Жан Санита - Вы любите Вагнера?

• Название: Вы любите Вагнера?
• Автор: Жан Санита
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1968

События партизанской и подпольной юности автора легли в основу его первого романа “Вы любите Вагнера?”.

О партизанской борьбе французского народа написано много, но авторы, как правило, обходили стороной одну из характерных, специфических особенностей французского Сопротивления — его интернациональный характер. В 1939 году во Франции проживало около трех миллионов иностранцев: испанцы, итальянцы, русские, венгры, болгары, чехи, румыны, поляки, и определенная их часть была вовлечена в движение Сопротивления. Во время войны немцы вывезли во Францию тысячи советских военнопленных, которых они использовали на самых тяжелых работах в концлагерях. Русские, украинцы, белорусы, татары, грузины, представители прибалтийских республик — все они стремились к вооруженной борьбе с фашистами, и местное подполье всячески старалось им помочь — устраивало побеги из концлагерей, снабжало оружием, устанавливало связи.

---

“Я никогда не хотел войны. Зачем музыканту война? Но мне навязали ее. Ясно одно: моя война священная; я защищаю свободу, человеческое достоинство, свое Отечество, на которое внезапно напали”.

Он остановился на перекрестке, на мгновение заколебался, потом двинулся прямо. Теперь он шел осторожнее, прижимаясь к стенам, заглядывая в темные пасти подворотен, часто останавливался и прислушивался.

На улицах не было никого, даже кошки куда-то подевались. Луна бросала на тротуары холодные гигантские тени.

“Хотел бы я знать, есть ли в этом городе комендантский час. А если есть, то с какого времени?”

Он вышел на площадь, в центре которой высилось огромное здание со шпилем. Сердце его радостно встрепенулось. Здесь он прыгнул на проезжавшую машину, когда за ним погнались. Теперь-то он найдет дорогу к своему сараю! Обрадованный, он уверенно зашагал в темноту.

— Тысячу чертей! — голосом треснувшего горшка сказал коротыш. — Теперь и брюхо не набьешь как следует! Ну и мерзавец, скажу я тебе! Ну и подлец! Нашел у кого отнимать…

— Да не убивайся ты, Жежен, хватит и нам. Не порти себе нервы, а то кровь скиснет

В мигающем неровном свете двое бродяг снова уселись за свой прерванный ужин. У них и мысли не появилось броситься в погоню за этим необычным вооруженным человеком, да еще в такую пору, когда улицы прочесывают патрули.

— Хватит? Черта лысого хватит! Даже печенка заболела из-за паршивца. Как чума на наши головы, а ты говоришь…

Коротышка Жежен говорил хрипло, но от злости голос его звучал пронзительно. Слова он выговаривал протяжно и слегка нараспев — истинный тьерец. Длинный говорил солидно, и его характерный выговор выказывал в нем уроженца округа Сент-Уэн.

— Хватит тебе плакаться! Не от хорошей жизни он набросился на хлеб. А у нас еще найдется, чем горло промочить и закусить И колбаска есть и хлебушек…

Жежен от удивления раскрыл рот.

— Ты меня на пушку берешь, Арсен? А же знаю, что у нас лежало в сумке.

Но глаза его блестели с надеждой.

Пожав плечами, Арсен встал и направился в глубь подвала. Согнувшись в три погибели, пошарил за корзиной с пустыми бутылками и вытащил обитый железом сундучок.

Жежен словно зачарованный внимательно следил за каждым движением приятеля. В глазах его светился восторг; сейчас коротышка был похож на ребенка, которому неожиданно дали конфету в яркой обертке. Обрюзгшее лицо гуляки и пьяницы расплылось в радостной улыбке.

Арсен отодвинул остатки еды, поставил сундучок, поудобней уселся и сдержанно предложил:

— Открывай.

Взгляд его потеплел, в голосе звучал триумф Жежен открыл сундучок, молитвенно вытащил бутылку вина, колбасу и разломанную пополам буханку хлеба.

— Чего же ты молчал?

Арсен хохотал.

— Э, голубчик! А то бы ты сразу и слопал. А я человек запасливый. Так что, правильно и сделал, ненасытная твоя душа?

Жежен уклонился от ответа.

— Где ты все это достал?

Арсен ответил не сразу. Вытащил из потертого плохонького пальтеца складной нож, взял его за кольцо и нажал. Ослепительное лезвие, словно короткая ручная молния, щелкнув, выскочило из рукоятки. Несколько секунд он молча смотрел на свое оружие — оно покорно лежало на его широкой ладони Нож с роговой рукоятью и широким, острым лезвием казался маленьким, но жестоким и преступным зверьком непонятной породы, готовым броситься на любого, кого ему укажет хозяин.

— Спрашиваешь, где я стал на довольствие, пузан? Это моя маленькая военная тайна. Чем расспрашивать, лучше отведай-ка всего этого. Ну, будь здоров!

Ели они молча, долго, время от времени по очереди прикладываясь к бутылке. Передавая ее друг другу, они каждый раз машинально вытирали ладошкой горлышко.

— Это еще ничего не означает, — вдруг проговорил Жежен, словно продолжая только что начатый разговор. — Если бы не этот дьявол, было бы чем подзакусить и утром. Черт бы его побрал, теперь так тяжело со снабжением!…

Он сокрушенно покачал головой, опечаленный такой несправедливостью, и вздохнул.

— Ну и времена настали!

Старательно, чтобы не просыпать ни крошки табаку, Арсен сворачивал сигарету

— Да замолчи ты, не раздражай своей болтовней! Можно подумать, что ты умираешь от голода. Посмотри на себя, отъелся, как сом на мельнице! И как в тебя столько вмещается? Жрешь, словно три дня подряд землю копал или только что вышел из тюрьмы.

— Тебя послушаешь, можно подумать, что я ем и пью не меньше слона. А на самом деле — изредка, да и то если перепадет что.

Арсен вперил в коротышку тяжелый взгляд, в котором горел недобрый огонек. Бросил коротко:

— Заткнись!

Жежен надулся. Он свернул себе самокрутку и прикурил от свечи. Молчание не тяготило их. Избавленные от всяких человеческих забот и неразрешимых мировых проблем, они жили заботами о куске насущного хлеба, о безопасной крыше над головой на ночь. Они могли часами сидеть так же неподвижно, не произнося ни слова. Но когда голод, этот неверный советчик, тревожил друзей, находя их в самых невероятных местах и никогда не проходя мимо, они проявляли завидную активность в поисках пищи и крова.

Неожиданно Арсен заговорил:

— Я думаю, этот тип просто смылся откуда-то. Скорее всего он работал тормозным кондуктором или машинистом. Не знаю почему, но мне кажется, он связан с железной дорогой. И одет он в форму железнодорожника. Может быть, он вез бошей и что-то там натворил, пустил их под откос, мало ли что Вообще-то мог бы и рассказать нам обо всем, помогли бы ему. Спрятали бы где-нибудь…

Говорил это он скорее для себя, чем для Жежена. Странные мысли пришли ему в голову… Немного помолчав, добавил:

— Плохи его дела, что и говорить. Иначе он на такое не решился бы.

Жежен удивленно посмотрел на него. Иногда он просто не понимал Арсена, своего приятеля и напарника, такого же бродягу, как и он сам И это угнетало его он и боялся и уважал Арсена Он сплюнул на пол и поднялся:

— Ладно, пора дрыхнуть.

Арсен взглянул на него, все еще погруженный в свои мысли, и тоже встал

— Правильно, малыш, свечку надо экономить.

Он почесал в затылке и добавил:

— Я приберу, что осталось, а ты положи на пол доски.

Сергей Ворогин замер у стены. Издалека донеслись звуки четкой, тяжелой поступи. Патруль! Шагов за десять от себя он увидел узенький проход между двумя домами, проскользнул туда и замер со взведенным “люгером”. Теперь он ясно слышал бряцание оружия. Патруль прошел от него всего в нескольких метрах, и топот солдатских сапог наполнил ночную улицу Сергей с завистью посмотрел на автомат унтер-офицера, командира патруля, и на магазины-рожки, пристегнутые к поясу “Шмайсер” Впервые он познакомился с этим оружием во время наступления на Кавказе. Не очень надежный и точный в бою, но в таких обстоятельствах эта машинка пригодилась бы.

Патруль прошел.

Сергей долго выжидал, прежде чем выйти на улицу. Еще сотни две метров — и он увидит свое вчерашнее пристанище.

Возле крытого рынка он легко нашел последний ориентир и, припомнив свои утренние блуждания, усмехнулся: путь к сараю показался ему детской забавой.

Усталость тяжкой ношей легла ему на плечи. Он и раньше чувствовал себя неважно, а теперь, когда он достиг конечной цели, последние силы, казалось, оставили его. Он шатался от усталости.

Вот и еще один день прожит.

“Интересно, сколько километров я прошел сегодня? Десять? Двадцать? А как жутко было сидеть в подвале. Я правильно тогда решил, что не следует ждать. Да и не очень-то усидишь в таком холоде не шелохнувшись”.

Наконец он добрался к своему пристанищу и остановился у дверей. На дверях висел замок.

В СРЕДУ УТРОМ И ДО КОНЦА ДНЯ

XV

Андре Ведрин пошевелил рукой и ладонью ощутил что-то нежное и мягкое. Спина Анриетты. Рука продвинулась дальше и целомудренно легла на упругое бедро. Анриетта вздохнула во сне, повернулась на бок и, не просыпаясь, прижалась к Андре.

Бледный, неверный свет сочился сквозь деревянные ставни, и утренний уличный шум постепенно наполнял комнату.

Часы, которые он не снимал, даже лежать спать, показывали начало седьмого. “Пора вставать”, — подумал он, но вставать не спешил. Что за счастье лежать под теплым одеялом, рядом с любимой! В жизни такие счастливые минуты — редкость, особенно когда каждый новый день так не похож на предыдущий. Разве что напряжение каждый день возрастает.

Андре натянул одеяло до подбородка и снова погрузился в сладкую полудремоту, когда можно на какое-то время забыть самого себя, отогнать тревожные мысли об опасности, поджидавшей его на каждом шагу, и по-настоящему оценить приятное самочувствие нормального здорового человека, проснувшегося рядом с красивой женщиной.