Александр Кононов - У железного ручья (Повесть о верном сердце - 1)

• Название: У железного ручья (Повесть о верном сердце - 1)
• Автор: Александр Кононов
• Жанр: Прочая детская литература

---

- Я у бабки попрошу. Пока не даст, не отлипну.

...Два раза ходили они к заветному месту в лес и оба раза Ивана не видали. Но хлеб исчезал, ветки не были раскиданы как попало, а сложены в сторонку кучкой. Значит, человек брал, не зверь. Кто же, кроме Ивана? И все-таки разбирали сомнения. А вдруг не он? А что, если ребята деревенские ходили по лесу, да и набрели на кучу ореховых веток?.. Когда в третий раз пришли они в лес (с печеной картошкой в карманах, с хлебом за пазухой), у знакомого орешника перед сизым кругом золы, оставшейся от костра, сидел Иван. Видно, ждал.

- Ребята, - заговорил он сразу, - можете вы одно дело сладить? Знаешь ты, Гриша, Кирюшку Комлева из Савен? Ну, он же дружок мой, мы с ним - вот как вы двое! Найдете мне Кирюшку, тогда я не пропаду, живой останусь.

- А найдем Комлева, что ему сказать?

- Вели ему прийти к тому месту, где пни корчуют. Он знает. Завтра о полдень я буду его там ждать. А нельзя завтра - послезавтра. И пусть он идет по лесу - песню поет... Он знает какую. Я на его голос выйду. Понял, Гриша?

- Понял. Мы тут тебе хлеба принесли, дядя Иван. И картошки.

- Ну, ребята, дайте время - я вам за все отслужу! Постойте-ка... Иван виновато усмехнулся: - А что, если вам прямо отсюда махнуть в Савны к Комлеву?

Мальчишки переглянулись.

- Отсюда до Савен ближе, чем из "Затишья". Дойдете до корчевья... Иван ловил Гришин взгляд. - Неужто не был там, где пни корчуют? Ах ты господи! Ну, отсюда пойдешь вправо - все правей держи, все правей. Часу не пройдет - доберетесь до болотца. За болотцем и будет корчевье. Обойдете корчевье - ступайте тогда прямо. Выйдете на проселок, а там - вон они, на горке, и Савны! Ну, пойдете?

Ребята молчали, переминаясь с ноги на ногу, поглядывали друг на друга.

- Пойдем! - сказал наконец Гриша.

Иван проводил их немного, но лес скоро начал редеть, и он отстал. Напоследок крикнул:

- Теперь все правей, все правей забирайте!

Ребята пошли дальше одни и, видно, взяли слишком круто вправо. Лес редел, редел, как будто началось и болотце - нет, это была поляна, вся в медунице, в лиловых колокольчиках, в шелковых метелках лесных трав. И опять пошли деревья - голубоватые стволы осин с желтыми копеечками древесного мха, темная ольха, березы... Скоро мальчики сбились: в какой теперь стороне Савны? Начали спорить, поругались.

Но, на счастье, встретили женщину. Была она в длинном, до пят, сарафане - так одевались только в тех семьях, где особенно крепка была старая вера. И повязана она была платком по-староверски: длинные концы его свешивались на грудь. Женщина часто нагибалась, срывала что-то, клала в корзинку.

Разогнувшись, она увидела мальчишек:

- Вы, ребятишки, чьи? - Голос у нее был певучий. - Не заблудились?

- Мы Савны ищем, - сказал Гриша.

- Савны-и? - не проговорила - пропела женщина. - Савны-и-то? Да вы, думалось, из Савен идете... Вам теперь назад податься... Вы ближе к корчевью держитесь... Знаешь, где корчевье-то?

Гриша поглядел на ее корзинку: ягод в лесу еще нет - зачем ей корзинка?

- Что глядишь? - догадливо спросила женщина, и лицо ее покрылось тоненькими лучиками-морщинками, а была она совсем не старая. - Я тут травы собираю. Живот у тебя заболит - приходи, лечить стану.

Ребята пошли назад. Устали до того, что и ругаться больше не хотелось.

И вот оно наконец, корчевье: деревья срублены, зеленая земля изорвана широкими черными ямами и серые пни свалены кучами; кривые корни торчали оттуда - огромные, похожие на гигантские паучьи лапы. Рослые латыши - их было немного, Гриша насчитал их всего восемь человек - подрубали топорами у пней мелкие корни; двое закладывали в яму под самый большой пень бревно. Потом они все вместе навалились на бревно - пень крякнул и приподнялся.

Ребята прошли мимо. Никто из работавших на них и не глянул.

От корчевья шла тропка. По ней мальчики вышли в поле.

Тропинка пропала, а проселка-дороги все не было. Вышли в овсы, пошли дальше межой. Кончились овсы - опять начался лес: те же осины с горьким запахом листвы, та же ольха и береза. Совсем притомились, сели отдохнуть. Отдохнув, начали опять говорить - об Иване.

От них, может быть, зависело его спасение!

И они снова пошли вперед.

Даже усталость как будто прошла через некоторое время - ноги гудели, но не так сильно. Притерпелись, видно.

Солнце уже стояло косо над землей, когда деревья раздвинулись, и совсем невдалеке на высоком холме привольно открылись соломенные крыши, высокие ветлы у околицы... Ну конечно, это и была деревня Савны. Они, петляя по лесу, пришли к ней с другой стороны.

Избу Комлевых найти было нетрудно: вторая у околицы, по левую руку. Дед, совсем старый - глаза у него были завешены бровями, - отгоняя собак палкой, долго расспрашивал ребят, чьи они, и ничего не понимал.

- Кирюшка? - кричал он. - Кирюшки нету.

Он замахивался на собак и опять кричал, тужась:

- Кирюшка-то? А чего вам от него требуется? Да вы чьи будете?

Под конец Гриша чуть не заплакал. Замолчал, перестал спрашивать.

- Вот глупый народ! - удивился дед. - И я был малый, ну все ж таки с меня, бывало, чего хочешь спроси. А у вас слова не вытянешь. Вот глупые-то! Кирюшка сейчас в имении у Новокшоновых доски пилит... Как попасть туда? Да вон она, дорога. По дороге и идите до самого Новокшонова... Ах, глупый народ!

И опять зашагали мальчишки - на этот раз по проселку, такому узкому, что росшие рядом высокие травы были в тележном дегте, и такому пухлому, что отрадно было погружать в мягкую его пыль горевшие от усталости ноги.

Добрались они к имению Новокшоновых под самый вечер.

Невиданно высокий частокол шел вокруг огромного сада - частокол из бревен, тесно пригнанных одно к другому и затесанных кверху, как колья: деревянная крепость. Мальчики стали пробираться вдоль этой крепостной стены и, конечно, нашли лаз. В одном месте, у самой земли, бревна были чуть раздвинуты углом - как раз в ширину ребячьих плеч, взрослому тут не пролезть.

За стеной по-солдатски прямо высились в два ряда сумрачные ели будто тоже, как и бревенчатый частокол, охраняли сад.

Мальчики полежали под широкими лапами елей в теплой сухой хвое много лет, видно, она накапливалась тут, в полумраке, - притаились, выглядывая, нет ли кого поблизости. Нет, сад был безлюден. В некошеной траве просторно стояли яблони, светлые, с побеленными известкой стволами. В стороне протянулись широкие гряды с клубникой; зоркие глаза мальчишек заметили среди листвы зеленые пупырышки незрелых ягод.

Откуда-то донеслось злое повизгивание пилы. Не там ли искать Кирюшку?

Осторожно оглядываясь, пригибаясь к траве, Гриша и Ян пошли между яблонями. Скоро они увидели изгородь - не из бревен, а из серо-голубых крашеных досок. Доски были резные, на каждой доске затейливо выпилены кружки и сердечки. Так и шла резьба по всей изгороди - ряд сердечек и ряд кружков.

Гриша подкрался к изгороди, заглянул в одно из сердечек и увидел Кирюшку Комлева: освещенный косыми лучами заката, стоял он на высоченных козлах и кланялся наотмашь в пояс. С каждым его поклоном пила уходила вниз и косо летели на землю розовые струи опилок. Внизу, под козлами, стоял, задрав голову, рыжебородый человек - принимал сверкающую пилу и посылал ее обратно Кирюшке. Какой легкой и веселой казалась со стороны работа пильщиков!

Гриша ухватился за перекладину, нащупал большим пальцем босой ноги резное сердечко, подтянулся кверху. Перед ним открылись задворки Новокшонова; длинной вереницей тянулись серые, невеселые дома без окон амбары: это было богатое имение. За амбарами целился в небо колодезный журавель, совсем такой же, как в "Затишье". Старуха с ведрами прошла к колодцу.

Переждав, Гриша свистнул. Комлев не услыхал, продолжал пилить.

Гриша крикнул: "Эй!" - и свистнул громче. Кирюшка разогнулся, придержал пилу, откинул со лба слипшиеся волосы и повернулся в сторону сада. Гриша махнул ему рукой и сложил у рта ладони: надо, дескать, поговорить.

Кирилл вгляделся, сказал что-то рыжебородому и легко соскочил с козел.

- Никак, Гришутка Шумов! Какими судьбами? - спросил он весело, подойдя к изгороди. - Э, да тут и Ян Редаль! Вы как сюда забрели?

Гриша сделал страшное лицо, скосил глаза, замахал руками и сполз с забора - назад, в сад.

- Скажи на милость, - посмеиваясь, пробормотал Кирюшка: - секреты!.. Ну и отчаянные, ну и бродяги!

Комлев загрохотал с той стороны забора коваными сапогами - резные доски ходуном заходили под ним. Он перемахнул через забор в сад, сел на траву рядом с Гришей.

- Ну, что у тебя, сказывай скорей, - велел он, - а то придет сюда Новокшониха, узнаешь тогда, почем нынче березовые веники.

- Дядя Кирюша, - зашептал Гриша, - мы Ивана видели, солдата, он из тюрьмы убежал.

- Брешешь!.. - выдохнул Кирюшка. - Брешешь!

- Кобель брешет, - с достоинством ответил Гриша.

- Где видали Ивана?

- В Заозерском лесу.

- Говорили с ним?

- Ага. Он нас к тебе послал.