Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

Давайте так. Сделаем просто. В 2781 году покажем портрет Абигели и подсчитам голоса за его качество. Кто за ад для Б.С.А. - бросает два снежка в левую чашу весов, кто за рай — бросают яблоко в правый грааль (пардонидзе). Воздержавшийся — своё яблоко сьедает и бросает кочерыжку в фотку Б.С.А… Б.С.А. за адову вероятность рот откроет. Это его превентивное аутодафе будет. Рот Б.С.А. у открыть без проблем. Он же не из вашего времени, он НАИБОЛьший ЗАСлуженный РАботник КУЛЬтуры двадцатого века — НАИБОЛ ЗАСРАКУЛЬ.

Договорились?

По рукам!

Решил позавтракать. Сунул в рот пончик, случайно вдохнул в себя сахарной пудры и чихал, и отперхивался до изнеможения. Отказал в должности ни в чем не повинному кулинарному изделию и запустил на крыши, на растерзание птичкам. Сделал бутерброд, но, ослепший от беспрестанного чихания и разозлившись, куснул, да прихватил вместе с хлебом палец. Здорово так себя тяпнул. Прорычал: «Чтоб тебя баба-яга в ступе прокатила! Утро вечера мудренее называется!» Тут еще материализовавшийся Терентий предложил посмотреть на учения имперского флота. Императрица Астреи приглашала, маршалитет также был бы рад принять в качестве почётного наблюдателя, побренчать чтимо в виде исключения перед гуманитарием оружием чистейшим серебра.

— Пальнуть дадут?! — спросил сердито, зажав горячий палец в прохладном кулаке.

— Что не дадут? У них там четыре луны. Куда им столько?

Чересчур, за прикушенный палец разнести луну. Однако ж, почему бы не устроить стрельбище по летающим тарелочкам, каменюгам размером с Сицилию где-нибудь на отшибе, в поясе астероидов. Комплекс ГТО{готов к труду и обороне.} заодно можно сдать.

Причалили к орбитальной станции, и сразу за контрольно-пропускным блоком, впервые за вояж, Терентий увидев своего одноплеменника, отстал перекинуться парой слов. Степан же прошел цепочку баров и ресторанов, подумал уже взять драйвплатформу. У драйвплатформ мотор — маховик, раскрученный до психического состояния диск из тяжёлого металла. Одной зарядки хватает на километр, но они через каждые тридцать метров в нишах ждут клиентуру, подзаряжаясь. Тут получил сообщение информ-секретаря, что вот этот модуль имеет интеграционный статус, и нырнул через мембрану. Интеграционные объекты везде одинаковы. Приспособленные к экзотическим потребностям разномастных инопланетных существ, они предложат посетителю национальную еду-питье, смолекулированные по всем законам гостеприимства и стерилизации и подадутся в формах, которые смело можно ставить в разрезанный живот оперируемого. У губ скафандр поля захватывает устье контейнера, и ешь-пьешь без риска проглотить хоть один местный микроб или случайный фермент. С информ-секретаря считывается соответствующий код и ты с чистой совестью глушишь, к примеру, «Марсельский Пастис» или что-нибудь незабвенное из вин графа Конде девяносто второго года. Можно тутошное фряжское. Только зная, что туземное питье сконструировано молекула за молекулой машиной, а не выпестовано в дубовой бочке, вряд ли захочешь экзотики. Души на копию уже не хватает.

Невзрачные посетители и совсем страхолюдные типы ели-пили вокруг обыкновенное и отбивающее аппетит, а Степан заказал рюмку «Московской» с картофельной стружкой, обжаренной «фри». Официант сразу расставил заказанное перед клиентом с ловкостью циркового жонглера. Сам он не шевелился в своей каталке, за него расстарались механические щупальцы-операторы, работающие со скоростью ветряной мельницы в ураган. Поблагодарив, выпил стопку. Официант, было откативший к звездолету, носом вползающему в бар из открытого космоса через тамбур, увидев, что к нему уже метнулся напарник, снова вернулся к Бумажному. Официант приносит тысячу извинений, но у них в баре с кредитной карточкой «Золотой имперской литеры» еще не было визитёров. Во всяком случае при нём. Он извиняется еще раз, но господин случайно не тот художник, о прибытии которого сообщали в новостях? Как-то всё совпадает… ну тот самый… портрет его… У официанта деликатная пауза. А что, у Степана какая-то там «Золотая имперская литера»? Представления не имел. Обычно Головатый деньгами отсыпается и отвечает потом на ноты протеста.

Чарку в качестве угощения? Охотно. Приторный знак уважения, но Степан сделал вид, что ему приятно.

Официант вдруг признался: он — тоже художник. Так, подрабатывает здесь младшим подавальщиком и уборщиком, дабы можно было потом творить. Чтобы не показаться не тем, чем он есть на родной планете, что тут раздувать паруса и ноздри, Степан равным образом открылся, что сам работает оформителем, заради куска хлеба.

Обоюдная откровенность понравилась и они еще немного поговорили о том сём.

Явился Терентий, и официант деликатно отпрянул, занявшись приборкой соседнего стола.

— Ещё утучняешься? Воспитателю, оказывается, четвертого дали. Я поговорю пока с ним в том голубом секторе. Нет возражений, Сиятельный?

— Вали, — разрешил Сиятельный.

Он хоть Сиятельный, а на ставке в университете. Если не говорить о том, что последнее время появилась свобода манёвра. «Золотая имперская литера» у него, оказывается. Что он всё салатом из гербария закусывает? Надо заказать фаршированной французким сыром советской картошки, запечёной в перепеле с собственным номером, запечёного в лососе, которому играли классическую музыку, запечёного в сайгачонке, которому делали массаж, запечёного в алтайском яке, которого откармливали пшеницей и поили пивом. Художник он, в конце концов, шлагбаум народному экватору! Откупить отдельный кабинет с джакузи полной шампанского, селёдочки-иваси запустить, икринки плавают красненькие чёрненькие…

Или нет, это всё фантазии. Можно банально попробовать превратить любимый советский картофельный салат во что-нибудь по-настоящему высокохудожественное. Вернуться домой и попробовать замочить гастрономическую, нетленку, Тоже ведь искусство! Какая разница где самовыражаться?

Официант, прибрав использованные формы, свернул шляпку стола в бутон и подъехал третьеразно. Не хочет быть навязчивым, но мог бы он задать несколько вопросов? Степан, подобревший от водки, объяснил, что не видит никакой навязчивости, заказал еще рюмку, кетчупа к картошке и попросил периодически подъезжать потолковать, если будут паузы между работой. Пауза оказалась как раз сейчас, и Степан, опережая вопросы аборигена, поинтересовался, какого рода искусством занимается его собеседник.

— Посмотрите на меня. Видите это зачехленное место?

Овал каталки, спереди между щупальцами сложно деформирован, облегает часть тела гранёным кондомом. Стихия художника — оттиск, эстамп, печать. Вот только вместо печатной формы или литографического камня выступает сам художник, этот укрытый орган. Орган в два степановых роста, сам астреец, если слипнуть парочку гренландских китов, — то и будет. Степан уже пообвыкся. Если бы раньше подъехала такая туша в виде утиного носа, он всеконечно бы обмер до заикания, а сейчас светски беседует, будто со старым знакомым.

Астреец обслужив каких-то клопов, вернулся.

— Этим местом я печатаю. В древние времена оно было оружием, а сейчас кто как использует, по профессии.

Единственно, его нельзя показывать публично, навроде того, что не рекомендуется показывать первым встречным свои половые органы. Поэтому на Астрее нет коллективного труда. Если есть, значит используются устройства навроде механических щупальцев, подавших водку с закуской. Что-то Степану не совсем ясно, что у того там в кондоме за сексуальный инструмент, если его можно в том числе как оружие использовать. Впрочем, палец у каратеиста тоже оружие. И не только, если рядом в постели соблазнительная женщина.

— Слушай, а можешь показать свой печатный пистолет?

Тем более Бумажному всё равно не понять, в чем здесь нет политеса. Лично ему спустить трусы перед кошкой или рыбкой не зазорно. Продемонстрировать можно, раз пошла такая пьянка, только, лучше где-нибудь в закутке. Степан проглотил водку и неприличную смешинку. Помнится, грешным делом, играли за гаражами в детстве с дворовыми дружками в классе эдак втором-третьем: «Девочка, а девочка, покажи пипиську, а мы тебе конфетку дадим». Самое интересное, показывали и озадачивали до крайности: «Как же так, пацаны?! У нее же ничего нету! А чем же она тогда писает?!» Понятно, какие дети у чеснока с луковицей, а это непонятно.

— Садитесь на меня.

Тело астрейца стекло языком с каталки Степану в ноги. Вступил — кожаная волна подняла на загривок таксисту.

— Сейчас сиденье сформирую, копируя вашу форму.

— Мне только массажа предстательной не хватает, друг. Давай на «ты». Мы ж одна мафия, одной национальности — художники! Повесимся на одной верёвке.