Жак-Ив Кусто Джемс Даген - Живое море

• Название: Живое море
• Автор: Жак-Ив Кусто Джемс Даген
• Издательство: «Мысль»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1975

В 1942 году французский исследователь Жак-Ив Кусто вместе с инженером Э. Ганьяном изобрел акваланг. О своей работе до этого изобретения и об исследованиях, выполненных с аквалангом, Ж.-И. Кусто и Ф. Даген рассказывают в книге «В мире безмолвия». Новые конструкции, осуществленные под руководством Ж.-И. Кусто, — «ныряющие блюдца», подводные дома — последующий этап в освоении человеком гидрокосмоса. Об этих работах и рейсах экспедиционного судна «Калипсо» говорится в книге «Живое море».

---

Улисс был близким родичем меру, знакомых нам по Средиземному морю; правда, те за двадцать пять лет, как началась подводная охота, научились относиться к человеку с недоверием. Когда мы еще только осваивали акваланг, они, подобно Улиссу, подходили совсем близко поглядеть на нас, но гарпуны исключили возможность столь близкого общения в наших родных морях. Зато в водах Альдабры у нас уже был один знакомый групер, очень похожий на Улисса. (Уж не брат ли?) Он обитал среди ветвей большого черного коралла. Мы задумали взять этот чудесный коралл для коллекции. Групер внимательно следил за всеми нашими действиями. Набросив на "дерево" строп, мы вырвали его с корнем самой мощной лебедкой "Калипсо". Групер обеспокоенно плыл вдогонку за медленно скользившим вверх кораллом, несколько раз возвращался к тому месту, где прежде было его жилье. И когда оно исчезло над водой, физиономия групера вытянулась еще больше, чем обычно.

Улисс устроился удобнее, он занял расщелину в рифе. Правда, этот толстяк едва помещался в ней, но зато два выхода гарантировали ему безопасность. Нора находилась на глубине тридцати футов; перед ней была посыпанная белым песочком терраса. Дверные косяки были отполированы боками жильца. Не хватало только дощечки с фамилией…

Когда Улисс был в хорошем настроении (а он отличался переменчивым нравом), он каждому позволял гладить себя, чесать себе голову. Держа в руке мешочек с мясом, Дюма медленно кружился в воде на три счета. Улисс тянулся за приманкой и тоже включался в танец. Дюма принимался вальсировать в другую сторону — и Улисс за ним. Он двигался настолько плавно и ритмично, что нам удалось снять на кинопленку этот вальс.

Но иногда Улисс бывал не в духе. Мерден и Маль приготовят сцену для съемки, а он лезет в кадр и мешает. Его гонят прочь. И Улисс уходит, хлопнув дверью: так сильно ударит хвостовым плавником, что даже слышно "бум!". Особенно возмущался, он, когда мы забывали прихватить мешочек с едой. Рассердится, отойдет футов на тридцать в сторонку и потом ревниво соблюдает дистанцию. А на следующий день, забыв все обиды, с утра ждет нас подле водолазного трапа.

Дельма разработал особые приемы кормления Улисса, так как процедура эта все-таки требовала осторожности. Едва из мешочка появлялся кусочек мяса, как огромная пасть спешила схватить его. У групера нет настоящих зубов, но полость рта усеяна твердыми бугорками, от которых вашей руке может не поздоровиться.

Однажды утром Улисс сделал неожиданный выпад, вырвал мешочек из рук Дельма и проглотил целиком. После чего бесстыдно удалился, великолепно понимая, что больше угощения не будет.

А на следующее утро он не пришел к трапу. Не было его и в нашей подводной студии. Под вечор пловцы отправились искать Улисса. Мы нашли его лежащим на песке у входа в свое жилище. Жабры вздымались часто-часто, точно грудь больного человека. На нас он не обратил никакого внимания. И еще один день Улисс провел в постели; проглоченный мешочек явно вызвал несварение желудка. Я пошел на консультацию к доктору Мартен-Лавалю. Врач сказал, что запор может оказаться для Улисса фатальным, и посоветовал нам наблюдать за больным. На третий день бедняга лежал на боку, — видно, ему стало совсем худо. Выйдя наверх, я попросил доктора что-нибудь придумать. Это был совершенно необычный случай в практике Мартен-Лаваля. В операционную такого пациента не поднимешь, и врач решил делать операцию на дому. Приготовил наркоз, ланцеты, хирургические зажимы, а также кетгут и иглу, чтобы наложить шов, когда извлекут мешочек из воспаленных внутренностей Улисса. Подобрал себе трех ассистентов. Приготовления кончились уже затемно, и мы легли спать, надеясь, что Улисс дотянет до утра.

Едва рассвело, под воду ушла разведка. Улисса не было на его террасе. Пловцы рассыпались в разные стороны, продолжая поиски. Вдруг кто-то дернул Фалько за ремень сзади. Это Улисс пришел сообщить, что все в порядке! Он был веселый и голодный. Каким-то образом ему удалось избавиться от мешочка.

Мы до последнего оттягивали посещение островов Альдабра, но в конце концов пришлось отвести четыре дня на экскурсию к большому атоллу. Выходя из залива, встретили лодку, в которой сидел один из четырех жителей Ассампшена. Он показал нам свой улов — огромного групера, фунтов на шестьдесят. Все ясно — Улисс… Переход до Альдабры превратился в траурное шествие. За столом было сказано немало гневных слов о губительном воздействии человека на природу. Какое-то проклятие тяготеет над нашим родом! Благодаря врожденному отвращению к рыболовным крючкам Улисс вырос таким здоровяком. Но мы приучили его к людям, кормили его из рук, он утратил бдительность и в конце концов клюнул на коварную приманку.

Приподнятое настроение, с которым мы открывали Ассампшен, улетучилось, и с Альдабры мы возвращались к рифу унылые-преунылые. Без Улисса подводная страна чудес будет не та. "Калипсо" еще не успела бросить якорь, а Фалько, не выдержав, уже прыгнул с дыхательной трубкой за борт и поплыл к волшебному рифу. Над нашей киностудией он взмахнул ластами и ушел под воду. И выскочил на поверхность, словно ошалелый дельфин: — Улисс жив!

Только мы спустили водолазный трап, как примчался наш друг, горя нетерпением возобновить игры.

Улисс жил обособленно, но футах в ста от его квартиры с обеих сторон обитали еще два экземпляра, чуть меньше ростом, которые относились к людям довольно равнодушно. Работая в этом районе, мы приметили, что груперы никогда не нарушали границ соседа. У каждого было свое княжество. Если мы заплывали за пределы владений Улисса, он неизменно останавливался у незримого рубежа, и дальше нас сопровождал другой лендлорд. Нам ни разу не довелось наблюдать пограничных инцидентов, хотя мы подозревали, что без них не обходится. Впрочем, строгие правила не распространялись на двух других груперов, которые плавали, где хотели. К подводным пловцам они относились когда как — чаще всего агрессивно, но иногда вполне уравновешенно. Мы решили, что это самки. Однажды мы застали обеих в обществе Улисса; они явно заигрывали с ним, причем все трое стали совсем белыми!

Мы пробовали подкармливать и других обитателей рифа. Они нисколько не возражали. Плывешь, разбрасывая кусочки мяса щедрым жестом сеятеля, и отовсюду собираются тысячи рыб. Особенно много было красивых желтых луцианов; они следовали за нами по пятам, подхватывая манну небесную. Улисс не мог без ярости смотреть, как мы кормим других. Он налетал на мешочек, кусал наши ласты, дергал нас за плавки и ударами могучего хвоста разгонял мелюзгу.

Мы задумали снять на кинопленку, как золотой рой луцианов скользит над рифом за человекорыбой, но Улисс все время срывал съемки. Торчит перед объективом, бодает камеру, светильники. Не хотелось без конца щелкать Улисса по носу и портить с ним отношения, и Фалько придумал способ обуздать проказника. Мы опустили на дно "акулоубежище". Улисс внимательно следил за тем, как желтая клетка ложится на дно и отворяется дверь. Дельта канул в клетку приманку — групер заплыл внутрь. Тотчас дверь захлопнулась. Улисс попал в предварительное заключение.

В воспитательных целях Дельма стал кормить стаю луцианов возле самой клетки. Групер мрачно наблюдал за ним. У поставщика двора не хватило духу долго мучить своего друга, и он решил, что узнику нужно особое угощение. Как раз в этот день Фалько казнил барракуду, которая уписывала прилипал. И мы задумали посмотреть, придется ли двадцатифунтовая барракуда по вкусу Улиссу; длиной она не уступала ему, но была, конечно, тощей по сравнению с этим толстяком. Мы отнесли истекающую кровью разбойницу к клетке и просунули ее голову между прутьями. Улисс мгновенно проглотил рыбину почти наполовину. Правда, ее хвост торчал из пасти групера, по это его ничуть не смущало. Вечером, когда мы прощались с Улиссом, треть барракуды еще была не проглочена. Зато утром от нее уже ничего не осталось. Как он ухитрился это сделать? Барракуда была твердая, как палка, она не могла сложиться в его желудке, наверное, ее голова упиралась прямо в кишечник Улисса. Видимо, желудочный сок групера постепенно растворял добычу вместе с костями. Освободится место — заглатывает дальше…

Три дня, пока мы снимали кормление прочих подводных жителей, Улисс сидел в клетке. Наконец ворота тюрьмы распахнулись. Групер внимательно посмотрел на нас, но не двинулся с места. Тщетно Дельма размахивал у него перед носом приманкой; кажется, нашему другу понравился тюремный стол, и он решил не покидать клетку. Фалько вошел внутрь и вытолкал заключенного из камеры. Улисс угрюмо поплыл прочь. Он двигался очень медленно — разжирел и утратил спортивную форму.

Когда истекла пятая неделя работ у рифа, наш кок Анен предупредил меня, что провиант на исходе. Он наотрез отказался отпускать Дельма и Дюма мясо для кормления рыб. Пришлось им тайком добывать для Улисса отходы с кухни, к которым они добавляли мясо моллюсков, в том числе тридакн. Голодные матросы палубной команды с недоумением глядели на двух безумцев, которые в камбузе готовили для какой-то рыбы драгоценный протеин.