Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

• Название: Не будите Гаурдака
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций уверенно спотыкающейся поступью вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски. Предстоит ли им спасти Белый Свет, или снова стать посмешищем Пяти Родов — наследников Выживших, изгнавших тысячу лет назад полубога-полудемона Гаурдака из их мира?

---

Единственное, чего хотелось выбравшимся из болота — это лежать неподвижно, прерывисто и тяжко дыша, и наслаждаться такой же неподвижной почвой под собой, почвой, которая не подастся в самый напряженный момент, не разверзнется под тобой голодной пастью предательской ямы и не выскользнет медузой из-под ног. Почвой, на которой не надо стараться выжить, а можно просто лежать, закрыв глаза и уткнувшись носом в сизую спутанную траву, ни о чем не думать, и дышать, дышать, дышать чистым и сладким, как родниковая вода, волшебным лесным воздухом.

Арнегунд, с усилием оторвав заляпанный бурой торфяной водой лоб от жесткой колючей щетки прибрежной болотной поросли, обвела глазами обмякшие фигуры вокруг и хрипло выдохнула:

— Привал… час… два… полтора. Мы от них… оторвались… Дагда… Амергин… Кримтан… разожгите костры.

— Прямо сейчас?.. — просипел откуда-то слева, отплевываясь грязью, старейшина Тенистого.

— Прямо сейчас… — упрямо мотнула головой королева. — Купание в болоте… еще не повод… чтобы сидеть на голой холодной земле… мокрыми…

Оказывается, если речь шла не о продолжении пути, а том, чтобы с комфортом расположиться вокруг жаркого огня, сил по сусекам и амбарам можно было наскрести еще немало.

Опираясь на палки, пошатываясь и истекая болотной водицей, мужчины наломали веток, и через десять минут несколько огромных костров разгорелись на самом краю недовольно пофыркивающей сероводородом трясины.

Женщины тем временем извлекли из мешков съестные припасы, мехи с родниковой водой, и пир в честь первого прожитого после бегства из Тенистого дня был открыт.

Наспех проглотив несколько кусков и запив их чистой водой из фляг, с суровым видом великомучеников, всходящих на костер, шестеро патрульных с трудом подняли своих единорогов и в поводу не столько повели, сколько потащили их за собой.

— Пешком быстрее было бы, — усмехнулся, обернувшись на оставшихся у огня, Амергин.

— Отдохните еще, — указала рукой королева на ревущий и задорно щелкающий маслянистыми поленьями сального дерева костер. — Мы их оставили почти в десяти часах позади.

— Если они вообще выберутся оттуда, куда их завел дух леса, — покривил губы в самодовольной ухмылке Огрин.

— Вот проверим, что оставили, и вернемся отдохнуть, — строго ответил Кримтан, прочитав по глазам подчиненных тоскливые мысли об отдыхе и огне.

Короткими взмахами руки он распределил, кто в какую сторону идет, и разъезды из трех сиххё устало и неспешно направились каждый в свой конец дороги, за которой, оградившись от суеты и повседневности диким переплетением ветвей деревьев, подлеска, кустов и буйных трав шумел ворчливо, беседуя с налетевшим ветерком, лес.

Сил на то, чтобы говорить, не было, и вымотанные до полусмерти сиххё сидели молча, блаженно щурясь на пламя, подкармливая его запасенными ветками, подставляя жаркому дыханию холодные конечности и мокрую одежду и обувь.

У людей же на разговоры сил хватало всегда.

— Айвен, ты думаешь, что мы и вправду убежим от гайнов? — тихо, чтобы не разбудить разморенного теплом и едой и задремавшего друида, прошептала Эссельте, с недоумением и жалостью разглядывая свои покрытые неровной пленкой грязи исцарапанные руки с траурной каймой под обломанными ногтями и забитые, залепленные высохшим торфом кольца. — Это так ужасно…

— Не такие они и ужасные, — убежденно ответил Иван. — Надо просто знать, как за них взяться.

— Хоть как… Белыми, мне кажется, они не будут уже никогда.

— А… по-моему… они всегда были такими?.. — озадаченно сдвинул брови царевич. — Черными и волосатыми?

— Волосатыми?! Как обезьяна?!

— Вот-вот, точно! Хорошее сравнение!

— Да ты что, издеваешься?! — оскорблено вскинулась гвентянка. — Я ухаживала за ними каждый день!

Рот Иванушки раскрылся.

— За гайнами?..

— За руками! Ты вообще хоть когда-нибудь видишь что-то, кроме своих гайнов?!

— Д-да, конечно… — сконфуженно, но не очень уверенно, предположил Иван. — Хоть они и не мои… А что я должен видеть?

— Что мне холодно, например!

— Но… извини… я свою куртку отдал Боанн… Я отдал бы ее тебе, но Друстан меня чуть-чуть опередил…

— Не чуть-чуть, а на тридцать минут! И отдал он ее мне, потому что ты не торопился это сделать!

— Но тридцать минут назад мы только выбрались из болота, — уязвленно заметил лукоморец.

— Вот и я о том же, — горько выговорила принцесса и насуплено отвернулась.

— Не спорьте, не горячитесь, люди, — Арнегунд оторвала взгляд от меланхоличного созерцания языков костра и с ласковой усмешкой посмотрела на надувшуюся от взаимных обид и непонимания парочку. — Всё будет хорошо.

— Мы дойдем туда, где нет гайнов? — радостно встрепенулся меланхолично помалкивающий доселе Друстан.

— Надеюсь, что да, — немного помолчав, ответила королева. — И там мы будем в безопасности. Поэтому не печальтесь и не унывайте, друзья наши. Потерявшись в незнакомом лесу, отстав от нас на полдня, если не больше, ушастые всё равно что безвредны теперь для нас. Мы победили. И если бы моя айола была сейчас не в корзине, а здесь, я бы даже спела нам что-нибудь… жизнеутверждающее… как любит говорить мой муж Габран.

— Я могу почитать вам стихи. Без музыки, — неожиданно предложил знахарь, метнув украдкой быстрый, полный надежды взгляд на принцессу, но уже через долю секунды худощавое лицо его снова приняло нейтральное выражение, как ни в чем не бывало.

— Вчера вечером я остался должен, — спокойно договорил он.

— Должен?.. — припоминая, сдвинула брови королева. — Ах, да. Помню, конечно! Словно целый месяц прошел с тех пор… Но всё хорошо, что хорошо кончается. Прочти нам что-нибудь, целитель. Пожалуйста.

— О чем ваше величество желает услышать? — с учтивой готовностью склонил голову тот. — О любви, о море, о красоте Гвента, о его закатах и восходах, холмах и горах, о журавлиных клиньях, приносящих в наши края весну…

— О том, как жил без нас Аэриу, — легкое облачко печали закрыло лицо Арнегунд. — Как… жили вы… без нас. Если, конечно, у вас, людей, есть такие стихи.

— Да, есть, — тоже посерьезнев, медленно, будто признаваясь в чем-то неловком, выговорил лекарь. — Есть. Пожалуйста, ваше величество.

И тихо, вполголоса, проникновенно заговорил, словно рассказывая другу старую историю:

Кто полюбит солнце душным летом?

Кто полюбит волю без оков?

Разве это нужно — быть поэтом

Посреди колосьев и цветов?

Буйство красок, и ночные звезды,

И восхода пламенная прядь —

Всё это так близко и так просто.

Всё это так просто потерять.

Мы ж на всё смотрели равнодушно,

Нам хотелось радости иной,

Нам, наверно, просто стало скучно,

Жить и наслаждаться тишиной.

И того, что всем нам хватит хлеба,

Стало скучно знать наверняка.

Нам не надо милостей от Неба!

Всё построим сами! На века!

Хочется скорее ногу в стремя!

Надоел беспечной жизни пир!

Хочется отбросить, словно бремя,

Красоту, спокойствие и мир!

Хочется, чтобы запели стрелы,

Чтобы, словно буря, грянул бой!

Биться с кем?! Да разве в этом дело!!!

Хоть друг с другом! Сами же с собой!

И лишь только в беспросветной бездне

Мы, всё потеряв, узнали вдруг:

Как же был прекрасен свод небесный,

Как же было чудно всё вокруг…

— Друстан… — в глазах Эссельте стояли слезы.

Она обхватила щеки чумазыми руками и словно завороженная глядела бездонным синим взглядом на бледного и серьезного юношу. — Друстан… Это же про нас… Про нас, людей… и про нас… тебя, меня, Айвена, мастера Огрина… Это чудесные стихи!.. Но я, кажется, никогда раньше их не слышала?..

— Я сочинил их вчера вечером, ваше высочество, — скромно склонил голову знахарь. — Когда ты спросила, что поют люди, когда им грустно и страшно и хочется домой, мне пришли в голову первые четыре строки… а за ночь они немного подросли.

— Ты пишешь стихи? — очи принцессы расширились. — Сам? Ты… еще и поэт?

— Я тоже знал одного человека, который писал хорошие стихи! И песни! — чувствуя, что обоз уходит куда-то без него, встрепенулся Иванушка, и, видя, что новость его не произвела должного впечатления, торопливо добавил: — И от этого он стал сиреневого цвета!

— Стихи? — проснулся при провокационном слове Огрин, не дав едкому ответу насчет окраски поэтов и ее возможных причин сорваться с уже приоткрывшихся губ Друстана. — Кто сказал "стихи"?

— Гайны!!!

Справа, из-за кустов, разметывая в стороны комья грязи и дерна, галопом вылетел белый единорог, и всадник его — с лицом таким же белым, как шкура его скакуна под слоем болотной грязи — не в силах сдержаться, словно заведенный, словно проклятый, выкрикивал ненавистное слово еще, и еще, и еще: