Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

• Название: СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
• Автор: Люда и Игорь Тимуриды
• Жанр: Юмористическая проза

Что делать, если я, глупая девочка, с большим трудом закончившая школу и кулинарный техникум, вдруг попадаю в странную ситуацию? Если, придя первый раз на работу, я вдруг обнаруживаю, что затевается что-то страшное и непонятное, понять которое мне не силам...

(философско-юмористический боевик из современной жизни России)

---

- Слава Богу, избавилась... – облегченно подумала я.

Получив две с половиной, хозяин “лады” был доволен, я имела лошадь и не имела денег. У меня лишь пару сотенных бумажек осталось на расплод. Единственное, что я сделала, так это осторожно сняла рубиновый убор, сложила в футляр, что могла отцепить с ходу, и переодела платье. Они измазали мне мозгами все мое белое платье, и я была так огорчена!

Я не стала задерживаться там и поехала домой. Улицы выглядели относительно пустынными. Но я упорно выискивала какой-либо рынок. Как ни странно, как я заметила раньше, но некоторые из них работали, и весьма бойко. Торговали всем, а особенно бойко шли индивидуальные средства защиты. Я имею в виду газовые балончики, автоматы с резиновыми пулями, пневматические, мелкокалиберные и газовые пистолеты. Мне хотелось одеться в что-нибудь попроще, потому что сверток с платьем от “Версачи”, который мне сунула в чемодан Оля, был слишком вызывающий для езды по городу.

Я включила радио.

- Разыскивается особо опасная убийца... – замогильным голосом сказало радио.

Я притормозила у рынка, съежившегося между двумя домами, и сделала радио громче. Я очень боюсь убийц. Надо же знать приметы. И тут над рынком заревел голос. Очевидно, в администрации тоже слушали эту станцию и включили ее на репродуктор.

- Люди, будьте бдительны!!!! – ревел голос так, что пыль посыпалась, а люди пригнулись. – Убийца легко маскируется под кого угодно... Ее отличительная примета – дура!

Я увидела, как абсолютно все мужчины на базаре вдруг как-то странно начали смотреть на женщин и своих жен, и почему-то вдруг начали нервно отодвигаться от них. Все торговки вдруг подозрительно умолкли.

- При обнаружении этих признаков исключительной глупости, а иногда и исключительной расточительности и неумения считать деньги, ни в коем случае не пытайтесь задержать, а сделайте вид, что все нормально, и вы ее не узнали, и продолжайте свои обычные действия...

Все мужчины на рынке вдруг подозрительно заулыбались своим спутницам... Широко улыбались!

Я вышла и прямо возле дороги купила себе серый горнолыжный комбинезон, неведомо каким образом затесавшийся тут. Я давно мечтала о таком, правда, улетело еще три бумажки из той мелочи, что еще оставались. Не став торговаться, я забрала его, кроссовки, и тут же села в так и не выключенную машину.

Мне никто не улыбался, даже обидно.

- ...И, отойдя и не привлекая внимания, немедленно сообщите об этом в спецслужбы по телефонам... – продолжило радио. – Чтобы в действие вступили отряды спецназа, которые захватят ее штурмом, расстреляв на месте...

Я лениво глядела, складывая покупки в машине, как мужчины на площади вдруг почему-то вспомнили про дела, им надо было срочно на работу, они все вынимали мобильники, у уличного телефона вдруг образовалась настоящая очередь. Женщины на местах испуганно оглядывались, некоторые торговки с затравленным взглядом быстро закрывали свои киоски, а мужчины смотрели на них странно и косо.

Я выключила радио в машине, переключила передачу и хладнокровно поехала дальше. Бывает же такое, – только и подумала я, трогая. Мужчины всегда такие деловые и храбрые. Надо же, им говорят, что здесь бродит убийца, а они хладнокровно звонят на работу и занимаются делами...

По проспекту в разные стороны носились военные машины, но в целом движение было свободно.

Минуту я ехала спокойно. Меня никто не тормозил, постов в этой части города не было. А потом мне вдруг ни с того ни с сего стало тягостно на душе. Я посмотрела в зеркальце и снова занервничала. Мне показалось, что меня ведут. Какой-то звериный инстинкт предостерегал, что меня ведут. Так было, когда меня загнали в тупик с полотнищами и танками, когда я ехала с пассажиром.

Мне это не понравилось. Я занервничала. Не люблю танки. У меня на них идиосинкразия. Мания такая прямо – просто ненавижу, и все.

Я свернула в первый же по виду явный дворовой тупик. Никого. Хотя в нем был выезд, но я никуда не поехала. А просто посидела немного, переоделась в купленный костюм и кинутый на чемоданах бронежилет, который мальчики внесли мне в машину вместе с деньгами, а потом опять выехала на тот же проспект.

Ничего. И все же буквально через минуту появилось ощущение, что меня снова ведут. У меня вдруг возникло чувство, что они поставили что-то мне на машину.

В истерике я вывернула на проспект, и увидела, как на него выскакивают со всех сторон сотни джипов с бритоголовыми ребятками...

Резко бросив машину в проулок, я даже неверяще потрогала карманы – у меня оставались всего две пулеметные обоймы, которые я аккуратно переложила в купленный лыжный комбинезон из платья.

Из окон машин в меня потянулись огненные нити, а заднее стекло пошло трещинами. Если я осталась жива, то только потому, что ворвалась в проулочки, а из извивающихся за мной по проулкам машин было трудно вести прицельную стрельбу. Особенно худо было от открытых охотничьих или военных джипов – срывая крышу, они просто вставали с пулеметами, и, положив их на переднее стекло, лупили мне в след, будто я была дичью в “Сафари”.

Они ворвались за мной сплошным потоком. Еще пару секунд, и они разнесут меня.

Резко развернув машину, я одной очередью прошила первого преследователя. Джип резко пошел влево, кувыркнулся и взорвался, начисто закупорив узкую дорожку. И я тут же бросила автомобиль с места. Место, с которого я скрылась, тут же укуталось облаком пыли – сплошная каменная крошка из дома.

- О Боже! – выругалась я. Сделав петлю, я прошла в разрыв между все еще рвущимися в проулок машинами по поперечной дороге, расстреляв одной рукой в окно ближайшую машину.

Крышу моей лады буквально разнесло, а над моей головой просвистели нехорошие птички. Но я вывернулась, а сзади стало рваться то, что прострочила я, полностью заблокировав дорогу. Но уже через секунду я увидела идущие сквозь другой проезд джипы слева и справа. Я снова вылетела на площадь. Но на нее со всех сторон вылетали буквально сотни машин, оставив лишь небольшой пустой клочок места в центре. Выхода не было.

Это было все.

Я вынеслась на этот клочок посередине со скоростью сто километров, когда резко рванула руль вправо. Машина, визжа, закрутилась вокруг своей оси. Вертясь как юла, я непрерывно стреляла во все стороны, разнося все, что можно на открытом мне расстоянии. Я еще никогда за сегодня не достигала такой точности. Вокруг меня вспухло огненное кольцо взрыва.

А я с ходу, поймав колесами асфальт, пошла на таран, ударив между двумя пылающими взорванными машинами. Машина все же прорвалась сквозь огонь, а я сумела пройти, разбросав пылающие остовы, в один из наиболее свободных проездов.

Не понимаю, почему они меня не накрыли ракетой вместе с площадью – мой миллион я давно раздала...

Я упорно шла сквозь пламя, короткими очередями уничтожая преследователей. Потом патроны кончились. Машина загорелась. В боку жгло. Сквозь крышу было видно небо и звезды. Я плакала и смеялась. По голове что-то текло, а жар слепил глаза. Я шла точно пылающая комета, но не останавливалась... Мотор трещал и ревел, в двигателе явно что-то барахлило и звенело, если это можно было назвать двигателем. Он чихал, и с каждым чихом у меня мороз шел по коже...

Я шла сквозь огонь.

Вокруг меня все жужжало.

Не знаю, как я удержалась даже эти мгновения. Потом мотор захрипел и заглох. Пылающим факелом я вылетела из проулка на громаднейший, с километр, пустырь с железнодорожной колеей. За ним виднелся какой-то склад. Если я думала уехать, то это было пустое – длиннейший поезд с вагонами с надписью “Бензин” и “Ацетилен”, “Огнеопасно”, кажется, уходил в бесконечность голого пустыря. Полностью перегородив дорогу машине. Но поезд стоял, в отличие от того, на котором я уехала прошлый раз.

С этой стороны поезда я увидела в свете своей горящей машины старый памятник на постаменте. Трое детей. Что-то делают на троих с собакой. Так мне показалось. Несколько серых гипсовых детей, странно наклоненных в стороны от центра скульптуры, будто они здорово под хмельком. У них явно не было матери.

Пылающая машина, у которой отказало рулевое управление, тормоза, двигатель, стекла, и вообще что только можно, докатилась почти до вагонов, за которыми начинались громадные пустые кубические здания.

Склады – сообразила я, истерически выкидывая из катящейся по инерции машины чемоданы, и еле успев выпасть сама. Прежде чем она рухнула в какую-то бетонную выемку под гараж. И там, внутри взорвалась. Помедли немного, и я б сгорела бы в взрыве в этой яме.

Хоть все болело, когда я выпрыгнула из горящей машины на землю, но я хоть осталась жива. Лишь измазавшись в пыли. И сразу кинулась к чемоданам.

Странные, замедленные переживания... Странно, в душе все оборвалось, когда машина ухнула внутри ямы, а я не упала на землю. Мне так хотелось упасть на землю, смотря на эти желтые цистерны с красивыми надписями, лежать и выть, но я уперто тянула чемоданы и карабкалась на самый видный постамент памятника с тремя детьми. Я, дура такая, вместо того, чтоб спрятаться в этих строительных ямах под гаражи, вылезла на самое видное место. Не знаю, как мне удалось закинуть туда свои чемоданы и пулемет буквально за мгновение. Но джипы ворвались на пустырь, пронзив черную ночь фарами в тот самый момент, когда я нежно обняла несчастных детей на постаменте, встав в их центр. Четвертой. Закончив скульптурную группу.