Д. тоже начал работать в разных направлениях, итоги его исследований были опубликованы, насколько помню, в трех статьях, вышедших из печати в 1947 — 1948 гг. Но в 1947 г. наша судьба круто изменилась. И.В.Курчатов привлек И.Е.Тамма к "атомной проблеме" и конкретно просил исследовать возможность создания водородной бомбы. Была образована небольшая группа из числа тех, кого хотел привлечь к этой работе И.Е.Тамм и одновременно получивших на это разрешение "от кого следует". В числе привлеченных были А.Д. и я, тогда заместитель заведующего отделом. Вначале наша деятельность носила довольно абстрактный характер, но затем мы выдвинули некоторые идеи (в 1948 г.), писать о которых здесь неуместно, надеюсь, вскоре история создания советской водородной бомбы будет, наконец, опубликована (просто смешно утаивать это уже более 40 лет [184]). Важно то, что А.Д. вместе с И.Е.Таммом в 1950 г. уехал из Москвы на соответствующий «объект». Я же, с небольшой "группой поддержки", остался в Москве. Причина та, что моя жена в это время (и вообще с 1945 по 1953 гг.) находилась в ссылке в Горьковской области и до реальной работы над оружием я допущен не был. С тех пор А.Д. и И.Е. наведывались к нам, но жили вдали от Москвы. Игоpь Евгеньевич вернулся в ФИАН в 50-е гг., а Андрей Дмитриевич только в 1969. Дело в том, что к этому времени, несмотря на все свои заслуги и регалии, он уже был отстранен от «закрытых» работ в результате известной теперь всем критики советской политики, проводившейся в "период застоя" и ранее. Нужно сказать, что сотрудники отдела во главе с И.Е.Таммом тогда сами предложили А.Д. вернуться в отдел, чему он был рад. И вот с 1969 г. до своей кончины А.Д. был сотрудником отдела, в том числе и в период ссылки в Горький. Последняя произошла в начале 1980 г., в качестве репрессивной меры в основном за протест А.Д. против введения советских войск в Афганистан. Как известно, еще до этого против А.Д. велась шумная кампания в прессе, но никто из ведущих сотрудников нашего отдела не принимал в ней участия и не подписал каких-либо заявлений с критикой Сахарова. Должен сказать, что было нам нелегко, в частности, это относится ко мне (с 1971 г., когда скончался И.Е.Тамм, я стал заведующим отделом). Насколько знаю, А.Д. всегда ценил теплое отношение к нему в отделе. Достаточно сказать, что когда в конце 1986 г. он, наконец, вернулся в Москву, то приехал в отдел в первый же день. Но я забежал вперед почти на 7 лет.