Питер Хухтхаузен - Кубинский кризис. Хроника подводной войны

• Название: Кубинский кризис. Хроника подводной войны
• Автор: Питер Хухтхаузен
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23907-8

Осенью 1962 г. Соединенные Штаты и Советский Союз подошли как никогда близко к глобальной ядерной войне.

Для силовой поддержки потока советских торговых судов, доставлявших на Кубу советский военный персонал, вооружение и боевую технику, ВМФ СССР отправляет в Карибское море четыре дизельные подводные лодки. На каждой лодке, помимо обычного штатного вооружения, имеется по две торпеды с ядерной БЧ. Когда лодки оказываются вблизи Кубы, за ними начинают охоту противолодочные силы Атлантического флота США.

Книга Питера Хухтхаузена повествует о событиях второй половины 1962 г. — о пике Карибского ракетного кризиса. На автора, который тогда был младшим офицером на одном из американских эсминцев, эти события оказали такое влияние, что позднее, когда он стал военно-морским атташе США в Москве, он взялся за их серьезное изучение. П. Хухтхаузен провел большую исследовательскую работу, лично беседовал с бывшими советскими подводниками, а также собирал воспоминания американских моряков, очевидцев тех событий.

Кроме того, два с лишним десятка страниц посвящено работе военных разведчиков — американских в Москве, а советских — в Вашингтоне.

---

Неожиданно, когда казалось, что все идет прекрасно, танкер замедлил ход. Дубивко первым определил по звуку, что винт стал реже бить по воде.

— Что за черт? Обороты на десять узлов, восемь… Пять.

«Б-36» замедлила ход, уравнивая скорость с танкером; потом, неожиданно, кормовой фонарь потянуло влево. Танкер начал выполнять резкий разворот.

— Жуков, быстро гляньте на планшете, что там могло вызвать левый разворот? — Голос Дубивко опять был тревожным, хотя он и старался изо всех не выдавать в разговоре свои сомнения и страхи, но оставаться спокойным в данной ситуации было очень трудно.

— Ничего нет, командир, — ответил Жуков, — мы все еще в проливе, но танкер не может долго идти этим курсом на восток, потому что сядет на грунт.

— Какая у нас глубина?

Жуков заставил оператора гидролокатора снять показания эхолота.

— Глубина соответствует карте и составляет двести метров, ближайшее мелководье в двух тысячах метрах на восток. С такими курсом и скоростью он сядет на мель через четыре минуты.

Дубивко быстро думал. Вот-вот они потеряют свое прикрытие, потому что, если танкер ползет к этой стороне прохода, чтобы заняться там ремонтом, то он станет на якорь, и «Б-36» будет некуда идти. Если лодка продолжит движение, то рискует быть обнаруженной, если же остановится и будет лежать под танкером на дне, то придется ждать, когда он закончит ремонт и возобновит ход. Неожиданно они услыхали громкое стаккато.

— Гидролокатор, что там такое?

— Командир, они бросают якорь. Здесь глубина менее пятидесяти метров, наверное, хотят заняться каким-то ремонтом.

Дубивко незло выругался. Была почти полночь, а прикрывающее их судно по какой-то причине застопорило движение.

— Остановить все, — приказал он.

Они смотрели и слушали.

— Жуков, проверьте зенитно-навигационный перископ и посмотрите, нет ли самолетов.

Зенитно-навигационный перископ, называемый также навигационным перископом, находился внизу в командном центре. Жуков быстро скатился по трапу в центр, выдвинул навигационный перископ и несколько раз просмотрел небо над лодкой.

— Самолетных огней нет, командир, радиоэлектронного излучения тоже нет.

— Понял, Жуков. Спускайте нас на дно, мы посидим там в грязи и просто послушаем.

Они рассматривали карту пролива, на которой меньше чем в миле от танкера было обозначено мелководье с глубинами около двадцати метров. Они быстро прикинули время прилива и отлива и опять полезли на навигационный мостик. Лодка будет лежать на дне на этой глубине, молчать и наблюдать за обстановкой через перископ; тем временем прикрывающее их судно займется тем, что ему нужно, и лодка будет в относительной безопасности. Началось долгое бдение.

К этому времени на «Б-36» был почти полный заряд батарей, точнее, по словам механика, девяносто процентов. Они сидели на действительно неглубоком месте и могли с этой глубины поднять РДП, но это бы невольно раскрыло их тайну, поскольку на танкере могли заметить выхлопные дымы от дизелей лодки. Они ждали.

Текли долгие часы. Жуков, старпом и Дубивко сменяли друг друга у перископа. Как здорово, думал Дубивко, иметь офицеров, которым веришь не только потому, что они превосходные связисты и твои заместители, но и потому, что они одинаково хорошо справляются с управлением лодкой. Он доверял Жукову, как сыну, и временами задавался вопросом, как бы он без него обходился.

Жуков стоял у перископа. По местному времени было около трех часов утра, и все же было еще рано для первых признаков рассвета. Неожиданно Жуков оцепенел:

— Командир, контакт, строго на юге, два крохотных белых огонька. — Он немного подождав. — Командир, он приближается к танкеру.

— Мостик, это акустик. Шумы по курсу один восемь ноль, слышны два винта.

— Это контакт, — прошептал Жуков. Дубивко посмотрел в перископ, и ему вдруг захотелось снять лодку с грунта и куда-нибудь уйти, потому что он, сидя в этой грязи, чувствовал свою беспомощность. Но Дубивко сдержал себя. Почему бы и не остаться в этом положении? Минимум звука, нет предательских шумов от работающих машин. Надо оставаться там, где они находились.

Когда контакт подошел ближе, они акустически классифицировали его как эсминец — конечно же, американский. Наверное, он проверял танкер — с чего это вдруг танкер водоизмещением в десять тысяч тонн неожиданно остановился и торчит на этой стороне пролива Кайкос? Несомненно, американский корабль это заинтересовало. С лодки наблюдали, как эсминец приблизился к танкеру примерно на милю и замедлил ход, потом на американском эсминце начал мигать сигнальный фонарь.

— «Альфа, Альфа», — читал негромко Жуков, и Дубивко подивился, как быстро его связист читает сигналы, подаваемые фонарем, в данном случае это был сигнал с эсминца, означающий «Что за корабль?». Применялась международная таблица сигналов, которую Жуков легко читал. Дубивко тоже знал азбуку Морзе, но так быстро читать сигналы, как его связист, он не мог.

— Смотрите, вскоре будет ответ.

Наблюдать за танкером с их позиции было трудно, они видели сигналы, подаваемые лишь с эсминца, а на танкере сигнальный фонарь располагался на верхней палубе за мостиком, и они едва различали отсвет лампы, которая медленно отбивала ответ. Сам текст сообщения с их позиции не читался. Чувствуя, что отчаяние вновь овладевает им, Дубивко стал думать о том, что же будет дальше.

Именно в тот момент, когда он уже решил, что все пропало, Жуков стал читать длинное и неспешное послание, передаваемое с эсминца фонарем.

— Они дают им радиочастоту, триста сорок три и восемь десятых. Это должен быть УКВ-диапазон. — Жуков быстро вызвал станцию радиоперехвата в четвертом отсеке и передал операторам номинал частоты, который они узнали из сообщения, переданного с эсминца фонарем. Через несколько минут пришло донесение от станции перехвата.

— Мостик, это радио. На указанной частоте американец ведет радиообмен открытым текстом. Судно принадлежит Норвегии, оно направляется в Галвестон. У них поврежден котел, сейчас они пытаются разжечь запасной. Американец спросил, нужна ли норвежцу помощь, а норвежец отказался и поблагодарил их. Похоже на то, что эсминец отваливает.

Дубивко стало легче; они видели, как американский эсминец описал круг и двинулся на север через пролив. Примерно до полудня «Б-36» продолжала лежать на песчаном грунте, а потом трубы танкера стали выбрасывать черный дым.

— Мостик, это акустик, танкер выбирает якорь и собирается отходить.

Дубивко наблюдал, как танкер опять повернул на юг.

— Приготовиться к отходу. Малый вперед, обороты на три узла.

«Б-36» слегка покачнулась, освобождаясь от грязи. Дубивко убрал перископ; теперь им придется ориентироваться исключительно по шумам танкера. Когда танкер вошел в основной пролив, Дубивко поднял лодку на глубину пятнадцать метров, встал в кильватер танкеру и постепенно уравнял скорость лодки с танкером. Каждые несколько минут он визуально осматривал поверхность, чтобы лишний раз убедиться, что они находятся на месте и точно следуют за танкером. Когда они были примерно в 150 милях к северу от Гаити, то оторвались от танкера, повернули на запад и снизили скорость. Им нужно было выждать остаток дня, чтобы всплыть и зарядить батареи после предыдущей ночи.

— Кстати, — спросил Дубивко Жукова, — как назывался норвежский танкер?

— Командир, я слышал, как американец, перед тем как уйти, упоминал имя Гретель. Наверное, судно называлось «Гретель». В любом случае забавно, что мы спрятались у нее под юбкой, не так ли?

После того как они совершили осторожный и нудный переход через пролив Кайкос, Дубивко было приказано немедленно изменить курс, вновь пересечь пролив Кайкос в северном направлении и проследовать в район патрулирования на северо-востоке; там, оставаясь незамеченными, они должны были вести наблюдение за кораблями ВМС США, избегая обнаружения противолодочными поисково-ударными группами ВМС США. Упорный Дубивко, не вполне довольный собой после долгого и беспокойного перехода через пролив в южном направлении, дождался своего шанса и повторил переход, теперь уже курсом на север, под корпусом корабля-рефрижератора под польским флагом.

— Надо на всю катушку использовать Варшавский договор, — заявил Дубивко.

Патрулируя в Саргассовом море в указанном ей районе, «Б-36» днем двигалась на экономном электроходу, а в ночное время шла под РДП на двух дизелях и заряжала батареи. Они пробрались в район, расположенный примерно в двухстах милях к югу от Бермудских островов, где действовали около двенадцать дней. Несколько раз в этом районе они отмечали гидроакустические сигналы, посланные с американских эсминцев и противолодочных самолетов, однако сумели избежать обнаружения, потому что двигались молча, обходили районы поиска и спокойно отсиживались, когда сзади гнались охотники.