Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

• Название: СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
• Автор: Люда и Игорь Тимуриды
• Жанр: Юмористическая проза

Что делать, если я, глупая девочка, с большим трудом закончившая школу и кулинарный техникум, вдруг попадаю в странную ситуацию? Если, придя первый раз на работу, я вдруг обнаруживаю, что затевается что-то страшное и непонятное, понять которое мне не силам...

(философско-юмористический боевик из современной жизни России)

---

Джипы с боевиками как-то мгновенно заполнили все поле с разных сторон. Я увидела, как из котлованов, поднырнув под поезд, в сторону складов метнулся какой-то бомж.

А у меня ни оружия – ничего. Даже пистолет с глушителем выпал, когда я катилась по земле. Из пальца стреляй!

Осколки от взрыва моей машины еще не разлетелись, а они уже были тут, выпрыгивали из машин и неслись к яме, из которой вырывалось высокое пламя. Я видела, как преследователи с ходу бросают в яму оборонные гранаты со всех сторон, а потом, поднявшись, бегут и строчат туда из тяжелых пулеметов.

Все произошло мгновенно – часть бойцов, забросав яму, не останавливаясь, с ходу кинулась за убегавшей тенью. Но они не стреляли – человек бежал за вагонами, а бесконечные вагоны с надписью “Бензин” не располагали к стрельбе. Когда они увидели их, стрельба мигом прекратилась, пока бойцы не поднырнули под поезд.

Впрочем, убежавшего бомжа заметили. Наверное, поэтому, тут и не искали сразу. Тысячи, тысячи бойцов кинулись за несчастным бомжем. Впрочем, я этого не видела. Я затравлено стояла в своем сером горнолыжном комбинезоне в одной позе на постаменте, застыв и не шевелясь. Я пыталась выглядеть гордо на пьедестале. Мне было жарко. Я идеально дополняла композицию в центре, серый комбинезон и измазанное в грязи лицо в темноте и метавшемся свете огня и множество фар колебалось, тем более фигуры чуть закрывали мое лицо от тех, что снизу, но мне все равно было дурно.

Мне было просто плохо – одна пуля или граната по цистерне с надписью “Бензин” у этого бесконечного поезда, и тут всем хана. Я уже слышала по радио, как однажды потерпели крушение подобные цистерны – на километр в обе стороны все было полностью сметено вместе с несчастным поселком, а разрушения были на расстоянии одиннадцать километров...

За бедным бомжем шла настоящая охота. Судя по звукам, непонятно как, он сумел добежать до складов и скрылся в них.

Я с ужасом смотрела, как все пространство громадного пустыря вдоль уходящего за горизонт заполняется в упор машинами одна к другой. И все искали меня. А у меня в кармане мелочь, и все. И сдохни. Даже гранаты нет, чтоб подорвать себя.

Ночью мне казалось, что стоящие друг к другу джипы уходят в бесконечность в обе стороны... Джипы с бритоголовыми, джипы, джипы... Московские, петербургские, люберецкие, екатеринбургские, камчатские, норильские, самарские и прочие номера... Вся Россия у ног... Такого я и представить себе не могла: они у ног, а я стою на пьедестале.

И без оружия, дура. Юлин телефон в левом кармане, черный правительственный – в правом; вот и все оружие!

Пугало, да и только.

Глава 48.

Как-то в считанные минуты весь пустырь от края и до края вдоль товарняка оказался забит машинами. Люди все прибывали и прибывали – казалось, вся Россия тут – такое было гигантское количество, точно десять набитых болельщиками стадионов “Спартак”... Всюду бритые головы, головы, головы, автоматы... У меня ума не хватало охватить всех бритоголовых братков.

Прошло всего пять минут.

- Она где-то здесь! – слышались возбужденные голоса.

Я сознавала, сколько мне осталось жить. Они двигались с той стороны на меня сплошной цепью. Как муравейник. Громадный муравейник многие километры длиной. Все шевелилось от их голов... Обыскивая абсолютно все – вагоны, котлованы, ямы, свои машины, склады вдали, даже своих... Пока мне повезло – владельцы машин около постамента с ходу кидались дальше меня, за памятник, за вагоны... Никто из них не поднял голову. Чтоб они сделали с безоружной девчонкой количеством в многие сотни тысяч человек, я и не знаю. Точно заколдовал их кто, что они не обыскали этот пьедестал на самом виду, а остальные думали, что его обыскали первым. За пять минут они еще ничего не поняли...

Получилось так, что подогнанные машины тут вокруг стояли нос к носу и светили в упор в глаза друг другу, потому они вблизи меня не видели, а для дальних я сливалась в серо-серебристом комбинезоне со скульптурой.

Возле памятника прямо у моих ног стояли и курили какие-то подозрительные громадные мерзкие личности.

- Проклятье... – прошептал один другому. – Стоять здесь и искать эту шлюху, когда мы только получили похищенные данные и документацию из этой небольшой фирмы, что они разработали принципиально новый чип и уже запускают его на днях в продажу... Я замучился и так и не отдал приказа о покупке акций, а утром может быть уже поздно...

Холодное, безжалостное спокойствие залило меня. Я еще раз окинула незаметно взглядом бесконечное поле с горящими фарами. Точно гигантская выставка джипов. Уходящая вдаль вдоль цистерн с бензином в обе стороны... Периодически слышались выстрелы и очереди – это бойцы простреливали подозрительные места. Прощай мама, у меня нет оружия, но я сделаю так, что они меня убьют в первую минуту...

- Тем, кто притащит ее голову, разрешено забрать половину того, что она прячет... – сказал кто-то.

И тут мне стало дурно – один из бойцов поднял голову, и, щурясь от света фар с той стороны, стал внимательно разглядывать меня. Я заметила это краем глаза, но не дернулась. А он, не говоря никому, как кошка быстро и плавно пошел к пьедесталу, обходя его с обратной стороны. Это был профессионал – так неслышно и по хищному он двигался. Он не мог подойти спереди – прямо перед памятником была глубокая узкая траншея, точно окоп. Кто-то начал рыть новый котлован прямо возле памятника, да, видимо, так и оставил.

Пять минут – это не так много... Мгновение перед вечностью...

Он делал вид, что гуляет... Я сообразила, зачем он обошел памятник – с той стороны вагоны с бензином, и он решил подходить так, чтобы очередь не попала в них. То есть выстреленные в меня патроны летели от поезда мне в спину, а не от лица к поезду.

Спина моя мигом промокла. Но я не шевельнулась. Я увидела, как он медленно подошел к постаменту, будто гуляя... Но постамент был выше даже этого громилы.

Я была напряжена, как кошка. В воздухе запахло смертью... Я уже ничего не видела.

Потом он как-то вдруг положил автомат на пьедестал дулом ко мне, чтоб тут же стрелять и мгновенно подтянулся на руках вверх...

Идиот! Он положил автомат!!! Вагоны за его спиной стали черными.

Не знаю, что случилось. Я как всегда не думала и действовала сама собой. Не став ждать, я прыгнула, как кошка. Левой ногой наступив сверху на его автомат, я правой ударила изо всей силы носком тяжелого кроссовка ему в лицо, как раз когда он подтягивал голову вверх. И тут же, подхватив автомат, начала стрелять прямо с пьедестала, первой же пулей разнеся отлетевшему бойцу голову...

Он совершил фатальную ошибку, а такое не прощается...

А я все стреляла в ту сторону, поднимаясь в свете прожекторов, и смеялась. Я смеялась. С одной обоймой я сражалась против миллиона. Одна против всех, я звонко смеялась, выпрямляясь в свете прожекторов. Я видела ужас на их лицах.

Я смеялась – я сражалась против них всех.

Потому что я не стреляла почему-то в них. Я стреляла в вагон с бензином. Всю очередь я одним движением руки отчего-то всадила в цистерну с ужасающей теперь надписью “Бензин”, “Огнеопасно”; всадила, уже падая плашмя с другой стороны пьедестала в эту глубокую двухметровую канаву под памятником, что как окоп была выкопана под ним с противоположной от вагонов стороны.

Дикий, торжествующий хохот потряс окружающее. Я смеялась. Прощай мама, Оля, Принцесса, братишка, сестренка... С торжествующей улыбкой я на их глазах всаживала всю очередь в одно место в цистерну. Здравствуй небо! Я падала в небо!

Время словно остановилось.

Я спрыгнула с пьедестала. Патроны в обойме закончились как раз, когда меня скрыл памятник, а цистерна стала как-то странно разбухать. Мне показалось даже, что я даже увидела, как она пошла мелкими трещинами по всей плоскости, из которых заструились маленькие факелы. А может, этот был бред, когда я тяжело рухнула лицом вниз на дно канавы, ударившись, и отчаянно почему-то все равно сжавшись в комочек на дне.

Толкнутые моей ногой мои же гигантские чемоданы чуть не убили меня, ляпнувшись на меня плашмя сверху на спину чудовищной тяжестью, чуть не сломав позвоночник и полностью похоронив меня... И чуть кишки не полезли через горло от этого удара, когда в ночи словно начал нарастать какой-то свет, ярче тысячи солнц.

Я все-таки засияла звездой для миллионов мужчин – еще успела угасающе подумать я, вспомнив бесчисленные уходящие в бесконечность цистерны бензина вдоль этого забитого машинами и людьми пустыря. Я так мечтала в детстве стать сверхновой звездой... Я памятник себе воздвигла нерукотворный.

И тогда все остановилось, завертелось, забушевало в безумном ударе, реве и скрылось в чудовищной вспышке пламени, ударившей со стороны поезда с цистернами... Мне еще показалось, что что-то тяжелое навалилось на меня, и тогда вспыхнули звезды и тут же погасли...

Очнулась я оттого, что кто-то перевернул меня на спину. Я автоматически мгновенно вскинула на него разряженный автомат, все еще зажатый в руке. И содрогнулась. Меня схватило ужасное чудовище с громадными пустыми глазами и длинным хоботом, от которого несло ужасным инопланетным смрадом. Инопланетяне – поняла вдруг с ужасом я. Они отдали меня инопланетянам! Чудовище прижимало меня к себе, ревело и било меня по заднице, и опять прижимало к себе. Другое же чудовище пыталось засунуть мою голову в какую-то резиновую сумку, чтобы я задохнулась, и бормотало совсем по-русски: