Валентина Полухина - Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)

• Название: Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)
• Автор: Валентина Полухина
• Издательство: Издательство журнала "Звезда"
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-7439-0105-8

Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.

Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.

Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.

Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995)). Редактор (совместно с Львом Лосевым) сборников статей: «Brodsky's Poetics and Aesthetics» (London: Macmilan, 1999) (русская версия: «Как работает стихотворение Бродского» (М.: НЛО, 2002)). В качестве гостевого редактора журнала «Russian Literure» (Амстердам) подготовила два специальных номера, посвященных Бродскому: «Brodsky Genres» (1995), «Brodsky as a Critic» (2000). Составитель «Большой книги интервью Бродского» (М.: Захаров, 2000, 3-е изд. — 2005), двуязычных сборников стихов Ольги Седаковой (1994), Олега Прокофьева (1995), Д. А. Пирогова (1995), Евгения Рейна (2001).

---

Мы с ним громко поспорили во время занятий о цвете волос знаменитой "музы" и фам инспиратрикс Лу Андреас- Саломе, он утверждал, что она была блондинкой, а я — что она была брюнеткой. В таких ситуациях, во всяком случае в моем опыте, Бродский себя вел немножко капризно, но без агрессии, хотя, наверное, потому, что он меня щадил, ибо чувствовал, насколько я была искренне робкой. Наверняка если бы я проявляла признаки самоуверенности или агрессивности, то я бы этим вызвала у него такую же ответную реакцию. Поэтому я не сомневаюсь, что с переводчиками он мог вести себя самоуверенно, я просто не вижу в этом ничего особенного. Перевод стихов — очень болезненнный процесс, особенно когда автор знает оба языка. Я, например, ненавижу переводить стихи, ни хорошие, ни плохие. И то, что у него бывали стычки с представителями англоязычной интеллигенции, тоже не удивительно, просто он активно действовал в достаточно политизированном мире.

Однажды я Бродскому подарила книгу Роберта Бертона "Анатомия меланхолии", он был поражен тем, что никогда ни о книге, ни об авторе не слыхал, что, естественно, заставило его сразу же погрузиться в состояние меланхолии. Кстати, Бродский был очень щедрым и сам часто раздаривал книги, не только написанные им, но и те, которые он особенно ценил. Например, мне он подарил своего старого потрепанного Козьму Пруткова, для меня это самый ценный подарок, так как эта книга долго была рядом с ним и много чего впитала из его жизни.

Страдал ли он русофобией или русофилией? Что вы можете сказать о понятии "русский дух" в стихах Бродского?

Бродский не любил ни русофобов, ни русофилов и в присутствии русофоба мог запросто превратиться в русофила, а в присутствии русофила — в русофоба. Ему свойственно было менять свои позиции в качестве реакции на раздражающего собеседника.

Но тут надо Бродскому отдать должное, он очень много сделал для того, чтобы изменять курс или направление левой нью-йоркской интеллигенции, одним своим появлением на берегах Гудзона Иосиф их выпрямил и перестроил. До его приезда они только и делали, что выли по поводу американского вмешательства в дела Латинской Америки, а об СССР в основном молчали, ну и только благодаря диалогу и общению Бродского с Сюзан Зонтаг эта изначально просоветская, левая нью-йоркская интеллигенция существенно поправела. У них в сознании произошел такой же парадигматическии сдвиг, как и у других знаменитых советских попутчиков, французских новых философов. Вообще, Нью-Йорк Бродского — это целая тема для диссертации, ибо он этот город дикой хваткой перехватил и отбил у всех других писателей, ну кроме Довлатова. Я родилась в этом городе и должна признаться, что с тех пор, как я познакомилась с Бродским, Нью- Йорк перестал для меня существовать отдельно от Бродского. Город с поэтом для меня окончательно переплелись.

Приходилось ли вам наблюдать, как Бродский сочиняет стихи?

Сочинять стихи в присутствии других несколько кощунственно, в этом есть что-то театральное: как можно плакать о "музе", когда либо она, либо кто-то другой находится рядом?

Тем не менее Бродский любил показывать свои свежеиспеченные произведения, даже незаконченные, и если ему особенно нравилось какое-нибудь место, читал вслух и мог в процессе чтения вслух или перечитывания что-нибудь поменять. Где-то у меня сохранились гранки одного из его изданий на английском.

Я помню, когда он выступал в Сан-Франциско в 1984 году, он читал свои стихи и на русском и на английском, во время своего выступления он был не в ударе и сильно волновался, особенно по поводу своего чтения на английском. Ради того, чтобы немножко взбодриться после выступления, он поделился своими новыми стихами, которые вошли в сборник "К Урании", ну а я с ним поделилась некоторыми своими сонетами.

Бывал ли Бродский в доме ваших родителей в Вашингтоне?

Нет, у родителей не бывал, но родители с ним познакомились очень давно в гостях, когда он только приехал в Америку. Как вы, наверное, знаете, Бродский считал, что может по речи любого русского определить, откуда он. Но вот отец мой, который родился в Праге, но учился в русской гимназии, говорит на чистейшем русском языке, и его про- венанс Бродский так и не смог раскусить, чем отец по сей день очень гордится. Кстати, когда мне в России говорят, что раз мой отец родился в Праге, значит, он чех, я всегда отвечаю вопросом, значит ли это, что и Мур, сын Цветаевой, тоже был чех? Ну где тут логика? Кстати, Мур был ровесником моего отца, и при рождении Мура роды принимали моя бабушка со своими сестрами и другими русскими эмигрантками. Моя бабушка была дочкой писателя Евгения Николаевича Чирикова, и Цветаева часто бывала у них в гостях. Цветаева особенно дружила с сестрой моей бабушки, Людмилой Евгеньевной Чириковой, их переписка была опубликована.

За что Бродский так не любил вашего первого мужа, писателя Сашу Соколова?

Да он не то чтобы его не любил, просто Саша Соколов ему был чужд. Ведь Саша Соколов — модернист, а Бродский современных русских модернистов не очень уж хорошо воспринимал — ну, живых. И вообще он не любил красивых мужчин, особенно писателей.

Бродский не любил говорить о суде, ссылке и прочих неприятностях в бывшей империи. Говорил ли он на эти темы в личном общении?

Он не любил говорить об этом, когда его спрашивали, наверное. Мы с ним в основном говорили только о поэзии. Если он о суде и ссылке вспоминал, то в основном в контексте их влияния на литературу. Кстати, поэт Гюго, мой учитель в Монтане, неоднократно нам пытался внушить, что каждый поэт должен себя посадить в тюрьму, где тюрьма — это такое метафизическое состояние, при избытке времени в сочетании с недостатком пространства (как по Бродскому). Время и пространство, излюбленная тема Бродского! Мне кажется, что все поэты увлекаются этимологией, я помню, как я с Бродским поделилась своим толкованием слова "opportunity", от которого он пришел в восторг. Во времена Чосера это слово было еще живой метафорой, в которой сочеталось понятие благоприятной возможности одновременно и во времени и в пространстве, то есть благоприятное состояние обстоятельств, в предвкушении приближения корабля к порту, когда ветер у тебя за спиной и ты скользишь по морю (ob portum veniens). Это слово — поцелуй времени с пространством.

Существует мнение, что поэзия Бродского рациональна, рефлексивна и излишне культурна. Это поверхностный или глубокий взгляд?

Ну как вам сказать, мне кажется, что тут наблюдается своего рода психологическая компенсация. Люди, которые хорошо пишут, редко хорошо высказывают свои мысли вслух. Английский писатель ле Карре был даже поражен, насколько Бродский лучше артикулирует свои мысли в письменном виде, нежели вслух[125]. Когда я проводила интервью с Бродским для "Голоса Америки", в 1984 году в Сан-Франциско, то его было просто невозможно слушать, сплошное "а-а-а-э-э-э" и т. д., где-то у меня сохранились эти "а-а-а-а-э-э-э" в отредактированном виде. Мягко говоря, рациональности в том, что Бродский говорил вслух, было меньше, чем в фиксированном тексте. Мне это очень близко и понятно, я сама невероятно косноязычна и пишу стихи в основном для того, чтобы окончательно зафиксировать мысль или образ, иначе они убегут и будут жить своей жизнью, бесконечно перевоплощаясь в противоположность свою, такими "ауфгехобными" оборотнями.

По поводу поверхности или глубины мнения о рациональности, рефлексивности и культурности поэзии Бродского, мне кажется, что все это является попыткой рационализировать такие качества, которые вопреки всему смогли возникнуть на фоне совершенного отсутствия претенциозности и лицемерия. Как поэт Бродский никогда не кривил душой и умудрялся отстаивать свой личный классицизм вопреки всей жестокой действительности и обшарпанной серости советской жизни. Несмотря на целую плеяду без пяти минут бродских, размножившихся, как сорная трава, в разгаре его славы, его голос остается неповторимым золотым колосом, выросшим "из зернышка промеж двух жерновов", искалеченным гнилой плиткой питерских мостовых. Последнее мною сказано с орфической оглядкой и некоторым вызовом Александру Исаевичу, за его пресловутый "enjambement"[126].

Хотя отдаю я эту посмертную дань с некоторой оговоркой, так как помимо этих без пяти минут существует целый ряд совершенно разных еще более рациональных, рефлексивных и, возможно, излишне культурных поэтов, которых за это и никому не вздумается упрекать. И слава Богу!

Почему адресат любовных посланий Бродского нем?

Хороший вопрос! Адресат любовных посланий всегда нем, на то он и адресат. И слава Богу, не хватало бы нам еще и реплик адресата. Но если серьезно, муза только своей недоступностью и немотой покоряет поэта. Поэт — это Татьяна Ларина, муза — Онегин, а все остальные действующие лица — читатели.