Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

• Название: Пятьдесят девственниц
• Автор: Вадим Шакун
• Издательство: Интернет-идание
• Жанр: Эротика

Захотелось переиначить «Сатирикон» Петрония. Получилось что-то совсем-совсем другое. В общем, детям, наверное, не стоит читать.

---

Следующим днем мы отбыли из города Свиное Копыто, благо, был это уже первый день лета и, как я всем и каждому рассказал, ждали меня в столичной академии.

Добираться на север пришлось, и впрямь, через столицу, причем, должен сказать, град этот мне не по нраву пришелся. Жители там излишне тупы и ленивы, а, к тому же, весьма в гордости пребывают от близости своей к королевскому двору.

Внимание же мое привлекли там две вещи. Во-первых, выставленное на главной площади колесо, которое, как всем и каждому объяснялось, предназначено для жуткого разбойника Беса В Ребро. Во-вторых, кукольные народные представления на столичной ярмарке. Особенно одно из последних, где рассказывается о судьбе некоего плывшего по Внутреннему морю корабля. Много там было всякого разного народа: некий любящий сын, чьего отца отравил подлый дядюшка, да еще взял и женился на жене покойного; некий ревнивец, что посреди действа задушил свою любящую супругу, и пара влюбленных, чьи семьи враждовали, а они не придумали ничего лучше, как удрать от родни на злосчастном судне.

Злосчастном потому, что в конце представления наткнулся этот корабль на пиратское судно, название коего было «Адская Калоша» и мачты которого все были обвешаны трупами висельников. Водительствовали же этим судном жуткие разбойники — Быстрые Глазки и Бес В Ребро.

Не то даже меня обидело, что упомянутый Бес, скакал по палубе с огромной кружкой приклеенной к его левой ладони, в правой держа суковатую дубину, был тощ и страшен, как смертный грех. А то, что покуда все, кто еще на злосчастном судне были на тот момент живы, пытались жизни свои спасти, влюбленные идиоты, взявшись в бездеятельности за руки, торчали на самом его носу, то есть там, где у всех мореплавателей находится гальюн — сиречь, отхожее место.

Быстрые же Глазки наслаждалась кукольным спектаклем во всю, не смотря на то, что кукла, ее изображавшая, была, пожалуй противней моей — с красной паклей, вместо волос, на голове, толстая, как надутая.

Ненадолго задержавшись в столице, мы покинули ее и направились севернее, благо было какими деньгами платить за проезд. Чем далее мы продвигались в этом направлении, тем прохладней становилось лето и вот, наконец, оказались мы уже в тех районах, где королевская власть ослабела изрядно, ибо местным жителям сам черт был не брат.

Жили тут все, исключительно, охотой и торговлей пушниной и именно здесь сбивались ватаги, уходящие каждую неделю на север, где и зверья и меха невпроворот.

Тут начали мы выспрашивать, какой такой бывает дальний север и услышанное меня немало огорчило, ибо все, в один голос, говорили, что место это то, где холоднее всего, и морозы там такие, что выплюнутая изо рта слюна превращается в лед, не успев еще долететь до земли.

Приставши же к одной ватаге и, обзаведясь телегой с лошадью, чтобы не идти пешком, мы долго не могли понять, почему в таком изобилии гонят наши спутники на север собак. Когда же, несмотря на лето, проснулись однажды среди снегов, тут все и разъяснилось. Оказалось, что собаки используются средь них как животные ездовые, ибо переносят тамошние морозы гораздо лучше, чем иная лошадь.

Добравшись до города названием Полынья, а был это последний город, где королевская власть хоть как-то себя проявляла и, даже, пыталась собирать налоги, мы за бесценок продали и лошадь, и телегу, приобретя сани и полтора десятка собак втридорога.

К тому моменту какого-либо желания двигаться еще севернее у меня не было, но спутники мои, прослышав, сколь дешево можно приобрести в тех краях пушнину, решили продолжить путешествие. К тому же, Глазкам очень хотелось, чтобы вышел я из своего, в Гильдии Магов, ученического состояния, ибо считала она, что, не сделав этого, я, рано или поздно, буду подвержен ужасной тоске.

Тем не менее, в граде сем мы решили задержаться, так как надо же было привыкнуть к местному климату и получше узнать, что ждет нас дальше.

Очень скоро я понял, что свободы здесь царят необычайные и, уже не таясь, расхаживал со своим жезлом. В местных же трактирах меня и спутников моих не раз угощали подогретым вином за одну только возможность посмотреть, как жезл этот светится. Причем, среди угощателей наших я могу назвать не только местного префекта и судью, но и местного священника, невесть за какие провинности в эти суровые края сосланного.

Овощи здесь, конечно, были дороговаты, но, вот, мясо и рыбу потребляли мы в изобилии, потому что платить за них приходилось сущую безделицу. Так же и меховая одежда, которой мы здесь обзавелись, стоила, по столичным меркам, совсем недорого. Собак своих кормили так же рыбой, что оказалось выгодно необычайно и каждый день совершали на них поездки, стараясь овладеть искусством управления ими.

Еще скажу про этот город одну особенность, которую людям нашего времени, возможно, и вовсе не понять. Не было вокруг него ни укреплений, ни стен, ни даже рва. Быть может, такое небрежение собственной безопасностью и покажется кому-то странным, но должен отметить, что, живущие вокруг, племена северных кочевников настолько миролюбивы и кротки, что я сам, ознакомившись с ними как следует, понял, что постройка каких-либо оборонительных сооружений была бы в здешних краях напрасной тратой сил.

89

Меж тем случилась со мной новая напасть и стал меня буквально преследовать некий местный юноша именем Рудерис. Имя это сегодня, быть может, многим знакомо, особливо, благодаря его «Запискам», без которых ныне ни одна уважающая себя библиотека не обходится. И впрямь, должен сказать, никто не сделал столько для того, чтобы магическая наука была во всем мире уважаема, как этот пылкий юноша. Мне же от пылкости его пришлось претерпеть немало стыда.

Матушка юного Рудериса была вдовой и унаследовала дело мужа своего, то есть отправляла пушнину на юг, в столицу славного нашего Королевства, которое заочно приговорило меня к столь мученической смерти. Самому же ему только исполнилось пятнадцать лет, но уже тогда был он юноша начитанный, а тяга его к естествоиспытательству и изучению магии была безмерна.

Так вот, увидев как-то раз, как я в трактире балую публику видом моего светящегося жезла, юноша проникся ко мне величайшим уважением, сразу же опознав во мне мага. Тут же он подсел за наш стол и, слово за слово, узнал, что зовут меня Поздний Рассвет и я, действительно, член Магической Гильдии.

Тогда юный Рудерис и вовсе начал говорить странные вещи. Он сыпал цитатами, рассказывая жизнеописания разных древних народов и северных кочевников, сказав, что досконально знает, как именно может приобщиться он магии, и просил меня стать не более не менее, чем помощником ему в этом способе.

Узнав, в чем заключается способ сей, я ужаснулся и тут же сказал, что никогда на эдакое не пойду.

— Как, уважаемый мой Поздний Рассвет? Но ведь известно буквально всем, кто исследовал северных кочевников, что шаманы их вскармливают учеников собственным семенем и тем наделяют их подобием своей силы! — взволнованно убеждал меня юноша. — А иногда, такое делают и охотники, дабы воспитать из мальчика охотника по своему подобию! Таковые же обычаи были и у дикарей Внешних морей, и у ящеролюдей далекого юга!

Пытаясь остаться вежливым, я объяснил юноше, что способ сей, возможно, ничуть не хуже остальных, и тут же предложил ему опробовать его с кем-нибудь из местных шаманов, либо дикарей Внешних морей, а, по крайности, с ящеролюдьми, присовокупив, что, конечно, доводилось мне кормить таковой пищей кое-кого из девиц, но дерзнуть на это с юнцом я, по скромности своей, не решусь.

Глазки с Триной, присутствуя при нашем разговоре, откровенно посмеивались, Крикун же сидел залившись краской стыда, ибо весьма в лицах представил себе предлагаемое Рудерисом.

— Уж если так, то мы с милой Триной должны быть уже такими сильными магинями, — украдкой шепнула мне в ухо моя рыжеволосая спутница, чем и меня в краску вогнала.

Как мог я пытался отделаться от стремления юного Рудериса к магии, беспрестанно объясняя ему, что есть ведь и иные, не столь экзотические способы, приобщения к Великой Науке. Ничего не помогало, он преследовал меня непрестанно.

Еще через два дня на пороге комнаты, которую мы снимали в трактире, появилась матушка юноши — кроткая целомудренная вдова — и, пав на колени, молила меня взять любые деньги, но продать то вещество, употребив которое сын ее вознамерился приобщиться магии.

Еле выпроводив просительницу, я объявил спутникам, что, пожалуй, напрасно пренебрегаю долгом, который недвусмысленно требует отправления нашего на далекий север в поиски Ледяного храма и хранимой там скрижали. Требовалось, однако же, некоторое время на последние приготовления, посему решили задержаться на день.

Следующим днем явилась на пороге нашем юная дева, возрастом не старше девятнадцати, весьма мила собой и очень заплакана.