Кассандра Клэр - Draco Veritas

• Название: Draco Veritas
• Автор: Кассандра Клэр
• Жанр: Фэнтези

Трилогия (Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas) о Драко Малфое - культовое произведение, написанное по мотивам книг Дж. К. Роулинг о мальчике-волшебнике по имени Гарри Поттер. Автор трилогии - знаменитая в фэндоме Гарри Поттера писательница - Кассандра Клэр (ее другие популярные произведения: трилогия "Смертельные орудия" и The Very Secret Diaries). Сюжет разворачивается вокруг отпрыска древнего колдовского рода Малфоев, главного противника Гарри Поттера в школе - Драко Малфоя

---

— Всё в порядке… — его волосы шёлково скользили меж её пальцев. — Он не тронет твоего отца. Он слишком тебя любит, чтобы сделать нечто подобное.

— Он сделает то, что должен, — отчуждённо возразил Драко. — Я дал ему разрешение… Я не могу просить, чтобы он извинил моего отца после того, что тот совершил…

— Он заставит твоего отца рассказать о противоядии… И мы тебя вылечим. А это — самое главное, — с прежним упрямством повторила Гермиона.

Драко рассмеялся, на губах запузырилась серебристо-красная пена. Он стёр её тыльной стороной руки.

— Моя Гермиона… Не все проблемы можно решить, получив новую информацию.

— Тш. Тебе нужно поспать. А когда ты проснёшься, мы тебя вылечим… Я сейчас тебя заколдую…

— Мак или чары усыпят нас куда лучше, чем твои поглаживания, — заметил он. — Ну вот, опять цитата. Джинни будет очень недовольна.

Он улыбнулся.

— Знаешь, я сегодня с ней целовался — просто подумал, что должен это сделать перед смертью. Неосмотрительно, скажи? Как думаешь, она рассердится?

— Нет, не думаю… — Гермиона накручивала на палец его мягкий нежный локон. Драко завозился под её рукой, она почувствовала отчаянный жар, идущий от его кожи, и приказала: — Закрой глаза.

— Если я так поступлю, я больше их не открою. А мне бы хотелось дождаться Гарри, если получится, — он всё знал. — Враньё тебе не удаётся.

— Правда? — она остановила свои ласки.

— Правда. Ты только что предложила заколдовать меня сломанной палочкой.

Она не успела закрыть рта — с губ сорвался вздох.

— Ой. Я и забыла, что она сломана…

— Нет… — он закрыл глаза, потом снова открыл. — Я ведь ослеп, верно? Ясное дело: даже если вокруг ночь хоть глаз коли, ты всё равно видишь свою руку, если поднесёшь её к лицу.

— С противоядием, возможно, получится всё вернуть… — прошептала Гермиона.

— Это не имеет значения… — слепой, он перехватил её взволнованно трепещущую руку и потянул к себе, прикоснулся к ладони губами и тут же сжал её в кулак, заперев поцелуй в клетке пальцев. — Тебя-то я всё равно вижу… В белом платье, на ступенях, с припорошенными снегом волосами. Интересно, а есть там, куда я ухожу, подобная красота?

На руку, которую он держал, капнуло что-то горячее. Гермиона вдруг осознала, что плачет.

— Там и должна быть только красота… — произнесла она.

Драко тихо рассмеялся:

— Я как-то спросил Гарри, верит ли он в рай. А ведь мне и тогда следовало уже знать… В смысле — с того самого момента, как в меня вонзилась та стрела. Но я не хотел думать, будто это правда. А потом было проще поверить, нежели нет. А потом Гарри ушёл — и я надеялся… Надеялся, что это правда. А сейчас я просто устал, жутко устал… Но ведь не зря же я прожил жизнь, скажи, Гермиона? Я был влюблён, моё сердце разбилось — как, впрочем, разбивались сердца многих других… Я обрёл себя и потерял, я спас мир — ведь это же кое-что, верно?

— …а ещё ты выигрывал в квиддич, если я всё правильно помню, — добавила Гермиона, прижимая ладонь к щеке, будто пытаясь перенести туда поцелуй.

— Но Кубок — никогда.

— Да. Кубок — никогда.

— Им владел Гарри. Хотя за это я его простил.

— Как и он тебя. Теперь-то, надеюсь, ты в это веришь.

— Верю. Но мне всё равно так же страшно.

— Из-за смерти?

— Мне всегда казалось, что я умру раньше него, — тихо заметил Драко. — Я этого и хотел, даже радовался. А ещё я всегда знал, куда отправлюсь, когда умру — туда, где по берегу реки бродят беспокойные тени, взывая об отмщении. Но месть свершится — Гарри об этом позаботится. А потому я обрету покой — покой, что обеспечит мне он же. Так где же мне ждать его? А если там нет никаких берегов? Я мог бы ждать веками, если нужно, — но вдруг он не сможет меня найти?

— Он всегда тебя найдёт. Вы всегда сможете дотянуться друг до друга.

— Сейчас-то — да, а потом? Или ты предполагаешь, телепатия существует и на том свете? — легкомысленный голос Драко дрогнул. — Вечность — несколько долговато для одиночества, Гермиона.

Она снова нежно коснулась его щеки кончиками пальцев. Жар обжёг её кожу.

— Мы все одиноки.

* * *

…Магия, — думал Рон, взирая на Люциуса. Тот по-прежнему не сводил глаз с закрывшейся за Гарри двери. — Магия может массу всяких вещей: превратить кошку в чайник, травинку — в холодное оружие. Но существует в мире нечто иное — куда волшебней и мощней этой самой магии. Силы, что скрепляют семьи, разбивают и исцеляют сердца… Силы, которые за считанные часы сделали Люциуса сломленным, униженным стариком — седина в волосах, морщины вокруг глаз и губ.

— И теперь они оставили меня с тобой… Почему было не поставить на часах обезьяну. Я вот всегда прикидывал, а не было ли у тебя в родне магглов? Что-то в вас, Уизли, не то: столь неудачный цвет волос, тусклый взгляд в упор. И эта ваша матушка, что плодит вас по две-три штуки кряду…

Рон спокойно изучал меч в руке. Чистое лезвие с витиевато выгравированной надписью.

— Если хочешь меня взбесить, то ничего не выйдет.

Люциус не откликнулся, он тоже смотрел на меч.

— Меч моего сына? Что-то он мне незнаком…

— Это ему Сириус подарил.

— Зато именно я научил им пользоваться. Годы тренировок с самого детства.

— Оно и видно. Он весьма искусен.

— Дразнишь меня, Прорицатель? — обнажил зубы Малфой.

— Ещё какой прорицатель, — согласился Рон, скользнув пальцем вверх по клинку и почувствовав, как разделилась кожа. Он поморщился от приятной боли. — Хочешь, я расскажу тебе о твоём будущем, Малфой?

Люциус рассмеялся:

— Коли желаешь предречь мне смерть…

— О, нет, не твою, отнюдь не твою.

— Драко… — начал Люциус.

— Нет, — снова перебил Рон, — и не его. Вернее, не только его. Ведь он — не всё, что заботит тебя, не всё, что потерял ты, позволив Тёмному Лорду уничтожить часть, делавшую тебя человеком. Твоя семья. Честь. Имя Малфоев. В один день совесть не отмоешь и вину не искупишь, особенно если и особого желания-то не имеется. Пусть Тёмный Лорд вернул тебе то, что когда-то отнял, однако в день, когда зло оканчивает свои дни на этом свете, приходит пора воздаяния. Оно само тебя найдёт, можешь мне поверить. Тёмные тени сгущаются вокруг тебя — я даже сейчас это вижу.

Люциус не шелохнулся, лишь обведённые красным глаза блеснули, когда он взглянул на Рона.

— Не очень-то похоже на пророчество.

— Это только начало. Слушай — я расскажу тебе остальное.

И он рассказал, глядя, как меняется в лице Люциус. Слова обрисовали картину оставшихся Малфою-старшему дней и полной ужаса жизни — не только того ужаса, что накрыл Люциуса и его семью, но и того, который он, отчаявшись, нёс остальным. Рон вещал о крови и смерти, о навеки очернённом имени Малфоев, об Имении, обращённом в груду развалин, о разбросанных и уничтоженных сокровищах, насчитывавших не одну тысячу лет. Он вещал о возмездии, и унижении, и стыде. Он распинался, видя, что Люциус верит каждому его слову, и Рон осознал — змей в башне был прав, говоря, что даны ему иные способности, кроме как видеть будущее.

Он умолк лишь тогда, когда понял: говорить больше нет нужды, дело сделано. Люциус смотрел на него, будто из пропасти.

— И что — ничего нельзя сделать? — спросил он.

— Выход есть, — сказал Рон. — Но он не для трусов.

— Что угодно.

Рон протянул тускло поблёскивающий Terminus Est и, будто во сне, Люциус принял меч.

— Это сына?

— Его. И если можешь сделать хоть что-то хорошее во всей своей злой и бессмысленной жизнишки, — сделай.

Рон развернулся и вышел из комнаты, даже не взглянув на старика, что остался за спиной держать в трясущихся руках отточенный клинок. Гриффиндорец закрыл дверь и замер у стены, пытаясь не дать жалости взять над собой верх. Изнутри не донеслось ни звука — ни вздоха, ни вскрика, ни клацанья упавшего меча. Только из-под двери выползла тонкая струйка крови.

И Рон понял: всё кончено.

* * *

Гарри не идёт. От горького осознания этого у Гермионы перехватило горло.

Драко поморщился, и рука больно сжала её ладонь.

— Не уверен, что соглашусь с поэтом, вопросившим «Смерть, где же твоё жало?», — хрипло произнёс он. — Мне кажется, она очень даже жалит…

— Тебе больно? — Гермиона склонилась ниже.

Жилка на его запястье пульсировала всё чаще и слабее.

…В последний раз, — с ужасом осознала она, — в последний раз я вижу трепет его ресниц, когда он говорит, и приподнятый уголок губ, и тонкий рот, и поворот головы, и прячущийся в голосе смех… Я всё должна запомнить, я всё должна передать Гарри, если он не успеет прийти вовремя… Гарри! Гарри, умоляю — быстрее!