Любовь Космодемьянская - Повесть о Зое и Шуре

• Название: Повесть о Зое и Шуре
• Автор: Любовь Космодемьянская
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Я начала преподавать еще в одной школе и еще меньше, чем прежде, могла быть дома. С вечера я готовила обед. Зоя разогревала его, кормила Шуру, убирала комнату, а когда чуть подросла, стала и печь сама топить.

- Ох, спалит нам Зоя дом! - говорили иной раз соседи. - Ведь ребенок еще!

Но я знала: на Зою можно положиться спокойнее, чем на иного взрослого. Она все делала вовремя, никогда ни о чем не забывала, даже самую скучную и маловажную работу не выполняла кое-как. Я знала: Зоя не бросит непогашенную спичку, вовремя закроет вьюшку, сразу заметит выскочивший из печки уголек.

Однажды я вернулась домой очень поздно, с головной болью и такая усталая, что не было сил приниматься за стряпню. "Обед завтра сготовлю, подумала я. - Встану пораньше..."

Я уснула, едва опустив голову на подушку, и... проснулась на другой день не раньше, не позже обычного, через каких-нибудь полчаса надо было уже выходить из дому, чтобы не опоздать на работу.

- Вот ведь беда! - сказала я, совсем расстроенная. - Как же это я заспалась! Придется вам сегодня обедать всухомятку.

Вернувшись вечером, я спросила еще с порога:

- Ну что, совсем голодные?

- А вот и не голодные, а вот и сытые! - победоносно закричал Шура, прыгая передо мной.

- Садись скорее обедать, мама, у нас сегодня жареная рыба! торжественно объявила Зоя.

- Рыба? Какая рыба?

На сковородке и в самом деле дымилась аппетитно поджаренная рыбка. Откуда она? Дети наслаждались моим изумлением. Шура продолжал прыгать и кричать, а Зоя, очень довольная, наконец объяснила:

- Понимаешь, мы, когда шли в школу мимо пруда, заглянули в прорубь, а там рыба. Шура хотел поймать ее рукой, а она очень скользкая. Мы в школе у нянечки попросили консервную банку, положили в мешок для калош, а когда шли домой, задержались на часок возле пруда и наловили...

- Мы бы и побольше поймали, да нас какой-то дядя оттуда прогнал, говорит: утонете или руки отморозите. А мы и не отморозили! - перебил Шура.

- Мы много наловили, - продолжала Зоя. - Пришли домой, зажарили, сами поели и тебе оставили. Вкусно, правда?

В тот вечер мы с Зоей готовили обед вдвоем: она аккуратно начистила картошку, вымыла крупу и внимательно смотрела, сколько чего я кладу в кастрюлю.

... Впоследствии, вспоминая те первые месяцы после смерти Анатолия Петровича, я не раз думала, что именно тогда утвердилась в Зоином характере ранняя серьезность, которую замечали в ней даже малознакомые люди.

НОВАЯ ШКОЛА

Вскоре после смерти мужа я перевела ребят в 201-ю школу; до прежней было слишком далеко ходить, и я побаивалась отпускать детей одних. Сама же я там больше не работала: я стала преподавать в школе для взрослых.

Новая школа детям понравилась сразу, безоговорочно - они с первого дня полюбили ее и просто не находили слов, чтобы выразить свое восхищение. В самом деле, прежде они учились в небольшом деревянном доме, напоминавшем школу в Осиновых Гаях. А эта школа была большая, просторная, и рядом строилось новое великолепное здание в три этажа, с огромными, широкими окнами... Сюда они переселятся в будущем учебном году.

Хозяйственная Зоя быстро оценила Николая Васильевича Кирикова, директора 201-й школы.

- Ты бы видела, мама, какой у нас будет зал! - говорила она с увлечением. - А библиотека! Книг сколько! Я столько никогда не видала: полки по всем стенам, с полу до потолка, и ни одного свободного места... Яблоку упасть негде, - подумав, прибавила она (и я опять услышала бабушку - это было ее выражение). - Николай Васильевич нас водил на стройку, все показывал. Он говорит: у нас большой сад будет, сами посадим. Увидишь, мама, какая будет наша школа: лучше во всей Москве не найдешь!

Шура был захвачен всем, что делалось в новой школе, но больше всего ему нравились уроки физкультуры. Мальчуган без конца мог рассказывать о том, как он подтянулся на трапеции, как перепрыгнул через "козла", как научился попадать мячом в баскетбольную "корзинку".

Новая учительница, Лидия Николаевна Юрьева, сразу пришлась обоим по сердцу. Это я видела по тому, как охотно они шли каждый день в школу, какие оживленные и довольные возвращались, как старались слово в слово пересказать мне все, что говорила учительница, - все, до мелочей, было для них важно и полно значения.

- По-моему, ты оставляешь слишком большие поля, - сказала я однажды Зое, просматривая ее тетрадь.

- Нет, нет! - вспыхнув, торопливо ответила Зоя. - Лидия Николаевна велит такие, меньше нельзя!

Так было во всем: раз Лидия Николаевна сказала, значит, только так и должно быть. И я знала: это хорошо, это значит, что учительницу любят и уважают, именно потому старательно и охотно выполняют любую ее просьбу, любое приказание.

И Зоя и Шура всегда принимали близко к сердцу все, что происходило в классе.

- Сегодня Борька опоздал и говорит: "У меня мама заболела, я ходил в аптеку!" - с жаром рассказывал Шура. - Ну, раз мама больна, что тут делать. Лидия Николаевна и говорит ему: "Садись на свое место". А после уроков как раз приходит Борькина мать - она с ним хотела куда-то прямо из школы ехать, - а смотрим, она здоровая и совсем даже не больная. Лидия Николаевна покраснела, рассердилась и говорит Борьке: "Я больше всего не люблю, когда говорят неправду. У меня такое правило: если сам сознался, не соврал... не солгал, то есть, - поспешно поправляется Шура, чувствуя, что начинает слишком вольно передавать речь учительницы, - значит, полвины долой". А я спросил: "Почему, если сознался, полвины долой?" А Лидия Николаевна отвечает: "Если человек сам сказал, значит, он понял свою вину, и незачем его сильно наказывать. А если отпирается, говорит неправду - ну, значит, ничего он не понимает и в другой раз опять так сделает, и, значит, надо его наказать..."

Если класс плохо справлялся с контрольной работой, Зоя приходила домой с таким печальным лицом, что вечером я с тревогой спрашивала:

- У тебя "неудовлетворительно"?

- Нет, - грустно отвечала она, - у меня "хорошо", я все решила, а вот у Мани все неправильно сделано. И у Нины тоже. Лидия Николаевна сказала: "Мне очень жаль, но придется вам поставить неудовлетворительную отметку"...

Однажды я вернулась с работы раньше обычного. Детей дома не оказалось. Встревоженная, я пошла в школу, отыскала Лидию Николаевну и спросила, не знает ли она, где Зоя.

- По-моему, все уже разошлись, - ответила она. - А впрочем, давайте заглянем в класс.

Мы подошли к дверям класса и заглянули в стекло.

У доски стояли Зоя и еще три девочки: две - повыше Зои, с одинаковыми тоненькими косичками; третья - маленькая, толстая и кудрявая. Все были очень серьезны, а кудрявая даже рот приоткрыла.

- Что же ты делаешь? - негромко и внушительно говорила ей Зоя. - Когда складывают карандаши с карандашами, так и получаются карандаши. А ты складываешь метры с килограммами. Что же у тебя получается?

В это время слева, в глубине класса, мелькнуло что-то белое. Я покосилась в ту сторону: на последней парте сидел Шура и безмятежно пускал бумажных голубей.

Мы отошли от дверей. Я попросила Лидию Николаевну немного погодя послать Зою домой и больше не позволять ей подолгу задерживаться в школе после уроков. Вечером я и сама сказала Зое, чтобы она, когда кончаются занятия, сразу шла домой.

- Видишь, я постаралась сегодня освободиться пораньше, хотела побыть с вами, а вас нет, - сказала я ей. - Ты уж, пожалуйста, не задерживайся в школе понапрасну...

Зоя выслушала меня молча, но потом, уже после ужина, вдруг сказала:

- Мама, разве помогать девочкам - напрасное дело?

- Почему же напрасное? Очень хорошо, когда человек помогает товарищу.

- А что же ты говоришь: "Не задерживайся понапрасну"?

Я закусила губу и в сотый раз подумала: до чего осторожно надо выбирать слова в разговоре с детьми!

- Просто я хотела побыть с вами, я ведь очень редко освобождаюсь рано.

- Но, ведь-ты сама говоришь: дело прежде всего.

- Это верно. Но ведь твое дело и в том, чтобы Шура был сыт, а он сидел в школе голодный и ждал, пока ты освободишься.

- Нет, я не сидел голодный, - вступился Шура. - Зоя захватила большущий завтрак.

На другое утро, уходя в школу, Зоя спросила:

- Можно, я сегодня опять позанимаюсь с девочками?

- Только не задерживайся надолго, Зоя.

- На полчасика! - ответила она.

И я знала: это будет действительно полчаса, и ни минутой больше.

ГРЕЧЕСКИЕ МИФЫ

Мне очень хотелось сохранить в нашей жизни обычаи, которые завел Анатолий Петрович. По выходным дням мы, как и при нем, гуляли по Москве, но прогулки эти стали для нас горькими: мы все время думали об отце. По вечерам не клеились наши игры - не хватало отца, его шуток и смеха...

Как-то в свободный вечер, возвращаясь домой, мы задержались возле ювелирного магазина. Ярко освещенная витрина была ослепительна: алые, голубые, зеленые, фиолетовые огоньки вспыхивали и переливались в драгоценных камнях. Тут были ожерелья, броши, какие-то блестящие безделушки. Перед самым стеклом на широкой бархатной подушке рядами лежали кольца, и в каждом тоже сверкал какой-нибудь камешек и, казалось, от каждого камешка, словно из-под точильного колеса или от дуги трамвая, отлетают и брызжут в глаза колючие разноцветные искры. Незнакомая сверкающая игра камней привлекла ребят. И вдруг Зоя сказала: