Валентина Полухина - Бродский глазами современников

• Название: Бродский глазами современников
• Автор: Валентина Полухина
• Издательство: Звезда
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-7439-0109-0

«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»

Шеймус Хини,

лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)

---

"И одно молчанье сказало другому". Но я не помню, какой это год.

Стихи 1983 года, а разговор был, видимо, в начале 1984 года. Главное, нашел нужным позвонить. Во-первых, не с тем, чтобы меня утешить, а во-вторых, он только что высказал мнение и тут же его резко переменил, что в общем, я думаю, не совсем в его правилах. Это было действительно очень и очень трогательно.

Какие изменения, прорывы, взлеты, повороты вы видите в эволюции Бродского?

Для ответа на этот вопрос мне нужно посмотреть, его; книги., Я думаю, самый первый период до 60-го года — это еще совсем ученичество. Потом 60-62 годы, когда он, так сказать, дозревает и проклевывается. А дальше растет, растет, растет. И, естественно, не идет по прямой. Я думаю, идет очень много витков, очень много черпаний из того, что сколько-то лет назад появилось, из чего можно получить нечто, что тогда получено не было.

Некоторые утверждают, что Бродский их больше не удивляет, что он становится предсказуем" ибо знаешь, что он будет говорить о том же самом.

Ну, как это? Что значит о том же самом? Если, взять пример, близкий Иосифу: какой-нибудь китайский средневековый график мог каждый день писать одну и ту же ветку.

Не кажется ли вам, что такой веткой для Бродского является категория времени?

Безусловно. Только он пишет о категории времени в категориях пространства. Хотя бы это стихотворение "Дорога в тысячу ли начинается с одного / шага..." [У:88/II:426]. Эта разделенность океаном и. т.д. Если говорить не в плане поэтики, а в метафизическом плане, то категория время-пространство, именно как единое, — это, может быть, единственное, что нас сближает. Я написала стишок, совсем не думая об Иосифе: "Двойняшки, расстояние и время, / Меня признали названой сестрой". "Время" — не тире, а черточка — "пространство". Я думаю, это-то и важно. Само по себе время и само по себе пространство ничего не может. Хотя в поэтике мы подходим к этому совершенно по-другому.

Испытывали ли вы когда-либо соблазн подражать Бродскому? Или вы понимали, что подражать ему нельзя? Или не было надобности?

Наверное, последнее.. Не было никакой надобности. Господи, так замечательно, что такой поэт существует. Он уже существует. Я его могу в голове петь. Но когда я пишу стихи, у меня в голове совсем другое поется. И в то же время я слышу Бродского, возможно, лучше других. Так, недавно я писала статью о событиях в Китае, которую я назвала "Дорога в тысячу ли начинается...". Я заметила у Бродского чисто фонетическое совпадение "тысяча означает, что ты сейчас вдали". Это же даже не каждый слышит.

Не потому ли, что у вас самой стих насыщен аллитерациями?

Да, конечно. Я его слышу лучше, чем кто-либо другой. И, может быть, я его лучше слышу, чем понимаю умственно. И поэтому от меня философских интерпретаций не надо ожидать.

Говоря об эволюции Бродского, как вы считаете, какие русские поэты помогли Бродскому осознать себя и сделаться Бродским?

Я думаю, что он сам на этот вопрос лучше отвечает, хотя, может быть, не всегда точно. Вдруг начинает что-то выдумывать. Вот ему хочется считать Рейна своим учителем. Видимо, действительно на него повлиял Женя Рейн, но ведь не как поэт, а как советчик.

А из прошлого столетия, кроме Баратынского, которого называет сам Бродский[149], кого вы могли бы назвать?

Дело в том, что каждый видит того, кого любит. Я в нем вижу не Баратынского, а Пушкина. У меня есть такое стихотворение, не из лучших:

А будь он нынешний, сейчасный,

писал бы он в припадке чувств:

"Я вам звоню, хоть и бешусь,

хоть это стыд и труд напрасный... и т.д. —

и кончается:

в собранье наших сочинений

не переписка принята,

но телефонные счета

и неоплаченные пени...

То ли это стихотворение было написано после того, как я из "Континента" звонила Бродскому, то ли вообще по поводу наших телефонных разговоров, но у меня почему-то это стихотворение косвенным образом связано с Бродским. Я в Бродском вижу Пушкина, Мандельштама, Ахматову. Я понимаю, он то Кантемиру подражает, то Державину...

Кланяется скорее, поклоны отвешивает.

Все это мило, но ведь все это штучки, приемчики, которые прекрасно работают. Для меня есть линия русской поэзии, и исчерпывается эта линия до Бродского тремя именами. И все. И Бродский для меня — прямой продолжатель. Прямой совершенно не в том смысле, что "Иван родил Петра."

Насколько, по-вашему, оправдано сравнение Бродского с Пушкиным?

Я вам как поэт скажу, что любое сравнение оправдано в надлежащем контексте. Разумеется, есть какие-то параметры, по которым их не сравнишь, поскольку Пушкин не тот поэт.

Возьмем один параметр, чисто языковой. Сравнимы ли их заслуги перед русским языком?

Я думаю, все-таки нет. Пушкин отвалил такую глыбу, которой просто, видимо, никогда и никому не достанется. У ;нас-то была другая история. И не только у Бродского, у нас у всех. Между прочим, я с Бродским совсем не соглашаюсь, когда он говорит: "Мы последнее поколение, для которого дороже всего культура... и т.д.[150] Во-первых, не надо культурой злоупотреблять. Во-вторых, мы не последнее поколение, мы — первое поколение. После нас сейчас приходят еще поколения. Мы — первое поколение после этого разрыва между Мандельштамом, Ахматовой и нами. Поколение, которое действительно успело за эту руку, за ахматовский палец подержаться. Не просто из книг, а действительно, как у Микеланджело, перетянуть по этой ниточке, по жилочке, перетянуть в себя то, что было, эти ценности. Вживе, не просто в книге, а вживе. И поэтому то, что он говорит насчет культуры, и то, что он говорит, что мы всегда предпочтем литературу, а не жизнь, — неправда.

Он чуть подобрел. Я надеюсь, что это пройдет. Он вдруг очень завелся на идее поколения. Идея поколения интересная, но не исчерпывающая. Наше поколение, поколение 56 года, дало поэтов, дало будущих политзаключенных, дало циников и партаппаратчиков, причем циников таких, равных которым ни в одном поколении нет. Люди, которые пережили Венгрию и решили, что теперь все, теперь надо только карьеру делать.

Вернемся к линии Пушкин — Бродский, ибо вы не закончили свою мысль о языке.

Так вот. Кроме Мандельштама и Ахматовой, были и Цветаева, и Пастернак, и Заболоцкий — такой общий бульон в биологическом смысле. И на таком бульоне растят культуру. Это все-таки давало возможность идти сражаться с советским языком не с голыми руками. Этот язык, который существовал, этот величайший и тончайший инструмент, который не умер, не заглох. Его только заживо погребли, но он и заживо погребенный не умер. А потом его раскопали.

То есть совершенно другие лингвистические цели стояли перед вами по сравнению с Пушкиным?

И другие цели, и другие средства.

И состояние самого языка было другое.

Да.

Оправдано ли сравнение Бродского с Пушкиным по их универсальности?

Я думаю, тут оправдано. У Бродского в последние десять лет стало больше врагов, появилось больше людей, перестающих его принимать. Так же было у Пушкина, потому что за ним надо успевать. Но, естественно, по линии универсальности личности несколько другое. Пушкину пришлось быть всем — и прозаиком, и историком, и драматургом, и поэтом. Конечно, Иосифу легче. Всем нам легче. Но, с другой стороны, оттого что Пушкин уже был, труднее, потому что надо что-то делать другое.

Все ли благополучно с лиризмом у Бродского, на ваш взгляд? Он однажды сказал мне: "'Остановка в пустыне', может быть, моя последняя лирическая книжка"[151]. По мнению Лосева, "юный Бродский словно бы выталкивал 'чистую лирику' из своего поэтического обихода"[152].

Поскольку он хочет, чтобы лиризма не было, постольку можно сказать, что с лиризмом неблагополучно, ибо он наличествует. Ведь он с самого начала стремился быть эпиком. Но в то же время посмотрите его стихи в последнем "Континенте"[153]. Ведь в них опять и лирика, и лиризм. Не может он ничего с собой поделать. Холодности-то нет, есть сдержанность, но само сдерживание порождает новый лиризм.

А как, по-вашему, уживаются у него сдержанность и ностальгия?

Ностальгия — это удобный прием для совсем другого. У него ностальгия не тема, а прием.

А вы переживали ностальгию в бытовом или в поэтическом плане?

В бытовом — никогда. В поэтическом — известные ностальгические приемы я, разумеется, использовала неоднократно. А в бытовом — ни секунды.

Мы закончим наш разговор вашими стихами, посвященными Бродскому.

ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ ИОСИФУ БРОДСКОМУ

1

За нами не пропадет

дымится сухая трава.

За нами не пропадет

замерли жернова.