Бен Элтон - Первая жертва

• Название: Первая жертва
• Автор: Бен Элтон
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978–5–389–00483–2

Десятый роман Бена Элтона — историческая драма, детектив и романтическая история. Следователь Дуглас Кингсли за отказ идти воевать на Первой мировой попадает в тюрьму. Там его, лондонского полицейского, ждет неминуемая смерть. Однако его похищает британская разведслужба, чтобы отправить во Фландрию, но не воевать, а расследовать убийство офицера — родовитого аристократа и знаменитого поэта. Вскоре он понимает, что и улики, и свидетели исчезают в кровавой круговерти войны. Да и сам он практически исчез — живет под чужим именем, жене сообщили, что он погиб. Будет ли он жить под новым именем, найдет ли новый смысл жизни и новую любовь?

---

— А я бы очень попросил вас поинтересоваться этим в штабе. Теперь это письмо у них.

— У меня есть причина полагать, что там его больше нет, полковник. Я предполагаю, что письмо Аберкромби было уничтожено.

— Ну и хорошо, вот что я вам скажу. Парень был не в себе. Контузия. Было бы чертовски жаль, если бы его запомнили только из-за каких-то идиотских идей, которые вбили в него немецкие снаряды.

— Каких идей, полковник?

Полковник пожал плечами:

— Ну, вы полицейский, так что, наверно, я должен вам сказать. Он хотел подать в отставку.

— Отказаться от своего чина?

— Не говорите ерунды! Он был виконт, как он, по-вашему, мог отказаться от своего чина? Нет, он хотел вообще бросить армию. Он стал противником войны. Понимаете, капитан? Человек, написавший «Да здравствует Англия», хотел подать в отставку, потому что был против войны! Решил, что она неправильная и дьявольская и все такое прочее. Черт возьми, мы все чувствуем что-то подобное большую часть времени, однако факт есть факт: во Франции засело три миллиона немецких солдат, которые пытаются добраться до Британии! Как, по его мнению, нужно было бы поступить с ними, откажись мы все от службы просто потому, что потеряли друга?

— Он говорил об этом в письме? О потере друга?

— Да, о потере всех друзей, черт возьми. Всего поколения! Поколения «золотых мальчиков». Расхожие слова, мать их. Он думал, мы почтим их память тем, что сдадимся? Я потерял сына, мы все потеряли сыновей, и лучший памятник, который мы можем им воздвигнуть, это убить как можно больше немцев и выиграть войну, в которой они сложили головы.

Кингсли собирался ответить, но медлил. Во время разговора они оба постоянно прислушивались к визгу и свисту падающих вокруг них снарядов. Кингсли очень скоро научился определять по звуку, упадет ли снаряд неподалеку и какой взрыв за ним последует. И в этот момент они оба услышали нечто: их слух выхватил из какофонии звуков свист снаряда, летящего прямо в них.

Хилтон прижал колени к груди и заткнул пальцами уши. Кингсли сделал то же самое и задержал дыхание на долгие, медленно тянущиеся секунды. Ему показалось, что он услышал, как Хилтон пожелал ему удачи, а потом раздался взрыв.

Кингсли почувствовал, как его швырнуло вбок и перевернуло, но не в воздухе, а в земле. Ему показалось, что земля превратилась в бушующее море и его затягивало под приближающуюся волну. Его крутило в потоке грязи, совершенно беспомощного, крошечную частицу в могучем катаклизме.

Затем движение прекратилось, по крайней мере снаружи. А в теле Кингсли яростно метались каждый нерв и каждая клетка. Его словно раскрутила некая гигантская рука, и теперь он настолько потерял ориентацию, что даже не понимал, где у него голова.

Кингсли знал, что он жив. И что погребен. Погребен заживо.

Его скованное грязью тело содрогалось, грязь забила рот и уши, мысли путались, он отчаянно пытался прочистить горло, но это было невозможно, потому что вокруг была все та же густая грязь. Кингсли подумал, что ему нужно как-то определить, где верх, где низ. Понять за несколько оставшихся ему секунд, в каком направлении двигаться.

Кингсли боролся с грязью, тыкал руками и ногами в разные стороны, но теперь он заставил себя остановиться. Ему вспомнились слова его инструктора по фехтованию: «Во время боя думай».

Когда раздался взрыв, он задержал дыхание, и в его легких по-прежнему был воздух. Возможно, его хватит секунд на девяносто. Он замер и заставил себя сосчитать до десяти.

Разумеется, должен быть способ определить, где верх.

Эти несколько секунд спасли ему жизнь, потому что в этот момент, несмотря на заложенные уши, он различил глухой, тяжелый грохот, напоминавший шум грязевого дождя. Кингсли понял, что это возвращается на землю огромный столб грязи и камней, который взлетел в небо после взрыва. Туда и нужно стремиться, до поверхности совсем недалеко, он это знал, хотя земля, под которой он оказался погребен, сильно заглушала все звуки.

Напрягшись, Кингсли сумел повернуться по направлению к грохоту и начал раздирать и толкать грязь руками. Первые несколько секунд, которые показались ему вечностью, он вроде бы никуда не двигался. Но внезапно его пальцы ощутили пустоту: они прорвались через вязкое сопротивление грязи, и через несколько секунд Кингсли протиснул наружу лицо и начал одновременно кашлять, отплевываться и дышать, пытаясь вытолкнуть землю из организма и одновременно жадно хватая ртом воздух.

Хилтон был мертв. Его не завалило землей, напротив, по прихоти судьбы подбросило вверх, в эпицентр взрыва, а затем разнесло в клочья шрапнелью. Кингсли заметил неподалеку верхнюю часть его груди и плечи с погонами полковника; все остальное исчезло, пропало.

Обстрел по-прежнему шел полным ходом, и Кингсли понимал, что ему необходимо поскорее найти другое укрытие. Он пополз к расположению англичан. Ему повезло, и вскоре он добрался до разрушенного окопа. Кингсли понял, что этот окоп остался от каких-то прошлых сражений, потому что перед последней битвой здесь проходила нейтральная полоса. Он порадовался, так как, скорее всего, обнаруженная им щель некогда была ходом сообщения. Он шел примерно с востока на запад, и поэтому Кингсли смог пробраться по нему в нужном ему направлении.

Таким образом, ему удалось довольно быстро добраться до британской линии. Это не означало, что он окончательно спасся от обстрела, зато Кингсли мог снова быстро передвигаться от одного окопа к другому. Однако он не сделал того, о чем умолял его каждый натянутый нерв, то есть не сбежал как можно быстрее за пределы зоны поражения тяжелой артиллерии. У него был долг перед полковником Хилтоном и попавшими в ловушку солдатами пятого батальона. Британские орудия вскоре должны были начать ответный обстрел, и Кингсли знал, что в первую очередь обязан сообщить стрелкам о занятой британцами позиции, которую они с Хилтоном покинули так много часов назад.

— Я понятия не имею, там ли они, где мы их оставили, или они погибли под этим обстрелом, — сообщил он первому встретившемуся ему артиллеристу, — но я могу рассказать, где они были прошлой ночью.

Кингсли сообщил все подробности расположения пятого батальона и доложил о гибели его командира. Затем он наконец смог отправиться прочь от линии фронта, надеясь, что совершает этот путь последний раз. Солдаты вели усталых лошадей, которые тащили пустой лафет обратно к складам, расположенным за Ипром, и Кингсли, воспользовавшись статусом военного полицейского, которому обязаны оказывать помощь, взобрался на него, после чего его сознание отключилось, и он погрузился в глубокий обморок.

51 Противостояние

Капитан Шеннон находился рядом с сэром Мэнсфилдом, когда в Лондон пришло сообщение Кингсли о предполагаемом завершении расследования. Тут же было решено, что Шеннон вернется во Францию и узнает, что именно выяснил Кингсли и выяснил ли он что-нибудь вообще.

Шеннон добрался до Фландрии с большим комфортом, нежели Кингсли. Позволив себе отклониться от курса и заночевать в Париже, он взял штабную машину, чтобы доехать до линии фронта. Шеннон прибыл в «Кафе Кавелл» в тот момент, когда Кингсли прятался с полковником Хилтоном в воронке. Найдя его комнату пустой, он оставил Кингсли записку с просьбой связаться с ним в полицейском управлении Армантьера.

В тот же день Кингсли наконец вернулся в свою комнату и, несмотря на сильнейшую усталость, лишь наскоро помылся перед тем, как отправиться на встречу с Шенноном. В кафе не было телефона, но Кингсли знал, что в Мервиле есть одно достаточно богатое заведение, которое могло позволить себе такую роскошь, поэтому он отправился в «Заведение номер один под красным фонарем». Подойдя к довольно непрезентабельной двери, он постучал и потребовал впустить его. Несмотря на его грязный и потасканный вид, к капитану в форме военной полиции отнеслись уважительно — ведь существование заведения зависело от отношений с британской армией. Кингсли тут же пропустили внутрь, и его появление вызвало панику среди сидевших в приемной испуганных солдат.

— Вольно, ребята. Вольно, — сказал Кингсли. — Вы меня не интересуете. У заведения есть лицензия, так что все в порядке. Мне просто нужно позвонить.

К нему подошла густо накрашенная француженка неопределенного возраста и, поклонившись и сообщив, насколько лестен его визит для ее заведения, провела его в маленькую кабинку. По пути Кингсли невольно обратил внимание на двух или трех сидевших среди солдат девушек, которые либо надеялись им понравиться, либо ожидали, когда освободится комната. Усталые и худые, они представляли собой жалкое зрелище. Кингсли догадывался, что солдаты едва ли получат утешение от этих бедных измотанных созданий, которые вряд ли переживут их самих.