Анатолий Злобин - Дом среди сосен

• Название: Дом среди сосен
• Автор: Анатолий Злобин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

В книгу известного советского писателя Анатолия Злобина вошел роман «Самый далекий берег» (1965), посвященный событиям Великой Отечественной войны, повести и рассказы: «Дом среди сосен», «Снегопад», «Билет до Вострякова» и др., а также «Современные сказки» — цикл сатирических новелл.

---

Ирошников пострадал незначительно: его перевели на три месяца во второй класс водителей и объявили общественное порицание. После суда обещали показать кинокартину, а в перерыве Никита пошел в курилку и видел там, как все шоферы возбужденно радуются, что напряженная обстановка так легко разрядилась.

Ирошников тяжело переживал свой позор. Он стыдился показываться на глаза, пропадал до поздней ночи, по утрам почти не разговаривал, смотрел на Никиту пустым, отсутствующим взглядом.

Как-то ночью Никита проснулся оттого, что его больно трясли за плечи. Он поднял голову и увидел перед собой горящие глаза Ирошникова. Никита сел на постели.

— Проснись, Никита Григорьевич, проснись, — говорил в темноте Ирошников. — Слышишь, Мурашев-то наш, я точно разузнал, верные сведения — дачу себе строит...

— Да ну! — испугался Никита, пытаясь сообразить, как это сообщение может отразиться на его судьбе.

— Верные сведения, — продолжал горячо Ирошников. — В два этажа дом заломил. И все из мусора, из мусора сделано, он с Кравчуком на пару работает.

«И про Кравчука знает», — подумал Никита холодея.

— Не верю я. Мало ли что болтают, — сказал он вслух.

— Я и сам не верил, а теперь точно узнал. Я его выведу на чистую воду, выведу. Вот только отпуск возьму, поеду туда, все досконально разведаю.

— А далеко ехать? — осторожно спросил Никита.

— В Брянской области строит. А дом на имя тещи записал. Чтобы все шито-крыто было. Неглупо, а?

— Ах, в Брянской, — сказал Никита, вытягиваясь на кровати. — А я-то думал...

— Ты что-нибудь знаешь еще? Скажи, скажи. — Ирошников скомкал одеяло. — Что ты думал, скажи?

— О даче этой, — сладко потянулся в кровати Никита. — Я еще на курсах был, ребята о ней говорили. Болтает шоферня.

— Не то, ты не то думал, признайся. Ты что-нибудь знаешь? Говори! — Ирошников схватил Никиту за плечи.

— Ничего я не думал. Не хватай.

— Неправда, я по твоим глазам вижу, неправда. У тебя глаза не лгут. У тебя честные глаза. Скажи мне, скажи. В одиночку, сам знаешь, трудно бороться. Я хотел с тобой, скажи мне...

— Не думал я ничего. Просто спать хочется.

— Эх, Никита, втянули они тебя. Втянули, да? Ведь с ними одна дорога.

— Куда это? — лениво спросил Никита.

— Вот куда, — Ирошников сложил из пальцев решетку и показал ее Никите.

— Ничего я не знаю.

Никита повернулся к стене и потянул одеяло. А Ирошников все шептал в темноте, обещал куда-то поехать, разведать и вывести всех на чистую воду.

После этого ночного разговора Никита совсем успокоился. Все свои страхи он сам и выдумал. Злые языки болтают из зависти. Василий правильно говорил. И Никита окончательно убедил себя, что грузы, которые он возил, попали в детский сад, как и было написано в путевом листе.

В очередной день зарплаты Никита получил больше пятидесяти рублей, и настроение у него стало совсем хорошее. Если так пойдет дальше, будет что купить и вернуться домой не с пустыми руками.

В комнате Никита жил один. Буровой отпраздновал свадьбу и получил с женой квартиру на Парковой улице. Василий Силаев все еще не возвращался из дальней поездки, а Ирошников где-то пропадал по-прежнему.

Иногда приходила Зоя, чтобы узнать, не приехал ли Василий. Она садилась на его кровать, вытирала пыль с его тумбочки и подолгу смотрела на свою фотографию, которую Василий повесил на стене над койкой. Никита ставил на плитку медный чайник, доставал из шкафа пакетик с конфетами, и они пили чай. Зоя рассказывала о себе, хотя и рассказывать было почти нечего. Жила в Усть-Каменогорске, работала на стройке и училась в вечерней школе. Потом окончила школу, приехала в Москву, держала экзамены в строительный институт, не выдержала и осталась у дяди, маминого брата. Поступила учетчицей в автобазу — тоже дядя устроил. В прошлом году дядя получил квартиру, а она с бабушкой осталась жить в старом домике в Марьиной роще. А перед этим еще, когда поступила в автобазу, познакомилась с Василием.

— Как познакомились мы с Васей, все перевернулось, — грустно говорила Зоя.

— Да, худо тебе, — только и отвечал Никита, вздыхая.

— Пожалуйста, не жалей меня. — Зоя гордо встряхивала головой. — А то не буду ничего рассказывать. Вот письмо сегодня от него получила.

Никита повертел в руках конверт, посмотрел на штемпель — из Брянской области...

— Что он там делает, не знаешь? — спросил Никита.

— Строит что-то для подрядчика. Не знаю точно.

— Пионерский лагерь? — насмешливо спросил Никита.

— Знаешь, так не спрашивай.

— Ничего я не знаю, — испугался Никита. — Не хочешь, так не рассказывай. Я нелюбопытный.

Никита привязался к Зое, жалел ее, хотел помочь — и не знал как.

В последний день февраля приехал Василий. Большой медный чайник стоял на столе. Никита и Зоя пили чай.

Василий не вошел, а вбежал в комнату с чемоданом в руках.

— Ага, попались! — закричал он с порога. Зоя засмеялась и бросилась ему на шею. Василий чмокнул ее в щеку и поставил чемодан.

— Берегись, Никита, я тебя с твоим самосвалом на дуэль вызову. Самосвал на самосвал — кого наповал.

— Валяй, валяй, — говорил Никита, радуясь приезду Василия. — Мой посильнее, я тебя живо в овраг спихну.

— Ух, замерз. Налейте чаю. Сейчас что-нибудь покрепче внедрим.

— Опять! — с упреком спросила Зоя, опуская руку Василия, которую до этого держала в своей руке.

— Это ты опять, — усмехнулся Василий. — И я опять. Все начинает вращаться с исходной точки. Подарочек тебе привез — экономия! — И видя, что Зоя не проявляет радости, строго прибавил: — Но-но, надо — значит, привез.

Василий был чем-то озабочен. Он хвастливо рассказывал о поездке — накрутили двести процентов, привезли от подрядчиков благодарность с семью печатями, две бочки экономии, но беспокойное выражение не покидало его лица. Он то косился на дверь, то бестолково кричал и суетился, разбирая вещи в чемодане. Никита хотел было рассказать свои новости, но Василий лишь отмахнулся: «Подумаешь, Буровой. Мы с Зойкой тоже скоро поженимся. Вот только подготовочку сделаем. Правда, Зоя?» Сообщению о суде над Ирошниковым он не удивился и заявил: «Они, тихони, все такие». Однако через некоторое время заинтересовался, стал расспрашивать. Умолчав о ночном разговоре, Никита рассказал, что Ирошников пропадает по вечерам, ведет себя непонятно.

— Шпионит, — не задумываясь, определил Василий, и Никита удивился его проницательности.

— В общем, успехи на всех фронтах, — скривил губы Василий. — Неплохо устроились.

— Не стыдно тебе, Вася? — Зоя передернула плечами.

— Какие успехи? — удивился Никита.

— Так вы ничего не знаете? — Василий покосился на них и потряс кулаком в воздухе. — Премия!

Никита недоверчиво посмотрел на Василия, но тот убежденно продолжал:

— Сходи в контору. Приказ на стенке вывешен для гласности. Нам, кстати, поговорить надо без твоего присутствия.

Никита поспешил в контору. На стене, напротив кабинета Мурашева, висел напечатанный на машинке приказ по автобазе. Отмечая добросовестную работу и за экономию дизель-топлива выдать денежную премию в размере 30 рублей водителям МАЗов. Затем шли фамилии и против цифры «семь» стояло — Кольцову Никите Григорьевичу.

Он два раза перечитал приказ и медленно пошел обратно. Не замечая ничего, он пересек шумный двор автобазы, вышел на улицу, повернул в переулок.

Никита напряженно думал, но мысли все время путались, и он никак не мог добраться до главного. Это ошибка, твердил он, и ему хотелось повернуть назад, чтобы еще раз перечесть приказ и убедиться в ошибке, но он упрямо шагал вперед, потому что знал: ошибки не было. Но, кроме того, он точно знал, что не было у него и экономии топлива. Если бы в приказе была лишь добросовестная работа, это да, это было, тут все правильно. Но там упоминалась также и экономия, а ее-то и не было. Тут и находилась ошибка. Наверное, накладные перепутали. А может, он сам напутал? Нет, он каждый килограмм топлива высчитывал, потому что приходилось блуждать по московским улицам и трудно было уложиться в норму. Но он все-таки уложился. А тут экономия. Откуда? Ведь дальних рейсов он не делал.

И вдруг Никиту осенила простая мысль. Вот откуда пошла экономия! Ведь в путевке, подписанной тогда Кравчуком, стояло три рейса, а он сделал только два. Эти-то сто двадцать километров в оба конца, которые он не ездил, и дали пятьдесят килограммов экономии. Вот как все просто.

Найдя причину ошибки, он на минуту успокоился, а потом встревожился еще сильнее. Все же знают, что он не делал третьего рейса, он и диспетчеру об этом говорил. Зачем же они посчитали этот рейс и экономию за него вывели? Они сделали это специально, чтобы заманить его в свои сети. И ему уже начал мерещиться целый заговор, составленный лишь затем, чтобы дать ему тридцать рублей премии. Однако, дойдя до столь нелепого предположения, он улыбнулся про себя, и мысли его стали работать в обратном направлении. Ведь он совсем забыл об этом рейсе. Так и они. Когда в конце месяца взяли и сложили путевки, этот рейс по забывчивости не вычеркнули. Может, они еще вспомнят, и все разъяснится — он не получит премии. Но сам не пойдет разъяснять. Ошибка ошибкой, а тридцать рублей на дороге не валяются.