Дэвид Хаггинз - Чмоки

• Название: Чмоки
• Автор: Дэвид Хаггинз
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-94799-313-9

Владелец фэшн-бизнеса Стив Корк подозревает, что его новый деловой партнер Алан Дентон — убийца, но не может найти никаких доказательств. Вскоре Алан под благовидным предлогом выживает его из собственной фирмы. Стив переживает нервный срыв, а немного придя в себя, начинает слежку за бывшим компаньоном. Однако убедить друзей и коллег в том, что Дентон — опасный психопат, невозможно: они считают, что у Стива — маниакально-депрессивный психоз. А быть может, это им просто выгодно и Стив в самом деле стал жертвой тотального заговора.

---

От транквилизатора мысли застаивались. Переход между сном и явью был все еще размыт. День и ночь были смонтированы в произвольной последовательности вроде полосок на штрих-коде. Проспав больше часа, я чувствовал себя космонавтом, пролежавшим в капсуле целый световой год. Двойные стекла не пропускали в палату шум машин на Марилебон-роуд, в тишине слышно было только ровное гудение кондиционера. Оно было похоже на отдаленный шум большого двигателя. Казалось, что палата — это космический корабль, плывущий сквозь вселенную в поисках утраченного рассудка.

На другое утро в голове у меня малость прояснилось, и я предпринял вылазку в коридор. Отделение занимало весь третий этаж. Коридор, от которого ответвлялись штук тридцать персональных палат, кольцом огибал кухню, консультационные комнаты и сестринскую, составлявшие ось всей этой конструкции. Окна в них выходили в центральный колодец, весь перетянутый венами труб, полутемный, заросший сажей вперемешку с голубиным пометом.

По дороге я встретил нескольких коллег и понял, почему доктор Махмуд довольно оптимистически оценивает перспективы моего выздоровления. Я облегчал душу в мужском туалете в другой половине здания, когда в кабинке неподалеку раздался погребальный вой. Это был уже не плач, это был вопль муэдзина из Джонстауна.

Я покричал через дверь, но никто не ответил. Тогда я постучался, но было заперто. Под нарастающие переливы я взобрался на унитаз в соседней кабинке, заглянул за перегородку и увидел старика, замершего по стойке смирно. Он был абсолютно голый, его одежда, сложенная с безупречностью оригами, лежала рядом на крышке унитаза. Старик выл страшным, невозможным воем, из его зажмуренных глаз катились слезы. Я покричал ему, попытался тронуть его за плечо, но не дотянулся. Тогда я пошел в сестринскую и объяснил там, в чем дело.

Вечером пришла Лиз и привела с собой Мэри для моральной поддержки. Я рад был видеть Мэри: обычно при ней у нас с Лиз как-то лучше получалось. Лиз принесла мне винограда, а Мэри подарила прозрачный камешек, то есть, как она выразилась, целительный кристалл. В этот раз она собрала волосы в хвостики, и от этого казалась еще обкуреннее. Лиз явно повеселела, я даже удивился: с чего бы это?

— Ну, как ты сегодня? — спросила она с радостно-ожидающей улыбкой.

— Спасибо, ничего, — отозвался я, стараясь подделаться под ее телесериальный тон.

Из-за этого срыва мы с ней превратились в актеров из мелодрамы. Мы не в состоянии были честно признаться себе в том, что случилось со мной и с нашей семьей.

— Я говорила с доктором Махмудом, — продолжала Лиз. — Он тобой очень доволен, говорит, ты молодец. Он уже начал тебя с транквилизаторов снимать потихоньку.

— Я знаю. У меня с завтрашнего дня групповая терапия.

— Нет, ты мне вот что скажи, — вмешалась Мэри, отрывая себе виноградинку. — Они тут тебе какую-нибудь дурь нормальную дают? Прозак там или еще что?

— А то ж! Экстази в чистом виде, горстями прямо. Что за вопрос-то? Транквилизаторы мне дают. Ну иногда еще травкой у медсестры Барнз разживусь.

Я глянул на Лиз, и в эту секунду в глазах ее промелькнуло выражение какого-то вселенского разочарования. Понятно. В девятнадцать лет у нее было все: карьера, всякие там рок-звезды за ней пачками бегали… А потом вдруг раз — ничего нет, детей нет, муж сперва ожирел, потом ошизел, а в ближайшем будущем останется без штанов.

Лиз нацепила улыбку и сказала, что Гудрун передает привет.

— Она хотела прийти, но доктор говорит, что пока только родственникам можно и близким друзьям.

— Ты матери, надеюсь, не сказала? Ей сейчас только этого не хватает.

Лиз покачала головой. У матери сейчас своих проблем выше крыши. От нее недавно ушел друг. Мало того: она заведует химчисткой в Кройдоне, а химчистка почти разорилась… Мы мало поддерживаем отношения. С отцом я вообще лет с тринадцати не пересекался. Правда, есть еще сестра. Живет в северном Лондоне, домик на две семьи с разными входами, муж — сметчик, двое карапузов, весь холодильник их творчеством облеплен. Образцовое, эффективно-позитивное семейное счастье. Мы с Лиз не часто к ним наведываемся. Лиз вообще не любит смотреть на счастливые пары с младенцами. Лиз с Мэри поднялись, жена чмокнула меня на прощание.

— Я теперь завтра вечером подойду. Может, Алан тоже будет. Если, конечно, ты не думаешь, что это он во всем виноват…

— Нет, все, это прошло.

Мне очень хотелось сейчас обойтись без разборок.

Они ушли, и я, оставшись в темноте, обратился к своему внутреннему миру, где меня уже поджидал мой внутренний великий инквизитор. Правда, в тот вечер ему не удалось вымучить из меня ничего стоящего.

Л.E.C.O.K

Лондонское Единство во имя Свободного и Открытого Курения.

Лондон, Гросвенор Гарденз, 2 0171–823 650

На другой день в десять утра доктор Махмуд привел ко мне молодую женщину мажорного вида в серой плиссированной юбке и темно-синем кардигане.

— Знакомьтесь, Стив, это доктор Кэтрин Паркер.

— Кейт, — поправила она, крепко пожимая мне руку. — Здравствуйте, Стив, рада познакомиться. Теперь я ваш лечащий врач.

Кейт вся бурлила энтузиазмом, и ее простая манера общения как-то не соответствовала строгой одежке. Она мне в общем понравилась: светлые волосы до плеч, курносенькая, с большим ртом, глаза яркие, живые, уголки немножко вниз смотрят. Кейт и доктор Махмуд разглядывали меня в упор: кажется, это называется «смотреть с живым профессиональным интересом». Мне даже неловко стало от такого досмотра.

Доктор Махмуд поместился в кресле. Я заметил, что с прошлого раза он состриг жесткие волоски, торчавшие у него из носа. Кейт прошла к гардеробу, уселась на стул с прямой спинкой и скрестила ноги. Доктор Махмуд, привлеченный шелестом нейлона, исподтишка запустил туда глазами и прочистил горло.

— Ну-с, я к вам еще буду забегать, — сообщил он, — будем с вами беседовать, но теперь вы уже готовы к групповой терапии, и я передаю вас в надежные руки Кэтрин. Ну как, хочется в группу?

— Да не особенно.

— У вас очень хорошая динамика, Стив, и групповая терапия вам сейчас просто необходима. Дозу мы вам снизили, теперь важно понаблюдать, как у вас пойдет с другими пациентами.

— То есть?

— Ну, как я вас понял, в ИСТ было почти то же самое. Мы будем смотреть, как вы общаетесь с другими, и оценивать вашу динамику. В таких случаях это самый надежный показатель.

Я действительно рассказал ему как-то про ИСТ, когда он в очередной раз ко мне «забежал». Все почти рассказал, только про дядю Сида не стал.

— А что мне сейчас назначили? Транквилизаторы?

— Я думаю, вам доктор Паркер все расскажет. Теперь она этим заведует.

Кейт слегка пошевелилась и стала рассказывать. Она улыбалась со спокойным кокетством и все время смотрела мне в глаза.

— Сначала доктор Махмуд давал вам галоперидол — это транквилизатор, или, если по-нашему, сильный нейролептик. Нужно было вам немножко снизить тревожность. Вы на него сразу хорошо прореагировали, поэтому мы постепенно снижаем вам дозу. Еще начали вам давать карбонат лития.

— Господи, литий… я слышал. Это ведь сильная штука, да?

Я читал в газетах про этот литий. И если я все правильно помнил, раз начал его пить, пьешь потом всю жизнь.

— Это просто такой стабилизатор настроения. Он ничему не мешает. С точки зрения фармацевтики это даже и не транквилизатор. Просто соль лития, совершенно натуральная вещь. Вам сейчас важно опять не перевозбудиться. А он как раз от перепадов настроения очень хорошо помогает. Недавно в газете писали: где-то в Техасе, в каком-то городке рекордно низкий показатель по нарушениям психики. И кстати, уровень преступности тоже довольно низкий. Так вот, химики проанализировали тамошнюю воду, и выяснилось, что в ней повышенное содержание лития.

— Правда? — Я обернулся за подтверждением к доктору Махмуду.

— Да, истинная правда, я сам читал в газете. Мы уже давно его прописываем, но постоянно выясняется что-то новое. Вообще, вам повезло, что он в вашем случае тоже применим.

Не могу сказать, что это меня обрадовало.

— А что у меня за случай?

Кейт перехватила мяч:

— Сейчас пока рано ставить точный диагноз, но мы с доктором Махмудом, в общем, почти уверены, что у вас биполярное аффективное нарушение. Ну, то есть, иными словами, маниакальная депрессия.

Меня как будто слегка ударили в грудь. Я вдруг почувствовал себя бабочкой, классифицированной и приколотой к стенду. Во рту пересохло.

— Подождите, но ведь депрессии у всех бывают…

— Да, — сказала она. — И у большинства людей бывает состояние эйфории. Все зависит от того, насколько сильно это проявляется. Как я полагаю, в маниакальной фазе у вас возникали различные ложные представления, вам что-то виделось, чего на самом деле не было…