Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

«Что за тучка с мотором?!» Как-то она говорит странно, непонятно в каком контексте. Начал злиться.

— А в чем дело? Да, художник. И хороший на своей репертуарной территории, думаю.

— Я не сказала ничего обидного, а имела ввиду только самомнение художников. Но не твое, если хочешь. Каждый не сомневается, что он самый талантливый. Специфика жанра. Не дуйся.

Степан не дуется, чего ради. Если бы он не был талантлив, разве стал бы художником. Стал бы ещё кем-нибудь. Помнится, в детсаде мечтал быть продавцом в конфетном отделе. Нет, он не без способностей. И не в том плане, что: лизни — сладко, а что профессионал. И абстракт напишет, и знаковые системы делает, академически подкован. А технологию старых мастеров специально изучал. Сейчас по такой технологии редко кто пишет. Начал было рассказывать, как придумал совместить символы модернизма и традиционные фламандские лисиры, но тут натурально проглотил язык. Девушка подошла, положила узкую ладонь на его лоб.

— Огонь — лоб больного. Не мучайся. Будем считать, что я тебе верю.

Снова к плите. Пока она мешала картошку, Степан ёрзал на стуле.

— Ну… Может правда посмотришь картины? А то наговорил тут. Лучше раз выпить, чем два закусить.

В прихожей сыграл матчиш. В квартиру вошли профессор с оруженосцем. Они как спорили раньше, так и не прекращая разборки, протопали на кухню. Но, потянув носом, Копелян зычно обрадовался:

— Доча мою любимую картошечку сдэлала! Ты знаешь, Стёпа, как она вкусно жарит? Сначала просто жарит, в середине чесночинку добавит, а в конце, послушай, молока. И попарит. Вах-вах-вах!

Степан поджал губки. «Вах- вах- ваххабитов бить.». Ему не очень нравилась атмосфера жеребцов беспечных. Он по-ленински выкинул руку вперед, привлекая внимание.

— Прошу прощения! Вот вы мне ответьте, — вы и на людях так? И все кругом слышат, что кто-то что-то подломил и его не поймали? Электрощиток уже в психушку пора… Ну вы понимаете.

— Степан Андреевич! — хором, ладно вскричали те.

Профессор даже прижал к груди кулачки.

— Упаси Боже! У! как пасёт нас Боже, — резвился Лузин. — И ты с ним купно тылы прикрываешь.

Степан негалантерейно глянул на наперсника. Он бы тылы, наоборот, открыл, да отстегал, повышения ответственности ради. Не каждого, конечно, бьют, кто кричит, но всё-таки. Степанов дед говорил в таких случаях конкретно: «Тебе ссышь в глаза, а ты говоришь: божья роса.»

Дед был воистину презанимательной личностью. Ох, не было в то время в деревне «Коровьи пальчики» Шекспира. Если бы Шекспиру пришлось выбирать между историей любви Ромео и Джульетты и сибирского мужика и его женщины, писатель, кто спорит, выбрал бы последнюю пару. Родовая фамилия деда — Бумажный. Но в день поминального сорокоуста стал Чудаковым. А вечером умер. Дед всю жизнь был романтиком и индивидуалистом. Но при всем при том, что регулярно посещал общие собрания колхоза, каждый раз оказывался тем самым легендарным Васей-пастухом, предлагавшим правлению купить фанеру. «Ндак, сделаем ероплан, да улетим отсель к едрене фене!» К романтическим его идеям относились: проект сооружения в центре деревни фонтана с нимфой, обнимающей лебедя. Нимфу следовало лепить с первой красавицы деревни, выбранной на конкурсной основе. Проект отклонили, и не потому что он был протекционистским: всем известно — первая красавица на деревне его жена. А осуществленный проект покрытия крыши дома черепицей. Причем изготовление черепицы от копки глины до сооружения обжиговой печи с принудительным поддувом воздуха — дело рук самого деда. В результате дедовский пятистенок гляделся пасхальней церкви с крашеным верхом. Всему причина — кристаллы золотого пирита, вставленные в каждую черепичную пластинку. Пирит тоже добывался в таежных шурфах. И проект сооружения лёгкого летательного аппарата, так и не оторвавшегося от земли, взлётной скорости не хватило. Попытка закончился сломанным ребром (жена сразу же после ребра фанеру облила керосином и подожгла). К индивидуалистическим проектам относились: создание собственного иероглифического письма, изготовление из кедрового ствола и маральей шкуры настоящего Там-тама и избиение в Красноярске редактора краевого литжурнала за отказ печатать дедовский тринадцатисложный стих с цезурой после седьмого слога. Стихи, понятно, посвящались жене. На руку дед был ушибист, но бил только поганых мужиков, в жизни не тронув пальцем ни одной женщины. Хват выпить, но, в противотык большинству, впадал не в гневливость и рыпанье, а в детство и веселые приколы. Если бы случился где в Сибири конкурс прикольщиков, все места от Гран При до поощрительных пришлось бы отдать деду. Впрочем, разговор не о нём, а о его большой любви. Вышеупомянутое в первую очередь затевалось, чтобы порадовать Джульетту. Её девичья фамилия — Чудакова, его — Бумажный. Но деревенские так всю жизнь их и звали — «Чудаки», вкладывая в прозвище не небрежение, но пиетет. Когда возок ушел под неверный лед, тракторист, смелый парень, и дедова жена бросились в воду отвязывать телушек. После, среди гама набежавших людей, рева скота, никто сразу не заметил, что её-то нет. Дед ходил по реке на двести километров, пытаясь взглядом пробить панцирь льда, но видел только свои отражавшиеся безумные глаза. Потом поджег дом на холме с золотой крышей (сбежалась вся деревня, половина деревни плакала о чём-то неземном, но знакомом, другая половина задумчиво-хмуро курила), спихнул Там-там в ненавистную реку, посмотрел, как ледоход уносит экзотический инструмент прочь в водах, в которых навсегда осталась его половина (её так и не нашли, будто ушла в другой мир через ледяное отверстие нефритового круга), — и уехал в Красноярск, к детям. Там взял фамилию жены, справил сорокоуст, а вечером умер. Сердце разорвалось.

— Пора выстраивать цепочку. Там бутон, а здесь батон, вот бидон, а там питон, а на стройке есть бетон.

«Надоели, трудоголики, — просверлило в степановой голове. — Носки вам третьеводнишние под подушку!»

— Послушествуй старца. Электрон, волна, кварк, вакуум, — это меч, но не с тонким определяемым кончиком, а с кончиком в абсолютный нуль.

— Так мы ж работаем еще в евклидовом пространстве.

— А ты видел когда-нибудь, — профессор лёг галстуком в тарелку. — Чтобы фотон притормаживал в нём?

— А он тормозится?! — испугался Лузин. — Про это в Евангелии ничего не сказано.

Посмотреть на них со стороны, прямо интимное откровение.

— Что фотон… Мелочь пузатая! Доставь нейтринный индикатор, ха-ха, да на нейтрино проверь.

Степан посчитал нужным вмешаться и сурово вставил — если надо, доставим. Лузин отмахнулся. На земле два таких: один весит миллион тонн, новосибирский — и не сосчитать.

— Шуточки у вас… — скривился Степан.

— Так вы думаете, нейтрино тоже мелькает подьюбником? — удушенно зашептал Лузин.

Профессор качался на задних ножках стула. Само воплощение тайны. И вождизм на лицо.

— А куда ему дэваться? Почему линза остановилась на краю массы? Университет ведь одно большое массивное тело. Не потому ли, что около нуля изменяется топология пространства?

Ассистент в шоке.

— Боже! — потом по-французски. — Эфруа! Ужас! — наконец. — Ёлдырь башмак!

Степан решил заняться десертом. Китайский десерт звучал так: «Вдоль горного ручья пройдись в одиночестве, — лично я бы прошелся. — Замри и почувствуешь: облака наполнили складки ветхого платья. — Ну не божественно?»

— Выходит, это ниже кваркового уровня?! Ой, у меня инфаркт будет! — уцепился за степанов локоть. — Ты понял? Что плотность атомных ядер… если даже нейтрино уходит за горизонт событий!

— На ветру красивее жить. Материя проваливается в дыру, что в прорву. Створный поток энергии. А бомбочку можно придумать — одна высосет пол-Европы!

«Прилетели утки, заиграли в дудки. Ах, какая красота, заиграли в дудки.» Лично Степан в сказанном мажора не находил. Особенно про бомбочку. Более того, приятней было бы сейчас… ну вот сидеть в темной комнате и улыбаться в угол. Намного же лучше? Чем напрягать потную холку.

— Господа кладоискатели, опустим руки в тэсто, — поднялся над столом профессор. — Итак, мы нашли вакуумная дверь между половинками вселенной. Нам удалось определить конкретное местонахождение. Поздравляю! Также, мы можем забрать её и выпотрошить.

«Одна стрела сбивает одного орла. Две стрелы это уже слишком много. Вот как надо!»

Профессор показал обществу ребро ладони.

— Монахи-каратисты били по борту каменного колодца так, что вода выплескивалась на рубаху. А до воды два метра! Как это делалось? Резонанс! Нам нужна резонансная пушка.

«Зачерпни воду в колодце, — что его бить-то? — и луна будет в твоей руке. Прикоснись к цветам, и их аромат пропитает твою одежду.»

— Где мы её, ядрена вошь, возьмем?! — взвизгнул Лузин так, что зазвенели висюльки на люстре.