Жан Фавье - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Жан Фавье
• Издательство: Евразия
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91852-004-8

Перед читателем, пожалуй, самая лучшая книга о Столетней войне — крупномасштабном военном столкновении двух монархий эпохи зрелого средневековья — Франции и Англии. Столетняя война — необычайно сложное и многослойное событие: начавшись с притязаний на французский трон двух родственников последнего короля Франции, Филиппа Валуа и Эдуарда Плантагенета, Столетняя война постепенно переродилась в национальное столкновение двух держав, двух народов, не случайно именно с этой войной связывают зарождение национального самосознания. После первых и необъяснимых, как тогда казалось, поражений французского рыцарства на полях битв при Креси и Пуатье, изменилась тактика и стратегия войны: рыцарские доблести уступали место желанию добиться конечного результата — победы над врагом любой ценой. На последнем этапе Столетней войны во Франции возникла первая постоянная армия. Жан Фавье детально излагает развитие военных действий, дает красочные и яркие описания крупных и мелких баталий, исследует роль эволюции вооружения.

Война оказала огромное влияние не только на область военного искусства и не ограничилась полями сражений. Жану Фавье удалось блистательно показать, как дворяне, духовенство, горожане и крестьяне воспринимали эту войну, чувствовали её приближение, какую роль играли в ней. Автор вписал историю войны в широкое полотно политической, экономической, социальной и культурной жизни средневековой Европы. Помимо прочего, некоторые главы книги посвящены жизни и смерти людей в эту эпоху, эпидемии Черной чумы, кризису сеньориального уклада, реформе Церкви и т. д.

---

На стене находились парижане, бургундцы, отдельные англичане. Военное руководство находилось в руках бургундского капитана, который в 1418 г. выглядел доверенным человеком Иоанна Бесстрашного, прежде чем стать в глазах у всех приверженцем Бедфорда, — Жана де Вилье, сеньора де л'Иль-Адама. Воина, достойного репутации худших рутьеров и приобретшего себе в Париже прекрасную репутацию тем, что перерезал тьму арманьяков. Он не пренебрег возможностью обеспечить себе состояние, добавив к результатам своих грабежей подарки Бедфорда. Он первым удивился бы, если б ему сказали, что через семь лет он вступит в Париж во главе солдат Карла VII. Те, кто считал его разбойником, были бы изумлены, узнав, что его внук станет великим магистром Родосского ордена.

Штурм захлебнулся. Солдаты короля взяли глинобитный вал («boulevard») и пересекли сухой ров, но еще надо было форсировать ров с водой и высокую стену. Рассказывали, что до последнего момента Жанна не знала о существовании второго рва, а кто-то намеренно ей не сказал об этом. Однако в Париже сторонники Карла VII почти не посмели обнаружить себя. Ворота Сент-Оноре не открылись. Жанну д'Арк, раненную в бедро, унесли. Арбалетчик, который оскорбил ее, а потом выстрелил, был добрым парижанином, не оккупантом. А «Горожанин» тем же вечером записал в дневник:

Тварь в образе женщины с ними, которую называли Девой. Кем она была, Бог знает.

Орлеанское чудо не повторилось. Знаменосец Жанны был ранен арбалетным болтом в ногу, поднял забрало, чтобы чуть лучше видеть и вытащить стрелу, и получил второй болт между глаз.

К четырем часам парижане открыли артиллерийскую стрельбу, обратившую осаждавших в бегство. Последние в отместку подожгли ригу матюренов близ ворот Монмартр. Славным делом это не было.

Популярность Жанны в королевской армии разом упала. Потери были тяжелыми. Удержать позиций в Париже не удалось. Король не согласился на новую попытку, и ему даже показалось разумным покинуть Сен-Дени. Начиналась осень — на год все затихало. Карл VII устал. Он согласился распространить перемирие на Париж. Это означало отказ от любых притязаний в тот момент.

Англичане вновь обрели уверенность в своих силах. 18 сентября в Париж вернулся Бедфорд, помолился в соборе Богоматери, демонстративно положил на алтарь золотую монету. В свою очередь 30 сентября приехал Филипп Добрый с многочисленным двором, который во время проезда по столице тянулся от ворот Сен-Мартен через Бобур до дворца Сен-Поль. Наконец, в начале октября прибыл кардинал Бофор. Все они 13 октября держали совет. Филипп Добрый был назначен наместником короля Генриха VI, Бедфорд — губернатором Нормандии. Нескольким горожанам, собравшимся в большом зале дворца, объявили о перемирии.

Власти изрядно перепугались, так что осталось лишь желание совершить Эффектный жест, не сопряженный с риском. Бедфорд велел разорить Сен-Дени. Ведь жители этого городка поторопились открыть ворота Жанне д'Арк.

Бургундская политика была столь же непоследовательной, как и политика Карла VII. Как и король — его противник, герцог был окружен советниками, тянущими его в разные стороны. В ответ на относительную победу сторонников соглашения с Карлом VII приверженцы сохранения английского альянса любой ценой дали англичанам понять, что герцог, возможно, не станет возражать против прохождения английской армии через Ниверне. Это значило предоставить в их распоряжение мост в Ла-Шарите-сюр-Луар — мост, уже шесть лет удерживаемый рутьером Перрине Грессаром, о котором было известно, что он действует самостоятельно, но всецело предан англичанам.

Бедфорд увидел возможность взять Карла VII в клещи: ударить через Ла-Шарите, а удар с тыла поручить Ришмону, который томился в Пуату и тяжело переживал свою опалу. Поскольку коннетабль по-прежнему был несколько озлоблен тем, что его сначала отстранили от власти, а потом, когда он хотел сражаться за Карла VII, не приняли, Бедфорд мог рассчитывать на его помощь.

Карл VII и его совет узнали о том, что замышляется. Лучшим средством помешать противнику было выбить Грессара из трех его крепостей — Кон, Ла-Шарите и Сен-Пьер-ле-Мутье. Эта операция обещала много выгод, кроме того, что лишила бы англичан возможности прохода через мост. Она снимала угрозу, все еще нависавшую над Буржем, обычного грабительского набега. Она давала возможность навигации по Луаре. Она предоставляла занятие Жанне д'Арк. Некоторые прежде всего видели это последнее преимущество. Их не смущало конечное поражение, главное, чтобы Жанна на несколько недель оставила их в покое. От поражений ореол Девы в принципе тускнел. Не всех при дворе Карла VII это огорчало.

В самом деле, кампания на Луаре закончилась провалом. Сен-Пьер-ле-Мутье был взят приступом, но Ла-Шарите устояла. Вылазка Перрине Грессара в декабре вызвала панику в лагере осаждающих. Королевская армия даже не успела забрать свою артиллерию. В случае успеха Шарль д'Альбре и маршал де Буссак приписали бы победу себе; вину за поражение они возложили на Жанну. Карл VII решил выйти из положения, возведя всю семью Арк во дворянство. Братья Жанны были довольны. Она не попросила ничего.

Зато Карл VII делал успехи севернее Луары. Ла Гир занял Лувье, потом Шато-Гайяр. В свою очередь в руки французов попал Лаваль. Но сезон уже кончался. На том остановились.

Зима была печальной для всех. Население более, чем когда-либо, ощущало, что идет война. Бургундцы чувствовали себя неловко как по отношению к своему английскому союзнику, так и по отношению к королю, миропомазанному в Реймсе. Карл VII был вполне готов ограничиться теми невозможными успехами, которых он добился. В Совете взяла верх партия королевы Иоланды, и там утвердилось мнение, что для разрешения всего конфликта сначала надо примириться с Бургундией. Жанне запрещали идти сражаться в Нормандию вместе с герцогом Алансонским. Многие, и в первую очередь Ла Тремуй, очень старались, чтобы Орлеанскую деву начали забывать. Дошло до того, что призвали другую провидицу, некую Катрин из Ла-Рошели, которая очень вовремя предсказала, что Бог устроит франко-бургундское примирение.

Партия войны, партия Жанны д'Арк, уже была не только партией мести, партией арманьяков, бывших сообщников Танги дю Шателя. Благодаря победам 1429 г. и несмотря на поражение под Парижем впервые перестал выглядеть разумным принцип: уступать во всем, лишь бы добиться мира. Такие люди, как герцог Иоанн Алансонский, считали, что время обороняться прошло, а Компьеньское перемирие воспринимали как обман. На пути к победе не останавливаются.

Одним зима 1429/30 г. запомнилась усталостью, другим — горечью. Доволен был только Перрине Грессар, которому Бедфорд дал кое-какие земли в Нормандии.

Тем не менее единственным, кто по-настоящему выгадал, был герцог Бургундский. Его политика «качелей», которую вдохновлял канцлер Никола Ролен, казалась непоследовательной только со стороны. Филипп Добрый делал вид, что играет важную роль в ансамбле европейских монархов, и ему не было никакой выгоды ради этого ждать победы того или иного короля Франции. Генрих VI и Карл VII в равной мере нуждались в герцоге Бургундском, и он это прекрасно понимал. Филипп изображал суверена и подчеркнуто отодвигал свою корону подальше от королевств, переживающих кризис. 10 января в Брюгге он с большой помпой женился на дочери португальского короля и английской принцессы[98]. По этому случаю он создал рыцарский орден — Золотого Руна, который должен был стать политическим символом связи, соединяющей разные части Бургундского государства, — связи, которая пока имела очень личный характер. Рыцари Золотого Руна — это была элита, всего тридцать один человек, но элита, набранная от склонов Юры до побережий Зёйдер-зее.

Тем временем Филипп Добрый умасливал Карла VII, чтобы продлить перемирие до марта. Он торговался с англичанами, требуя полновесной монеты за военную поддержку. Предлагая созвать в апреле трехстороннюю конференцию, он в то же время концентрировал на Уазе войска и готовился отбить Компьень.

Компьень

Отказавшись подчиниться условиям перемирия, жители Компьеня с лета твердо демонстрировали верность Карлу VII. А ведь такая позиция Компьеня угрожала связям между Бургундией и Пикардией, равно как между Парижем и Фландрией вместе с Артуа. В окружении Карла VII не понимали, что герцог Бургундский не станет долго терпеть подобной угрозы.

Поэтому чисто по собственной инициативе — и безо всякой армии, кроме небольшого отряда сторонников, — Жанна д'Арк в конце марта покинула Сюлли-сюр-Луар, где провела часть зимы, и отправилась в парижский регион, чтобы вдохновить на сопротивление жителей городов, завоеванных восемь месяцев назад. Она действительно должна была их защищать. По счастью, на ее стороне было общественное мнение: горожане, десять-двенадцать лет терпевшие бургундское владычество и поспешившие примкнуть к Карлу VII, очень хорошо знали, что их ждет, если вернутся войска герцога Филиппа. Жители Компьеня бургундцев изгнали сами — они не питали иллюзий, и все побуждало их принять сторону Жанны.