Виталий Коржиков - Волны словно кенгуру

• Название: Волны словно кенгуру
• Автор: Виталий Коржиков
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Да, может, и сами слышали эту историю?

САМАЯ ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

- С полгода назад в этих местах тоже шло наше судно, дальневосточное. Ночь была. Чуть-чуть швыряло. Все улеглись спать. Остались только вахтенный да капитан.

А часа в три ночи один машинист вышел на корму покурить перед сном. Встретил в дверях механика, кивнул - и разошлись. Один - в каюту, другой на корму.

Ночью судно тряхнуло раз-другой - волна прошла. Покачало и успокоилось.

А утром стали поднимать вахтенных на работу, зашли к машинисту - нет его, стали искать на палубе - нет! Заглянули в шлюпки - и там не ночевал!

Капитан крикнул механика, спрашивает:

"Кто машиниста в последний раз видел?"

Механик говорит:

"Я. Он на корму вышел".

"Когда?"

"Да часа в три ночи".

"Так в это время по корме волна прокатилась! Да не одна, - спохватился капитан. - Неужто смыло? .. - И тут же приказал: - Развернуться на сто восемьдесят градусов! Полный вперёд!"

Посмотрел капитан на часы: восемь часов утра.

- А вода вон какая - акул полно! - воскликнул Иван Савельич.

- И з-змеи и-плавают, - вставил в рассказ Веня.

- Да, - сказал Иван Савельич. - Развернулись они.

Пошли обратно по тому же курсу. Точь-в-точь. Волнуются! Шутка ли, человек потерялся! Вся команда глядит за борт - в волны, по горизонту.

Час прошли они, другой. Нет человека! То акулий плавник мелькнёт, то плеснёт рыба. Дошли до ночной точки.

Проверили там. Никого!

И вдруг кто-то сверху как закричит:

"Вижу, вижу! Человек за бортом!"

Присмотрелись - действительно человек! А ведь восемь часов уже прошло!

Спустили шлюпку, подгребли к человеку - машинист! Лежит на воде и ждёт. Устал, конечно. Руки дрожат. Помогли ему взобраться на борт, потащили в медпункт. А он отмахивается:

"Не надо, - говорит. - Дайте закурить".

"Как же ты так? - спрашивают. - Почему к берегу не плыл?"

А он отмахнулся:

"А куда мне плыть? В мангры?"

"А не боялся? Тут акулы, там акулы!"

"Сперва боялся, - говорит. - А потом перестал. Какая польза от страха?"

"И никого, - спрашивают, - не было?"

"Были... Прошли японцы. Позвал - не слышат. Ещё кто-то проплыл; хотел крикнуть, голоса не стало. А что за мной вернётесь, верил. Потому и не уплывал никуда. Вы вернётесь, а меня нет. Волноваться будете..."

Вот случай так случай, - сказал Иван Савельич. - Почище любого змея. Человек в друзей верил! Вот как жить надо, чтоб в море никаких змеев не бояться!

- Да, - согласились все. А Веня сказал:

- А змей в-всё р-равно был.

- Ну ладно, передай по вахте: если вдруг ещё выплывет, пусть задержат, - сказал Иван Савельич и пошёл спать. Но мы ещё долго вглядывались в смутную воду. Ведь сами видели, как уходила к манграм извилистая змеистая линия.

АКУЛЫ НА КРЮЧКЕ

В залив Кач мы вошли вечером. Ни огонька, ни деревца. И тишь стояла такая, что голос глох. Далеко забрались. Посмотришь на карту: справа пустыня, сверху - Азия, снежные хребты Гиндукуша. А за ними наши пустыни. А там тайга, и только потом, далеко-далеко, Москва. Попробуй доберись!

За бортом шелестели вода и песок. Пробирались мы с осторожностью, как в лоции велено. Тут мель, там затонуло судно. А в полутора милях от затонувшего судна - наша стоянка.

Боцман бросил якорь в мутную воду, тихо сказал:

- Ну и жара. Хоть бы пальмочка где...

- А вон! - показал я на Валерия Иваныча.

"Чудеса ботаники" поливал у трюма ящики с цветами.

- И то верно, - улыбнулся боцман и подошёл к электромеханику.

Сел рядом на железную палубу, погладил железной ладонью зелёные хвостики в фанерном ящике и сказал:

- Хорошо. Пустыня, железо. А тут - на тебе - трава-мурава, чудеса ботаники!

И вдруг с кормы раздался весёлый крик и хохот:

- Ага! Я говорил!..

- И я говорил.

Все потянулись на корму. Там Фёдор Михайлович тянул леску, а на ней билась, растопырив жабры, большая, как сом, рыбина.

- Ну и рыбка! Вот теперь сварим ушицу! - приговаривал Ваня.

- Да ты уж наваришь, - сказал боцман.

- А что? - обиделся Ваня. - Я когда в армии служил, так самому генералу варил!..

Наступила ночь.

Всё притихло, погасло, и только откуда-то издалека пробивался к нам далёкий свет маяка.

С рассвета все, кто мог, бросились на корму. Лески переплетались, как паутина, вспыхивали от солнца, и рыбы шлёпались на палубу одна за другой. Я оттащил на камбуз уже два ведра - лески у меня не было - и бежал с третьим, как вдруг кто-то крикнул:

- Акула!

Один из электриков стал выбирать леску. На крючке, прозрачный от жира и солнца, дёргался молодой акулёнок и пытался схватить электрика за палец.

- Вот это улов, - оценил добычу начальник рации.

- Да выбрось ты его! - сказал Ваня. - На что он мне.

Но тут через борт перелез тонкий, чёрный индиец. Это подошли уже баржи с грузом и грузчиками. И на корму к нам торопился их повар. Он увидел акулу, протянул руки:

- Не надо выбрасывать! Дайте нам. Это очень вкусно! Электрик стряхнул акулёнка, забросил леску и мгновенно вытащил ещё одного.

Повар достал тесак и стал с размаху рубить акулу на куски и бросать в котёл. И я тоже взял леску. Мне тоже хотелось поймать акулу.

ГОВОРИТ "МОСКВА-РАДИО"

Я насадил на крючок кусок рыбы, опустил его в воду и стал ждать. Но акула не дёргала.

- Насади мяса, - сказал артековец и накрошил ножом баранины.

Я продел крючок в кусок мяса, и алый комок быстро пошёл ко дну. Леска тут же натянулась, дёрнулась в глубине и поехала, разрезая воду.

На крючке отчаянно дёргалась тяжёлая серая рыбина. Я схватил её за жабры. Она выгнулась и больно ударила меня шипом.

- О палубу её, о палубу! - крикнул Коля.

Я шмякнул рыбину, выдернул крючок и снова метнул в воду.

Но клёв кончился. Рядом со мной пританцовывал индийский повар, тянул какую-то непонятную песню. От берега к нам шли баржи с мешками. Опять пахло кунжутом, пылью. На краю неба отражался пустынный песок.

Вдруг леску слегка повело.

- Э-эй! Внимание! - сказал Коля.

Леска ушла под корму. Я отвёл её от винта и стал тянуть.

- Дёргай! - крикнул Коля. - Дёргай! Я потянул быстрее.

Но тут откуда-то сверху меня окликнул Митя. Я показал: "Тихо: акула".

Но Митя закричал ещё громче:

- Какая акула?! Скорей в рубку! Москва!

- Что? - переспросил я.

- Москва! - крикнул, волнуясь, Митя. - Москва! Леска полетела в воду, и я со всех ног бросился в

рубку.

Начальник рации поднял вверх палец и повернулся в кресле. Он снял наушники, передал мне и поднёс поближе микрофон. Я затаил дыхание и вжался в кресло.

В наушниках зашептало, зашелестело знакомое: "О мама миа!", раздался чей-то крик: "Вася, больше не пущу!"

Н вдруг откуда-то донёсся голос:

- "Старый большевик", "Старый большевик", говорит "Москва-радио", говорит "Москва-радио". Сейчас будете говорить. С кем будете говорить?

Я назвал фамилию, домашний телефон и испугался: а вдруг дома никого нет?! Вот так фокус будет! Но всё равно радостно: я слышу Москву! Голос из Москвы. Через пустыню, через хребты Гиндукуша. Кругом пески, волны, индийские акулы, а я говорю с Москвой.

СКОРО

Радио зашипело, я не выдержал и закричал:

- Алло! Алло!

- Спокойно, "Старый большевик", - сказала в Москве телефонистка, Сейчас будете говорить. Говорите...

Я нажал на кнопку приёма, и в трубке тотчас раздалось:

- Алло, алло! Это кто? Папа?

- Конечно, я! Здравствуй!

- Как здоровье? - донеслось из Москвы.

- Здоров! Здоров!

- А что ты сейчас делаешь?

- Акулу ловлю! - крикнул я.

В Москве что-то грохнуло! Наверное, у сына из рук выпала трубка.

- Шутишь! - сказал сын.

- Какие там шуточки! - сказал я. И в рубку донёсся голос артековца:

- Акула!

В это время в трубке затрещало. Разряд. Наверное, где-нибудь между нами - на Гиндукуше или в Сибири - ударила молния... А потом раздался уже тихий голос:

- Долго ты ещё?

- Так ведь ещё Австралия и Новая Зеландия! - сказал я.

- Ты и так уже полгода плаваешь. И командировка твоя кончилась. Да и судно на Зеландию, говорят, ушло...

- А как же кенгурёнок? - спросил я.

- Приезжай без кенгурёнка, - сказал сын. - Ладно?

- Ладно!

- Скоро?

- Скоро! - сказал я, а сам посмотрел в иллюминатор на пустыню, от которой тянулись баржи с мешками.

Вот загрузят нас через недельку или две, и тронемся в обратный путь. Через Индийский океан, мимо Индии и Цейлона, через Андаманское море и Малаккский пролив. Мимо Тайваня, мимо Филиппин, мимо Японии. А потом из Владивостока через всю Сибирь самолётом в Москву.

Скоро! Очень скоро!

ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНА БЫТЬ!

Ещё два месяца нас перебрасывало с волны на волну. То Индийский океан устраивал шумные пляски, валил с борта на борт, то во все флейты свистели ветры в Японском море. Наконец подошли мы к японским островам, остановились у вулкана. Сосенки с островов протянули навстречу нам ветви, пахнуло зимой.

Открыл я иллюминатор, полетели в него снежинки. Подставил я ладони. Снежинки-то свои, родные, с севера! Сели на руку одна, другая. Даже в горле защипало. Здравствуйте, милые! Летят снежинки, тают, а всё равно на руки садятся, своего узнают! Впереди родина, Владивосток. Вот и конец плаванию!