Андрей Корбут - Гражданская война

• Название: Гражданская война
• Автор: Андрей Корбут
• Жанр: Научная Фантастика

---

-- Ты любил Элизабет?

-- Не знаю, -- отвечал я, -- она была красивой... Ты спрашиваешь, любил ли я ее... -- я задумчиво потер лоб...

Но Лаура вдруг вздрогнула и, кажется, обратилась в слух. Я ощутил, как забилось ее сердце.

-- Лаура! -- встревожился я.

-- Нет, нет... ничего, все в порядке, -- она постаралась меня успокоить. Но голос ее дрожал:

-- А Патриция,.. ты веришь в то, что она станет тебе дочерью?

Я не знал, что ответить, и пауза затянулась. Я думал о Пат; о том, как велико наше внешнее сходство, что она единственный родной мне человек, что помню ее еще ребенком... что чувствую себя ее отцом. И мучался сознанием, что слишком все поздно, бессмысленно, бесполезно.

-- Роберто,-- на выдохе сказала Лаура, -- он возвращается.

Я смолк. А затем сквозь зубы -- в памяти еще были свежи обстоятельства нашей с ним встречи -- спросил:

-- Надеюсь, нет необходимости, чтобы я ушел?

-- Нет, нет, останься,-- поспешно сказала Лаура, прижимаясь ко мне крепче прежнего.

Лаура не ошиблась. Но прошло еще десять минут, прежде чем мы услышали, что пришел Роберто. И, хотя он тотчас удалился к себе, сон отлетел прочь. До утра мы не сомкнули глаз. Что до меня, -- мешал не страх, неясное беспокойство, скверное предчувствие, а, как подсказывал мой жизненный опыт, оно не всегда обманывало.

Я ушел на рассвете. Через бульвар, напротив, стоял газетный киоск, за газетами я сразу и отправился; на полпути затылком почувствовал чей-то взгляд, стремительно оглянулся -- следом шел Роберто. Да, он был слеп, но он явно вел меня, его способность обходиться без зрения поражала. Купив утреннюю прессу, я отошел

к витрине магазина, за киоск, наблюдая за сыном Лауры. Роберто на минуту остановился, будто принюхиваясь. "Словно собака по следу",-- пришло на ум сравнение. И вдруг он уверенно двинулся на меня.

"Только этого еще недоставало", -- разозлился на него я, быстро пересек бульвар и уже сел в машину, когда Роберто нагнал меня.

-- Не уезжайте, я не причиню вам вреда.

Я захлопнул дверцу, но ничего не сделал, чтобы уехать.

"Что ж, послушаем, какого черта ему надо."

Его гордо вскинутая голова была повернута куда-то в сторону, что, конечно же, ему нисколько не мешало.

-- Мсье, прошу вас, мне неприятно ваше присутствие в моем доме... -произнес все тот же, без малейших интонаций, голос.

-- Разве это только ваш дом? -- он раздражал меня, его невидящие глаза, безгубый рот, и этот голос, -- Я не намерен...

Он перебил меня:

-- Вы причините ей только боль... Я предупредил вас, мсье.

Отвечать ему мне не пришлось, я неожиданно услышал Патрицию.

-- Кто этот красавчик?.. Познакомьте...

-- Садись в машину, -- пригласил я ее.

-- Спасибо... Кстати, красавчик, меня зовут Патриция, а это мой в некотором роде родственник, и не советую портить с ним отношения, что, если мне не понравится?-- она говорила, все больше распаляясь. -- Чего же мы ждем, поехали.

Непонятно почему, но я медлил.

-- Подождите, мое имя Роберто. Вы прелестны, Патриция.

-- Не собираетесь ли вы сделать мне предложение? -- со злым сарказмом сказала Пат.

-- Возможно. Вопрос времени, -- его уверенность в себе была немыслимой.

Пат на секунду опешила, после чего нарочито громко расхохоталась. Смех ее прервался так же внезапно, как и начался.

-- Пошел прочь, урод! -- она смотрела на него взглядом, полным ненависти, однако Роберто, казалось, не обратил на ее слова никакого внимания.

-- Мсье, не забудьте о моей просьбе. Прощайте!

Вместо ответа я нажал на газ: "Довольно с меня!".

-- Как ты здесь оказалась, и в столь ранний час? -- спросил я у дочери.

-- Поссорилась с Вильямом, взяла такси, исколесила на нем полгорода... На тебя наткнулась совершенно случайно... А тебе привет от моей подруги...

-- Спасибо, -- я был приятно удивлен, и все мои мысли на какие-то мгновения заслонил образ Элен. Но Пат спросила о матери, и я долго рассказывал о той, кого она никогда не знала и, несмотря на это, любила любовью почти болезненной. Помню, как жадно ловила она каждое слово о ней, будто хотела увидеть ее потом во сне, словно наяву. Как только я понял, что мне больше нечего рассказывать об Элизабет, принялся в свою очередь расспрашивать ее. Патриция была немногословна.

Работала она в управлении фармацевтической компании; о ребенке я не упоминал, боясь причинить ей боль, о бывшем муже она умолчала, и лишь одна тема волновала и интересовала ее в значительной мере -- мутанты, которые вызывали у нее только отвращение, это было больше, чем неприязнь... Вот все немногое, что мне позволили узнать в тот день.

Дома Пат сразу исчезла в своей комнате. За завтраком я решил, что поеду к Филидору, и уже поднимался из-за стола, когда Кэтти принесла письмо и пояснила:

-- Его только что доставил посыльный.

Конверт был без обратного адреса. Послание, которое я нашел в нем, показалось мне знакомым:

"Месье Санс!

Я располагаю сведениями, которые, несомненно, заинтересуют Вас. Это касается Вас и Вашей семьи. Жду Вас завтра в 12.00 у бара "Глобус". Доктор Рейн."

Не читал ли я его раньше?-- возник невольный вопрос. Вспомнить, так ли оно на самом деле, я тогда не смог, однако тут же решил, что не премину воспользоваться этим приглашением.

Филидор жил теперь ближе к Булонскому лесу, в доме интересной архитектуры, в чем-то напоминавшем римский Колизей.

Меня встретила пышущая здоровье женщина с давно увядшей красой, и с большими, да с ...коровьими глазами.

-- Мое имя...

-- Вы Морис! -- опередили меня.

-- А вы...

-- Мадам Велье, -- представилась хозяйка протягивая для поцелуя холеную руку.

-- Но что же вы, проходите, проходите, Филидор где-то в парке, он, знаете ли, бегает по утрам.

Из уст мадам Велье полился нескончаемый поток слов.

-- Филидор много рассказывал о вас, ему всегда не хватало вас рядом. Да, жизнь уходит... У нас остается все меньше друзей, все меньше радостей. Старость упрямо берет свое, и порой кажется, что юности, молодости-то и не было. Мы познакомились с Филидором в чрезвычайно романтической ситуации... Как, вы не в курсе? -- сказала она так, словно только невежда мог не знать, как и при каких обстоятельствах повстречались они с мужем.

-- Скажу по секрету, я, право, лишена притворного жеманства, муж моложе меня на семь лет, но он был сражен моим голосом. Да, да, вы угадали, перед вами в прошлом певица... Я пела в Ла Скала, в нью-йоркской опере, и... в "Гранд-Опера" в Париже... Ах, какое это было время...

Невоздержанность на язык у мадам Велье, наверное, была ее основным недостатком: за те пятнадцать минут, что я ждал Филидора, она выдала мне потрясающее количество информации на самые разнообразные темы, словно я с ее помощью готовился выступать с публичными лекциями в университете по социологии, истории, праву, античной эстетике, и я с облегчением вздохнул, когда появился ее муж.

-- Спасибо, что навестил, -- сердечно приветствовал он меня.

-- Тоже друг, два дня как в воду канул, -- смеялся я.

Филидор пожал плечами и попросил Сару, так звали жену, принести сигары.

-- И куришь, и бегаешь... -- я смеялся, быть может, только потому, что почувствовал, как рад его видеть. И все же на раскрасневшемся после бега лице Филидора зависла некая странная улыбка.

Мадам Велье любезно предложила мне позавтракать вместе с ними. Я не стал отказываться, но тут Филидор озадачил меня своим полным недоумения возгласом, обращенным к жене:

-- Его нет?!

На что Сара растерянно захлопала глазами.

Пока накрывали на стол, я рассматривал весьма любопытные картины, развешанные по стенам, и в первую очередь спросил о них, когда Филидор, приняв душ, вернулся в гостиную.

-- Да, это оригиналы, -- так коротко удовлетворил он мой интерес и перевел разговор в иное русло.

-- Чем занимался эти дни? Видел Патрицию, Скотта?.. Извини... Сара, подай пожалуйста "бордо", из моих запасов... Морис, это Шато-д-Икем, тебе понравится.

Я любил это вино, ароматное, тонкое...

В эту минуту дверь в зал из комнаты под лестницей на второй этаж, отворилась... До того момента мне казалось, что даже абсурду фантазий прогневавшейся природы есть свой предел... Он вошел, восьмирукий или восьминогий, с искривленным туловищем, без плечей, некий симбиоз кентавра и паука, размером со здоровенного теленка, и неожиданно с необыкновенно миловидным, будто высеченным из мрамора искусным мастером, несколько женственным лицом. Взор серых волчьих глаз был остер и дерзок, а его красиво поставленная на могучей шее голова несла печать Гордости. Но, Бог мой, разве можно было назвать его человеком.

Изменившиеся лица супругов Велье подсказали мне причину столь непонятного до этой секунды поведения Филидора.

-- Здравствуйте, -- сказал мне он и переместился в кресло; шесть его конечностей остались внизу, а передними двумя, так же только что ступавшими по полу, сняв толстые кожаные перчатки, он взял столовые приборы и преспокойно принялся завтракать.