Станислав Виткевич - Наркотики. Единственный выход

• Название: Наркотики. Единственный выход
• Автор: Станислав Виткевич
• Издательство: Вахазар; РИПОЛ КЛАССИК
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-88190-015-4; 5-7905-1802-8

Станислав Игнаций Виткевич (1885—1939) — выдающийся польский писатель и художник авангарда. В своих произведениях показал деформацию и алогизм современной цивилизации, выразил предчувствие ее краха. В книгу вошли эссе «Наркотики» (1930) и роман «Единственный выход» (1931—1933), впервые публикуемые на русском языке.

---

Алкогольная деградация отчетливей, чем никотинная, — она сразу же охватывает не только интеллектуальную, а и моральную сторону личности. Когда человек выходит в тираж, его умственная деградация и от никотина довольно явственна, в случае же алкоголизма она еще больше бросается в глаза. Утрата всех высших интересов, неспособность к интеллектуальному усилию, переменчивость настроений — от глуповатой веселости до угрюмости, граничащей с идиотизмом, поиск любых, все более скверных компаний, чтобы в них «блистать» затасканным остроумием, сварливость и мания величия (любой алкоголик чувствует себя гением, оскорбленным средою и обществом) — вот вторая стадия, наступающая после периода мнимого повышения творческих потенций и производительности труда. Диспропорция между мечтой и действительностью возрастает, и все трудней дается этот каждодневный скачок, ради которого потребляется все больше водяры. Более или менее скоро, в зависимости от сил и конституции, пьянчуга готов, т. е. он — уже совсем иная личность, которая, к ужасу окружающих, живет все в том же, лишь слегка деформированном, теле. А если даже алкоголик вовремя воспрянет от упадка физического, психически он уже навсегда останется человеком сломленным: не тем, кем мог бы быть, если б никогда не вкусил иллюзорных представлений о самом себе и мире под влиянием первых же доз «огненной воды».

Поэтому, невзирая на известные отрицательные последствия запрета на алкоголь в начальный период, отнюдь не постоянно с ним связанные, я — всецело за это чудесное изобретение. Нынешнее поколение обязано что-то сделать для будущего новых поколений, которые, может быть, действительно положат начало пусть несколько механизированному, утратившему искусство и философию, но зато гораздо более счастливому человечеству. Чисто гигиеническим вступлением в это будущее мог бы быть отказ навсегда от табака и алкоголя, двух самых страшных «оглупьянсов» человечества.

4. Пейотль

Из-за отсутствия места я не буду тут вдаваться в рассуждения, бичующие кокаин. С аристократическими «белыми ядами» вообще борются больше, чем с невинными и мягкими на вид демократическими отравами, и потому не стоит ими заниматься. Тот, кто их постоянно употребляет, должен сам признать себя конченым человеком. Почти никто из курильщиков или алкоголиков такого о себе не скажет.

Замечу только, что кокаин больше обещает, чем дает, хотя, если иметь в виду, например, воздействие на рисование, ему не откажешь в некоторой позитивной ценности, которую, однако, всегда приходится окупать ужасным «Katzenjammer»’ом (глятвой), и в сравнении с нею послеалкогольная глятвочка — созданьице милое и невинное. «Любознательных малышей» могу отослать к своему роману «Прощание с осенью», где описано состояние закокаиненного человека. Описание это даже признал классическим сам проф. фармакогнозии Виленского университета г-н Мушинский, который весь роман квалифицировал (несмотря на свой дилетантизм в области литературной критики, в чем, кстати, он и сам сознается) как «препохабный». Не это важно — факт состоит в том, что мало кто из литераторов может похвастать хотя бы краткой критикой своего произведения в «Фармакологических ведомостях», я обязан этим только и единственно кокаину и никогда, несмотря на все презрение к нему, этого не забуду.

Однако хватит об этой гадости. Теперь перейду к характеристике пейотля, которому я отвожу среди наркотиков место исключительное[97]. Для его детального освещения потребовался бы целый том, а не краткий очерк. Я ограничусь несколькими общими словами, а тех, кто заинтересуется подробным описанием видений, адресую к своей книге о наркотиках, где дословно цитируется протокол моего первого сеанса с настоящим мексиканским пейотлем, с которым не шли ни в какое сравнение ни принимавшиеся мною позднее французские препараты в виде экстракта, ни тертые кактусы (так называемые mescal buttons), ни чистый мескалин Мерка (синтетически полученный один из пяти алкалоидов пейотля, наиболее способствующий видениям)[98].

В действии пейотля следует различать два момента: 1. общее изменение психического состояния и — 2. видения, которые с этим изменением, по крайней мере частично, связаны. Психическую метаморфозу можно охарактеризовать как сдвиг в шизоидном направлении[99], а стало быть, это: интенсификация обычного состояния у типов смешанных и даже определенные соответствующие трансформации у субъектов пикнических.

В противоположность пикнической безмятежности, душевной открытости людям и миру, непосредственному отношению к действительности состояние под воздействием пейотля можно охарактеризовать как расщепление «я», отчуждение от себя, наблюдение за своим двойником со стороны, отделенность от мира словно прозрачной преградой, причем мир этот в общих чертах остается идентичен тому, что доступен обычному здравому смыслу.

Неизвестно, в чем «странность» этого мира — ведь в нем трудно усмотреть какую-либо явную перемену. Однако все становится непостижимо чужим, как иногда бывает лишь во сне. Кроме того, говорят, именно первое соприкосновение с пейотлем вызывает нечто вроде подведения жизненных итогов, дает обзор грехов, подталкивает к решению об исправлении и открывает путь к нему. Так рассказывает Джон Рейв, известный американский забулдыга, который съел семь кактусов, после чего пережил адские видения, пить бросил абсолютно и основал христианско-пейотлевую Церковь, до сих пор существующую и развивающуюся в США.

Я сам испытал этот удивительный эффект, когда принял пейотль впервые. Но поскольку потом мне ни разу не удалось раздобыть препарат в том же самом роде (ориг. мексик.), я так и не знаю, действительно ли эти внутренние потрясения доступны пейотлистам только в момент инициации или такие мгновения время от времени повторимы. Как уже отмечено ранее, злостным пьяницей я никогда не был, однако не напиться хотя бы раз в месяц стало для меня по возвращении из России довольно трудной задачей. До тридцатого года жизни я не пил вообще — то есть такое случалось раз или два в год. Факт и то, что хотя я окончательно так и не бросил курить, т. е. курил с перерывами, мне удалось не пить вовсе, без всякого усилия, целых четырнадцать месяцев, почти с того самого дня, когда я принял мексиканский препарат. А во время действия снадобья (15 часов) я испытывал явное отвращение и презрение к табаку, то же было после приема чистого мескалина и иных пейотлевых препаратов.

Вообще следует отметить, что употребление пейотля оказывает стойкое положительное воздействие на психику и не вызывает никакого привыкания. Доказательство — индейцы Мексики и юга США, которые принимают пейотль тысячи лет лишь раз в год, во время праздников в честь Бога Света, олицетворяемого этим растением. Торжества длятся примерно месяц, но потом целых одиннадцать месяцев никто, кроме, кажется, жрецов, не употребляет священное растение ни в каком виде, разве что как лекарство (в противоположность перуанцам — эти жуют листья коки постоянно, и в основном они законченные кокаинисты).

Переходя к видениям, надо сказать, что они бывают четырех типов и почти все люди, независимо от степени интеллектуального развития и зрительных способностей, под действием пейотля проходят через все четыре рода видений. А именно: после того как минуют весьма неприятные физические симптомы — общая слабость, головокружение, тошнота, вплоть до рвоты, угнетение сердечной деятельности (пульс падает до двадцати — тридцати ударов и становится нитевидным), — начинаются видения в виде геометрических «завихрений»: спирали из цветных проволочек, пляшущие паутинки, ливни из белых шаров, брызги радужных «водопадов». И все это на черном фоне, который, даже когда он неизменен, словно движется, опадает, вздувается и переливается. Даже полная темнота, кажется, скрывает огромные перспективы — в противоположность обычному полю зрения, которое при закрытых глазах вовсе не имеет глубины и являет собой черную стену прямо перед глазами. Завеса надувается, словно готова лопнуть — это мгновение перед тем, как вот-вот поднимется «le grand rideau du peyotl», за которым только и обнаружится удивительный мир реальных видений. Люди, которые, не зная пейотля, говорят о видениях, мне смешны. Некий теософ утверждал, будто он и после кашки на воде может пережить такие видения, но пейотля не хотел принимать ни за что на свете, потому что, по его теории, в эфирном теле у него могут от этого возникнуть маленькие дырки...

Человеку, слушающему того, кто уже принимал пейотль, кажется, что его бессовестно дурачат. Невозможно поверить, чтоб такие вещи происходили на самом деле, но для этого нужен настоящий мексиканский пейотль: мескалин и кактусы, выращенные во Франции, по сравнению с этим — ерунда. Я имел счастье принять семь пилюль этого чуда благодаря господину Шмурло, который получил их от д-ра Осты, председателя Международного Метапсихического общества. Ввиду отсутствия места я не могу описывать отдельные видения — приведу самое большее по нескольку примеров каждого рода.