Владимир Корнилов - Демобилизация

• Название: Демобилизация
• Автор: Владимир Корнилов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Да, фатерка так себе, - сказал Ишков.

- А ты что - в машине пока загораешь? - спросил, не оборачиваясь.

- Я не мерзлый, - буркнул шофер и замолчал.

В присутствии посторонних комната явно теряла свои достоинства. Особенно досаждал троллейбус. Прикнопливая газеты к ветхим, изъеденным древоточцем рамам, Курчев почти впритык видел скучные лица пассажиров. Одна девчонка высунула ему язык; а когда троллейбус отошел, Борис увидел автоматную будку на другой стороне улицы и Ращупкина, наполовину высунувшегося из нее. (Константин Романович говорил с Марьяной, которая была сегодня с Ращупкиным мила и даже нежна, но никак не могла встретиться, потому что выезжала с минуты на минуту на следствие. На самом деле она собиралась с мужем за город к своим родителям на последний уикэнд или на второй медовый месяц, то есть закрывать брак или начинать его сначала - так они решили с Алешей.

- С радостью б, Костенька, но не могу... Не могу, - щебетала в трубку. Ей хотелось встретиться с Ращупкиным. Она почти наверняка знала, что из последней попытки сойтись с Алешей ничего не выйдет, кроме ругани и пьяных слез. Просто нужно поехать, чтобы потом не терзаться, что, мол, не сделала всего, что могла... - Я очень соскучилась, Костенька, но правда не могу... - бросила в трубку и положила ее на рычаг.)

Пристраивая последнюю газету, Курчев из уже потемневшей комнаты глядел на переходившего улицу подполковника. Теперь даже без очков было видно, что сегодня тому не обломилось.

- Поехали, Ишков, - сказал подполковник, входя в сени. - Будем считать, что я пошутил. Желаю удачи и надеюсь на вашу скромность, козырнул Борису из коридора.

- Этого могли бы не говорить, - ответил Курчев, с неохотой выходя из дверей.

Ишков, ловко развернувшись в тесной воронке двора, поставил машину мордой к подворотне.

- До скорого, - кивнул Ращупкин, захлопывая дверцу.

- Проводили? - спросила Степанида, выходя из своей клетушки. Курчев в щель неприкрытой двери заметил высокую постель с горкой подушек и образ с маленькой елочной свечкой. - Идемте, покажу ваше, - сказала соседка.

5

Через четверть часа, сбегав напротив и вернувшись с бутылкой водки, бутылкой портвейна, полкилограммом колбасы, буханкой хлеба и двумя пачками пельменей, Борис приступил к налаживанию контактов. От водки Степанида отказалась, а для вина принесла две своих рюмки. Пельмени она осудила как баловство, объяснив, что мясо "дешевше" и "кастрюли вам с верхом на три дня будет - и первое, и второе - и все за один раз. В сенях сейчас холодно. Только крышку перевернуть и камнем надавить. Мышей нету, но кошки, бывает, наведываются".

- А вообще жить тут можно. С Лизаветой ладили и с вами будем, болтала, накладывая на хлеб тонкие кружки колбасы. - Жены у вас нет?

- Нет.

- Ну, дело молодое. Какая, может, и подвернется. Тридцать вам уже?

- Будет, - хмыкнул лейтенант.

Чуть позже, убрав колбасу и водку в шкаф, а пачку пельменей выставив в холодные сенцы, он, перетянувшись ремнем, спустился по Переяславке к вокзалам, а оттуда, переулками, дошел до городской комендатуры, набитой младшими офицерами всех родов и званий. Полчаса обыкновенно уходило на регистрацию отпускного билета. Правда, сейчас еще выдавали пропуска в мавзолей.

Заняв очередь, он вышел на улицу к автомату, но старуха ответила, что Инга еще под Москвой.

Прислонясь в коридоре к подоконнику, два старших летных лейтенанта и один с погонами общевойсковика спорили, кто сейчас главный. Летчики утверждали, что Маленков, а общевойсковик стоял за Ворошилова.

- А ты как, лейтенант? - спросил один из летунов.

- Мне без разницы! - отшутился Борис. - Свято место, сам знаешь, пусто не бывает...

- Не скажи, - отозвался второй летун. - Личность тоже кое-что значит.

- Ворошилов посолидней будет, - сказал пехотный офицер.

- Да не о Ворошилове разговор, - поморщился летчик. - Вот лейтенант говорит, кого назначат, тот и главный. Нет, тут не как в армии. Тут показать себя надо.

- Ворошилов еще в Гражданскую показывал.

- В Отечественную надо, - снова поморщился летчик.

- Ну, и ваш в Отечественную ничего такого не сделал, - обиделся пехотинец.

- В Отечественную - Жуков, - тихо сказал, будто подумал вслух, стоявший за Курчевым капитан-артиллерист.

- Не о нашем брате-военном речь, - теперь уже поморщился общевойсковик.

- Да что вы, ребята, чудные, что ли? Или беспартийные? - не выдержал Курчев. - Кто руководящая сила?..

- Да, оно-то так, - ответил общевойсковик, - только перепутано все. Без поллитры не разберешься. Стойте, я покурю пойду.

- Без поллитры - факт, - снова согласился Борис и вспомнил, что у него в пустом платяном шкафу осталась нетронутая "банка" и в сенях пельмени. "Пригласить их, что ли, напоследок? Да нет. Не трави себя. Уходя уходи так, что ли, говорят англичане?"

С полным ощущением, что первый день отпуска пропал, он достоял очередь, отметил документы и поднялся по стемневшей улице до скверика у Красных ворот. Там, в туалете, построенном на манер бункера, запершись за гривенник в кабинке, снял с шинели погоны и с шапки звезду, а ремнем перетянул китель.

"Теперь всё", - улыбнулся, поднялся наверх и, чтобы по оплошке не козырять встречным военным, сунул руки в карманы шинели. Ходить так - ни то, ни се - он за четыре неполных года отвык начисто, но рукам было тепло, да и спешить уже было некуда. В первом же хозяйственном магазине он купил молоток, разводной ключ, гвоздей, шурупов с гайками, маленькую одноручную пилу и три пачки клея. Клей был для обоев с примесью какого-то порошка против клопов.

- Подойдет, - улыбнулся Борис продавщице, вспомнив, что рамы изъедены жучком.

- Да это только пишут, - сказала продавщица, - а помогает плохо. Дезинсекталю возьмите.

- Рук не хватит, - снова улыбнулся он, подумав, что клоп - не древоточец, а Елизавета - баба аккуратная и вряд ли допускала, чтобы из нее еще и ночью пили кровь, и бутылки не взял.

Теперь, с покупкой под мышкой, не козырять было легко. Он шел тихой Переяславкой, запоминая, где что - тут газеты наклеивают, тут пообедать можно, тут вон, на углу - прачечная. Аптеки не было, но болеть он и не собирался. Булочную и продмаг он запомнил еще раньше.

Дома Борис вскипятил на газу чайник и, найдя в кухонном столе большую банку из-под сельди, развел клей. Запах у вязкой жижи был не из приятных, но придавал некоторую уверенность. Впрочем, на старых обоях клопиных следов заметно не было. Переодевшись в хлопчатобумажную робу, Курчев сдвинул в угол стол и на чистом, почти белом, кое-где испачканном сапогами Ращупкина и Ишкова полу стал намазывать газеты и клеить поверх старых обоев. Работа шла споро. Потолок был низкий и Борис доставал с табурета до верха стены. Пустой фанерный шкаф легко сдвинулся с места, но оттуда, распахнув узкую створку отделения для белья, выпала бутылка водки и осталась цела лишь потому, что плюхнулась на тюк с постелью. В шкафу что-то еще деревянно-металлически звякнуло и громыхнуло, и, открыв большую дверцу, Борис чуть не прослезился: четыре ножки от табурета с продетыми болтами и навернутыми на болты гайками, лежали на фанерном дне нижнего ящика.

- Да я бы в жизни так не просверлил, - улыбнулся лейтенант. - Голова садовая, свёрла-то не купил.

Он нагнулся к кроватному матрасу. У его углов тоже были заботливо просверлены отверстия.

- Вот, чёрт, забота об людях! - вздохнул лейтенант, чувствуя, что теперь действительно наворачиваются на глаза слезы. - И кто они мне? А? Нет, вправду, ты везучий, Борька.

Он поднял с кровати тяжелый матрас, поставил на попа, разобрал кровать и вынес в сенцы раму с сеткой и когда-то никелированные спинки. Затем, перевернув матрас пружинами вверх, он собрался было прикрутить к нему ножки, но, сообразив, что они несколько длинны, уложил их в ряд на табурете и со всех четырех отпилил ножовкой добрую треть.

"А подметать, - подумал, - двигать буду." Зато с низкого матраса обклеенная газетами комната казалась просторней и выше.

"Жалко, обновить не с кем, - подмигнул себе, словно был завзятым бабником. - Но, ей-Богу, здорово! А что до стен, то без обоев лучше. Начитаешься!"

Он быстро доклеил газеты за шкафом и от угла до двери, распаковал тюк с постелью и уснул впервые праведным сном обладателя собственного жилья.

- Умаялись? - спросила соседка Степанида на другой день, когда в одиннадцатом часу в бриджах и нижней рубахе он вышел с полотенцем и зубной щеткой к кухонному рукомойнику.

- В отпуске можно, - отшутился Курчев.

- Пельмени будете? Я трясла, стучат. Тольки это не питания. Дело ваше молодое. Супу надо. Завтра с утречка на рынок пойду. Денег дадите - мясу вам куплю. Она утром подходящая. Я Лизавете завсегда покупала.

- Спасибо, - обрадовался, что не в армии и может благодарить.

Соседка была невысокая, коренастая с морщинистым и удивительно неприметным лицом. Вчера он сидел с ней бок о бок, но мог бы поклясться, что, столкнись с нею сегодня на улице или в троллейбусе, наверняка б не узнал.