Алексей Биргер - Тайна наглой сороки

• Название: Тайна наглой сороки
• Автор: Алексей Биргер
• Жанр: Детские остросюжетные

Жители Города потрясены дерзким ограблением ювелирного магазина. Братья Болдины неожиданно становятся обладателями важной улики и начинают расследование.

---

— Похоже, Миша обо всем этом догадывается? — нахмурившись, спросил Ванька.

— Михал Дмитрич? Да. И не он один. Но без прямых улик никого за руку не схватишь, а прямые улики он фига с два накопает.

— А этот Белесов... он отвечает за то, чтобы в области приняли решение отдать завод банку за «нужную» цену, если после аукциона споры возникнут? — спросил я.

— Ну да, — неохотно кивнул Степанов. — Будем надеяться, его вмешательство не понадобится, потому что и на городском и на районном уровне договорено, что банк заплатит Городу миллион триста, на какой бы сумме ни завершился аукцион. Как говорится, все схвачено, за все заплачено. Но подстраховаться в таких делах никогда не мешает. Что еще вас смущает?

— Прямо не знаю, — вздохнул я. — Тут и впрямь такие страсти вокруг этого аукциона. Но что-то, мне кажется, идет не так. Во-первых, был скандал из-за воровства алюминия, даже какую-то тетку посадили. Неужели псковского мужика это не насторожило?

— Весь скандал был ДО того, как комиссия подписала окончательный акт о состоянии завода, — напомнил Степанов. — Что еще?

Я пожал плечами.

— Ты чувствуешь, что там что-то не так, но словами выразить не можешь? — осведомился Степанов.

Я молча кивнул.

— Что ж, может, ты и прав, — пробормотал Степанов. — У вас с Ванькой отличная интуиция, вы это не раз доказывали. Да еще бухгалтерские способности... Ты знаешь, что такое аудитор? — полюбопытствовал он.

— Так... очень смутно, — неуверенно ответил я.

— Ну, это вроде бухгалтера. Бухгалтер-ревизор, так сказать, который все проверяет и выносит окончательное суждение. Иногда и под суд отправляет. Мы вот что сделаем... — Он пододвинул к себе лист чистой бумаги, написал на нем что-то и протянул нам. Мы прочли — и, как говорится, опупели.

«НАЗНАЧЕНИЕ

Назначаю Бориса и Ивана Болдиных моими личными аудиторами по проверке состояния дел на электроинструментальном заводе, Бориса Болдина — старшин аудитором, Ивана Болдина — младшим аудитором. Выполнять все их просьбы и пожелания.

Подпись: Степанов».

— Вот так, — сказал он. — В первый же ваш выходной можете с утра отправиться на завод и все там облазить. Все решат, я дал вам эту бумагу для того, чтобы вы могли поиграться в свои детские игры, но все равно слушаться будут беспрекословно. А вы авось что-нибудь да унюхаете. И если я получу хоть какие-то доказательства, что банк и Белесов крутят дополнительные игры меня за спиной, я буду иметь полное право и послать их куда подальше, и сплавить их Михал Дмитричу и его коллегам. На не только никто не наедет — меня все поймут, потому что предательство надо наказывать. Спросите там Василия Петровича Климентьева, это мой человек. Не думаю, что вы обнаружите какие-то связи с ограблением и с тайной вашей сороки, но следы подлянки, которая может мне готовиться, вы вполне можете найти. Вам ведь дадут увидеть то, чего не дадут взрослому, да и глазенки у вас другие.

Я неловко сложил бумагу, убрал в карман и проговорил, запинаясь:

— У нас послезавтра, в субботу, свободный от школы день... вот мы и отправимся.

— Валяйте, — хмыкнул Степанов. — Выручайте вашего старого шофера. Только об одном вас прошу: осторожность, осторожность и осторожность. Если в ваших подозрениях есть хоть сколько-то правды, то вы можете столкнуться с людьми очень хитрыми и опасными.

Глава 8

Я ХОЧУ БЫТЬ БУХГАЛТЕРОМ!

Понятное дело, мы с Ванькой до вечера не могли оправиться от шока и до вечера обсуждали неожиданный поворот нашей беседы со Степановым. Естественно, родители заметили наше волнение, и за ужином мама поинтересовалась:

— Чего вы такие взвинченные? Что стряслось?

— Мы виделись со Степановым, — быстро проговорил я, боясь, что Ванька сболтнет лишнее. — Прогулялись к нему, чтобы узнать, как идут поиски Брюса. Он для хохмы Дал мне просчитать несколько финансовых документов, и, когда я их быстренько расщелкал, завопил, что у меня потрясающий талант бухгалтера. Предложил отправить меня за его счет в финансовый лицей, а потом в финансовую академию, когда возраст у меня подойдет, чтобы я стал главным бухгалтером всего его бизнеса. А может, еще и этим, как его... аудитором.

— Ну и ну! — только и смогла вымолвить мама.

— Ага! — восторженно поддержал Ванька. — И еще он загнул навроде того, что Борька чувствует за цифрами живую жизнь, и поэтому у него так хорошо получается!

— Чувствует за цифрами живую жизнь? — ухмыльнулся отец. — Так наш Степанов совсем поэтом стал поэтом от бизнеса?

— А ты что об этом думаешь, папа? — спросил я. — Можно чувствовать по цифрам живую жизнь?

— Разумеется, можно! — сразу ответил отец. — Возьми хотя бы мои ежегодные учетные книги изменения численности животных и птиц в заповеднике, колебаний во времени хода щуки на нерест и всякого другого. Для случайного человека — это сухие и скучные колонки цифр. А для человека вдумчивого и понимающего — это вся жизнь леса за много лет, со всеми ее драмами, трагедиями и комедиями. Точно так же и на производстве. За колонками цифр можно увидеть судьбу каждого работающего там человека, разобраться, что нужно каждому конкретному работнику и производству в целом, я так понимаю. Цифры иногда могут выразить жизнь еще лучше, чем слово. Приблизительно как в стихотворении моего любимого Гумилева о том, что Слово принадлежит Богу и некогда им пользовались только для того, чтобы остановить землю и разрушить города,

А для низкой жизни были числа,

Как домашний, подъяремный скот,

Потому что все оттенки смысла

Умное число передает...

Отец читал с чувством и смаком, точно так же, как частенько читал нам гумилевских «Капитанов»:

...Или, бунт на борту обнаружив,

Из-за пояса рвет пистолет,

Так, что сыплется золото с кружев

Розоватых брабантских манжет!..

— Словом, ты не против того, чтобы я стал бухгалтером? — спросил я.

— А почему мы должны быть против, если тебе это нравится? — вопросил отец, переглядываясь с мамой.

— Во всяком случае, мне нравится считать, — сказал я, подмигивая Ваньке.

Родители немного пошутили насчет моего желания, немного странного для мальчика моего возраста, но в целом я не заметил, чтобы они были огорчены — или, это, шокированы.

Когда мы уже лежали по кроватям, я окликнул Ваньку:

— Эй, ты спишь?

— Нет, — ответил мой братец. — А что?

— Я вот думаю, что ведь и правда у меня все цифры возникли из живой жизни.

— То есть?

— Ну, мы ведь играли в «крестословицы», перебирали кучу пословиц и поговорок, — объяснил я, — и при взгляде на все наши пословицы, которые мы записали, у меня в голове как щелкнуло и сложились все эти правильные подсчеты, от которых Степанов чуть к потолку не подпрыгнул. То есть у меня в голове ничего бы не замкнулось и все числа не встретились бы между собой, если бы я не был буквально пропитан пословицами. А ведь пословицы — это самая-пресамая живая жизнь!

— Да, наверно, ты прав, — несколько сонно пробормотал Ванька.

На следующий день, в пятницу, ничего особенного не происходило, если не считать того, что степановский «дозорный» с биноклем опять маячил с раннего утра до позднего вечера возле нашего дома — то есть Брюса еще не нашли и у нас он не появлялся — и мама кормила этого дозорного завтраком, обедом и ужином, а он травил нам всякие байки про своего хозяина, и слушать его было довольно интересно, но все равно мы с моим братцем с нетерпением ждали субботы. А в субботу с утра мы сразу после завтрака рванули на пристань. Мы подоспели как раз к девятичасовому паромчику, через пятнадцать минут оказались на набережной Города и стали соображать, как нам быстрей и лучше добраться до завода. В конце концов, мы часть пути проехали на автобусе и еще минут двадцать прошли пешком. Ведь мы рассчитывали найти не только Климентьева, но Хоромова с Бурченко, этих старшеклассников — собирателей металла, а ребята, которые прутся выяснять, где и как можно хорошо толкнуть проволочные сорочьи гнезда, не должны по идее иметь деньги даже на автобусные билеты. Вот мы и не хотели, чтобы нас видели сходящими с автобуса прямо у ворот завода.

Ворота стояли открытыми нараспашку, дорога от них к заводским корпусам была вся в колдобинах, и в конце ее виднелось два или три трактора, из тех, что используются как тягачи, отволакивающие контейнеры с готовой продукцией. Около тракторов стояло несколько мужиков — байки травили, судя по тому, как они периодически ржали, — и мы направились к ним.

— Кого ищете, пацаны? — спросил один из них, с сожалением бросая на землю такой окурок сигареты без фильтра, который уже нельзя было держать в зубах.