Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

— Подглядывая за твоим одиночеством, другом врагов, врагом друзей, я подумал: тебе только в Империи пришлось задуматься о том, зачем живет человек. Прав ли я, любезный Лаб?

К варвару приближался Ксанф. Его нелепое тело принадлежало двум существам. Седлообразная спина, будто продавленная нуждой, и эллинская кварта: высокий лоб на прямой римского носа.

— Ты не прав, бежавший от проскрипций, если думаешь, что германец не способен задуматься о смерти. Смерть — первая мореплавательница не только для морехода.

— Память у тебя хорошая, надо отдать должное. И времени даром ты у прежнего хозяина не терял. Но видишь ли, друг мой, завладеть веслами медной лодки, не значит заставить её плыть.

— Если ты заносчиво имеешь в виду способность разглядеть в простом гармоничное, а в сложном божественное, то для этого не надо иметь голубую кровь. Капля долбит камень не силой, но частым падением.

— О, Юпитер! — не выдержал Ксанф. — Он ещё цитирует Овидия!

Голова варвара содержала столько растительной силы, что волосы вечно стояли вспушенные. А сейчас совсем встали дыбом от смеха.

— Мы все, раб Ксанф, являемся гражданами единого мирового государства — Космополиса. И германца творческая огневидность своим дыханием — Пневмой, быстрее сольет в целое с космической симпатией частей и тел, чем полукровку, растопырившуюся ершом без воды.

— Закрой вонючий рот и ты, раб! — сщуривая в бешенстве глаза.

Из-за «Золотых Амуров» за ними подсматривал Лукреций Фронтон.

Садовники пошли и шли рядом, как братья, не сказав ни слова до южного склона горы. А когда бросились друг на друга на вулканическом туфе, адское божество только этого и ждало. Дионису не хватало самой маленькой, побуждающей эмоции, чтобы проявить своё бешеное естество. Что уж говорить об эмоциях, доведенных до пароксизма. Первый удар Везувия сбросил со склона вцепившихся друг в друга мужчин. Они даже не обратили внимания на вакхическую оргию природы, разыгравшуюся вокруг.

Столб вулканической породы ударил в сторону Геркуланума и Стабии. Но обратно в безумную Помпею сражающихся погнала не расползающаяся лава, а переменившийся ветер с пеплом. Они дрались у Базилики, прорвавшись через месиво тел, дрались на ступенях храма Юпитеру, сцепившись, катились мимо сукновальных мастерских Сабина, потом, унесенные бегущей толпой, дрались у Стабианских Терм, дрались на брусчатке перед одним из двух театров, пока наконец волею Диониса не оказались у себя, в покинутом всеми доме с цветником, идеальную красоту которого уже припорошило пеплом. Двадцать четвертого августа семьдесят девятого года нашей эры закончилась вражда двух садовников.

Археолог Фиорелли, раскапывающий Помпею, задумчиво сказал помощнику:

— У меня какое-то сложное ощущение, когда я гляжу на этих двоих, обнявшихся перед смертью. И не пойму, в чем дело.

Под девятиметровым слоем пепла если находили остатки людей, то сразу заливали пустоты гипсом. Кого только ни находили: мать с ребенком, ростовщик с деньгами, воин с копьем, юноша с любимой, — целый мир! только эти двое почему-то не давались пониманию.

— Наверное, сеньор, вместе с телами мы отливаем еще что-то, — ответил помощник.

Степан не пытался убежать в тень, как потеющие толпы туристов вокруг, он долго рассматривал двух сульфат-кальциевых мужчин, а потом произнес:

— У гипса твёрдость сиськи.

Сказанное, один в один будет совпадать по смыслу с фразой, произнесённую ему позже женщиной об иллюзии реальности.

И пьяный человек, придет время, будет шевелить перед портретом женщины тонкими пальцами, напоминая амикошонскими движениями паука-птицееда, и разглагольствовать:

— Субъективное мироощущение зависит от объективного мира, как сопли зависят от носа. Но кто бы мог подумать, что один раз и нос будет зависеть от соплей. Вот вам подтверждение тому, что человек, вселенная и бог — одно и тоже. Ты согласен со мной, мой прямодушный друг?

— Снег полил, как из ведра.

— Всё верно. Дуализм в крови. Я давно подозревал в вас, о Бадиан Христофорович, тайного апологета декартезианства. Относительность и двойственность! Двойственность и относительность! — в руках престидижитатора вспыхивала помпейская искра.

Человеческая мысль устроена так, что просто не в состоянии смотреть на явления одним глазом. Поэтому эффект циклопического зрения — самая невозможная вещь среди живой природы. Только из-за относительности окружающей реальности происходили ситуации, когда епископ Донат умерщвлял громадного дракона, наплевав тому в пасть, когда феномен, открытый надреалистами, в первом же прочтении переставал быть феноменом, здесь же становясь классическим примером относительности. Случайная встреча швейной машинки и зонтика на операционном столе совсем не случайна. Бегущему уже никак не убежать от вопроса: Циклоп ли он? И если нет, в самом ли деле человек перед ним, виденный стереоскопически, — он?

Горят щеки, уши оттого, что мужские пальцы с под мясо обрезанными ногтями впихивают ступню в колодку туфельки. Горят не оттого, что пытаются стянуть женскую ножку туфелькой не своего размера, а потому, что совершается действие, о котором ему только мечтать. Желаний своевольных рой позже без сомнения налетит на него, мальчишечку, с неумолимостью взросления. Опустить руку в карман, подержать ключи от квартиры, вазелиновую помадку (как порой сохнут губы!), придержать что-то гуттаперчевое, до сих пор востребованное с нервным оттенком только медичкой военкоматовской медкомиссии.

«Вспотел весь гнедой, разлохматился, слева умный, справа красивый! Ах чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, ты-ы не вейся на ветру. Падл гнидой!»

Кто она, эта девочка, которой соискатель с гнедым коком на голове дарил ко дню рождения туфельки, убей Бог, не вспомнить. Гнедого помнит, свои тряпочки поздравлений помнит (хуже может быть только поздравление по поводу отсутствия расстройства желудочно-кишечного тракта), подарок — хомяка не забудет (укусил, змеёныш), девочку нет. Помнит еще, как не мнётся в руке резиновая грудь. Грудь такая неприрученная, не меняет форму в ладони неопытного дрессировщика.

— Совершенные ножки! Made in paradise! — жук-скарабей надевает хрустальный башмачок достойной во всех отношениях ножке. Ножка хороша сама по себе и в контрасте с жуком-скарабеем (у жука так же лоснится и сутулится спина). Самое важное: ум, инстинкты, воспитание, у женщины, носительницы совершенной ножки точно такие же, как у него (вылитый он!), поэтому заниматься с ней любовью — фантастическое наслаждение. Любое желание угадывается мгновенно и с её стороны выстраивается закономерная цепочка действий, кои если бы ему пришлось подсказать, то и результат бы был, соответственно, ограниченный. Тайное удолетворение ещё от того, что закономерные цепочки она выстраивает с ним, а не с жуком-скарабеем, купившим её богатством и регалиями. Пердунов награждают, молодости награждать собой жестяную мзду.

— Эти ножки отливали в форме, случайно попавшей на землю. В ней отливали боги ноги своим ангелам на небесах! После отливки формы ломали, наша только уцелела — Иенькина.

— Что вы несёте Гранит Лазаревич?! Не улыбайтесь так сиропно и подумайте. Ангелы — как один, мужчины. Неужели у меня в том же роде ноги синенькие обволошенные, пузико? Мужские животики — эпидемия века. Посмотрите вон на художника: не живот, доска для отбивания бифштексов. И мой неплох, правда же?! — маечка приподнимается, в пупке янтарная капля подмигивает.

— О, Иенька! Мужчина должен доверять своим охотничьим инстинктам. Охота на женщину с небесными ногами точно такая же охота, как охота на любое другое млекопитающее. Не смейся, я говорю о ВКУСЕ! ВКУС свежего, жаренного на веселом огне мяса — синоним ВКУСУ горячей женщины на блюде любовного ложа. Степан, ты, разумеется, напишешь мне портрет Иечки?

— Никак нет, Гранит Лазаревич. Портреты я пишу крайне редко. Практически не пишу.

— Почему? Я видел твои картины. Говорят, ты в своем роде феномен.

— Портрет — проекция человека внутри нас. Не живого человека, но символа, который живучей самого смертного человека. Не имею морального права искажать благородную сложность внутреннего тайного символа портретируемого.

— А в обнажённом виде мою любимую, попроще?

В обнажённом, завсегда пожалуйста.

Каков гадёныш этот живописец Бумажный. Исполнил скарабеев заказ. Эксперементируя с фоном, покрывал его металлическим порошком, окисляя сыростью и кислотами до ржавчины, потом заковал картину в металлическую сетку, на неё эпоксидку, на неё толчёное стекло, обрамил чёрным камнем, так, что пришлось крепить, шедевр, дюбелями, концы, наверно, соседям через стену вышли. Если, всё же обрушится — кровать заказчика, с красным заголовником в виде женских грудей, перешибёт пополам. На подушки потихоньку сыпится окисел с толчёным стеклом от пивных бутылок, так романтично посверкивающем при вечернем освещении изумрудными звездами.