Жан Фавье - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Жан Фавье
• Издательство: Евразия
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91852-004-8

Перед читателем, пожалуй, самая лучшая книга о Столетней войне — крупномасштабном военном столкновении двух монархий эпохи зрелого средневековья — Франции и Англии. Столетняя война — необычайно сложное и многослойное событие: начавшись с притязаний на французский трон двух родственников последнего короля Франции, Филиппа Валуа и Эдуарда Плантагенета, Столетняя война постепенно переродилась в национальное столкновение двух держав, двух народов, не случайно именно с этой войной связывают зарождение национального самосознания. После первых и необъяснимых, как тогда казалось, поражений французского рыцарства на полях битв при Креси и Пуатье, изменилась тактика и стратегия войны: рыцарские доблести уступали место желанию добиться конечного результата — победы над врагом любой ценой. На последнем этапе Столетней войны во Франции возникла первая постоянная армия. Жан Фавье детально излагает развитие военных действий, дает красочные и яркие описания крупных и мелких баталий, исследует роль эволюции вооружения.

Война оказала огромное влияние не только на область военного искусства и не ограничилась полями сражений. Жану Фавье удалось блистательно показать, как дворяне, духовенство, горожане и крестьяне воспринимали эту войну, чувствовали её приближение, какую роль играли в ней. Автор вписал историю войны в широкое полотно политической, экономической, социальной и культурной жизни средневековой Европы. Помимо прочего, некоторые главы книги посвящены жизни и смерти людей в эту эпоху, эпидемии Черной чумы, кризису сеньориального уклада, реформе Церкви и т. д.

---

Если Кале держался, то потому, что в город продолжало поступать продовольствие. Как у осажденных, так и у осаждавших был собственный порт. Эдуард III усилил блокаду, сумев отрезать город от снабжения.

Он возвел высокий замок из длинных и толстых дыбовых бревен на берегу моря и поставил в нем бомбарды, спрингалды[34], артиллерию и прочие орудия. И разместил там также мощное орудие, более сорока латников и двести лучников, каковые стерегли гавань и порт Кале, так что ни одно судно не могло ни войти туда, ни выйти без того, чтобы его не разбили и не вывели из строя.

В конце июля 1347 г. к Кале подступил Филипп VI с армией для снятия осады. Тем вечером, когда он встал в Сангатте, жители Кале решили, что они спасены. Эдуард III предпринял ответные действия: поставил на дюны несколько орудий и поручил Дерби, который присоединился к своему суверену после блестящей кампании в Гиени, охранять мост в Миле. Слева и справа были лишь болота — Филиппу VI оставалось либо штурмовать мост, либо уходить. Дав перебить свое войско значило ничем не помочь жителям Кале. Маршалы посоветовали удалиться.

Валуа испробовал последний прием — предложил противнику принять сражение. Пусть англичанин либо перейдет на эту сторону реки, либо пропустит на ту, и произойдет честный бой. Ответ Эдуарда озадачил французских уполномоченных, еще не видавших такого:

Сеньоры, я хорошо понял то, что вы сказали мне от имени вашего государя. Называйте его так, если вам угодно; тем не менее он удерживает мое наследство против всякого права.

Скажите ему от моего имени, что я здесь уже почти год, на виду у него. Если бы он хотел, он пришел бы раньше. Но он позволил мне оставаться здесь так долго, что я немало потратил. И, надеюсь, сделал довольно, чтобы вскоре стать властителем доброго города Кале.

Так что я не намерен делать ничего для его блага, ни для его удобства, ни для его удовольствия. Равно как терять то, что я завоевал или думаю завоевать.

Если он не может пройти одним путем, пусть идет другим!

Противники выжидали три дня. Англичане копали новые рвы на дороге в дюнах. Жители Кале молились. Наконец солдаты французского короля отступили к Аррасу. Англичане позволили себе роскошь тревожить арьергард Валуа и переворачивать подводы с провиантом.

Эдуард III написал архиепископу Йоркскому письмо в расчете на самое широкое распространение. Для него было важно, чтобы в Англии знали о происходящем на материке, и он изложил дело по-своему: Филипп VI удрал накануне сражения. Память о Креси, очевидно, делала эту подправленную версию правдоподобной. В Англии ликовали.

В Кале уже шесть недель умирали с голода. Горожане собирались выйти из этого положения, вступив в переговоры о сдаче. Они выполнили свой долг французских подданных, король Англии не мог их за это упрекать. Каково же было их изумление, когда они узнали, что победитель не хочет обсуждать никаких условий. Они недооценили ярость короля, который уже год терпел поражение от горожан. По мнению многих англичан, длительность осады Кале заставляла тускнеть победу при Креси. Эдуард III дал знать защитникам, что сделает с ними все, что захочет.

Он желает, дабы вы полностью предоставили себя его воле, либо заплатив выкуп за тех, на кого он укажет, либо позволив им умереть. Ибо вы вызвали у него столько досады, и ввели его в расход, и погубили множество его людей. Ничего удивительного, если он недоволен.

Это было предвестием массовой резни. Но английские бароны попытались смягчить своего суверена: роли могли перемениться, и никому из них не улыбалось лишиться головы за то, что он выполнял свой долг, удерживая вверенную ему крепость. 4 августа король пошел на уступки: горожане будут пленниками и в качестве таковых окажутся под защитой. Он довольствуется тем, что укажет на шестерых, которые заплатят за остальных.

Я хочу получить шестерых виднейших горожан, каковые явятся ко мне только в простых рубахах, с веревками на шее и принесут мне ключи от города. Я поступлю с ними по своей воле.

В изголодавшемся Кале началось изрядное волнение. Для всех, кто не чувствовал себя «виднейшим», это был конец страданий. На собрании Эсташ де Сен-Пьер, не скрывавший того, что он самый богатый, вызвался добровольцем. Один за другим поднялись еще пятеро. Народ со слезами на глазах смотрел, как они покидают город в сопровождении переговорщиков.

Мнения англичан разделились. Они также измучились. Некоторые хотели, чтобы горожан повесили. Другие желали, чтобы их отпустили. Но король уже сделал свой выбор. Едва Эсташ де Сен-Пьер произнес несколько слов, Эдуард III отдал приказ отрубить головы всем шестерым. Несколько баронов воззвали к милосердию. Их попросили замолчать.

Эти люди из Кале погубили столько моих людей, что их тоже нужно убить.

Горожан спасла Филиппа де Эно. Она была беременной. Она встала на колени перед королем. И, чтобы не показаться невежей, он вынужден был уступить.

Сударыня, я предпочел бы, чтобы вы были в другом месте.

Шестерых передали королеве, которая велела принести им одежду. Они отделались страхом и унижением. Но для Кале это было еще не всё. Воинов из гарнизона увезли в Англию и их надо было выкупать. Что же касается горожан, их просто-напросто изгнали. Филипп VI возместил им ущерб землями, домами и рентами по всему королевству.

Эдуард дал понять, что мародеров будут вешать. Город нужен был ему в хорошем состоянии, а не в виде кучи золы и разграбленных домов. Итак, победитель вошел в город в безмолвии. Вместо аплодисментов звучали английские трубы. Аплодировать было некому.

Король посвятил Кале одиннадцать месяцев жизни. Он решил сохранить город. Он расположил там гарнизон, который для него и для его преемников станет изрядным финансовым бременем. Чтобы вновь заселить опустевшие дома, он выписал из-за Ла-Манша купцов и ремесленников. В качестве английского города Кале в 1363 г. станет континентальным «этапом» шерсти.

Расчеты

Однако для кредиторов, за счет которых Эдуард III оплачивал первые кампании, было уже слишком поздно. Королевский долг превысил два миллиона флоринов. При вестях о первых поражениях во Фландрии вкладчики забеспокоились: было известно, что Барди и Перуцци за торговые льготы, полученные в Англии, вложили в дело больше, чем составляла их маневренная масса. Одни только Барди авансировали около 850 тыс. флоринов. Нет победы — нет прибыли. Англичанин не расплатится с долгом.

Во Флоренции и в других местах вкладчики поспешили в конторы обоих крупных компаний, чтобы забрать свои вложения, пока не поздно. Перуцци обанкротились в 1343 г. одновременно с несколькими банками меньшего размера, которые порой испытали кризис, не приняв участия в той финансовой авантюре, какой был английский поход. Весть о Креси в 1346 г. пришла слишком поздно. Впрочем, это была не более чем выигранная битва, не имевшая никакого отношения к финансам. Когда Эдуард III осадил Кале, выплаты в свою очередь прекратили Барди. У короля Англии больше не было банкиров для продолжения войны.

Филипп VI был побежден. Хуже того, он был смешон. Униженному под Парижем, бежавшему при Креси, не сумевшему прийти на помощь Кале, королю Франции гордиться было нечем. Более того, он даже вызывал презрение, позволив разгромить верных ему горожан Кале. И еще большую ненависть он вызвал, заставляя подданных оплачивать операции, столь очевидно проваленные. Штаты 1347 г. не скрыли, что думают о нем:

Вы пошли в оные места с честью и при великом отряде, понеся великие расходы и великие затраты. Вас там обесславили и заставили вернуться с позором. Вам навязали перемирия, хотя враги пребывали в вашем королевстве… Оными советами вы были обесчещены!

Вместе с презрением подданных и гневом податных горьким плодом поражения стал политический кризис, для которого расколотая Франция с начала века подготовила разные силы.

Королевство перенесло потрясение. И, обрушившись на него подобно одному из всадников Апокалипсиса, Черная чума надолго его надломит.

Глава V Расколотое королевство

Удары, полученные Францией в 1346 г., имели тяжелые последствия для единства королевства. Некогда Куртре стало оскорблением для короля, униженного ремесленниками, но прочная власть дала возможность быстро восстановить положение. Через два года был Монс-ан-Певель. А между тем королевство волей-неволей поддерживало своего короля, игравшего против Бонифация VIII жизненно важную партию.

Ситуация изменилась. Король, обремененный поражением при Креси и отказавшийся помочь Кале, не пользовался надежной поддержкой. Быстрая победа в Касселе в 1328 г. сыграла роль Божьего суда в пользу новой династии, а оммаж в Амьене стал апогеем ее признания людьми. Но, чтобы сохранить политический эффект этих первых успехов, нужен был другой человек, а не Филипп Валуа. Задолго до Креси и ночного бегства монархию Валуа начали расшатывать посредственность правящих кругов и нескончаемое соперничество влиятельных сил.