Журнал «Если» - «Если», 2009 № 11

• Название: «Если», 2009 № 11
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISSN 1680-645X

Нэнси КРЕСС. НЕКСУС ЭРДМАННА

В августе нынешнего года эта повесть известной американской писательницы получила премию «Хьюго».

Майк РЕЗНИК, Лесли РОБИН. РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ

Авторы не впервые ратуют за признание робота как личности, его права на свободное развитие и проявление своих способностей.

Дэвид БАРТЕЛЛ. СПЕЛEOНАВТЫ

Не счесть алмазов в каменных пещерах… Да и не стоят они того.

Карл ФРЕДЕРИК. СКОРОСТЬ ЖИЗНИ

Герой рассказа и жить торопится, и чувствовать спешит. Каковы же плоды такой гонки за успехом?

Александр ГРИГОРОВ. КЛАСС МЛЕКОПИТАЮЩИЕ

Ходят слухи, что в этом музее можно провести не одну ночь…

Наталья РЕЗАНОВА. КРУТЫЕ ПАРНИ ЕЗДЯТ НА ТРАМВАЯХ

На современных городских улицах вершится не только история, но и фантастика. Каковая очень смахивает на реальность.

Джеффри ФОРД. ВИХРЬ СНОВИДЕНИЙ

Любимый город может спать спокойно и видеть сны… Быть может.

Джефф ВАНДЕРМЕЕР. ПОЧИНИТЬ ГАНОВЕРА

Его выбросило на берег однажды утром. Мы бы не назвали это утро добрым.

Аркадий ШУШПАНОВ. СУДЬБА ЧЕЛОВЕЧКА

Цифра «девять» в последнее время чрезвычайно популярна у кинематографистов всех мастей и рангов. Не только фильмы так называют, но и дату премьеры под 09.09.09 подгадывают…

Сергей ЦВЕТКОВ. ПОЛЕТ СВЕТЛЯЧКА

Если вам ничего не говорит имя Джосс Уидон, значит вы плохо следите за кинофантастикой.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Невероятно: режиссер-дебютант (хотя и сын Дэвида Боуи) снимает один из лучших научно-фантастических фильмов года всего за пять миллионов долларов.

Николая ОДИНЦОВ. САВАН ДЛЯ МАУГЛИ

Параллели с Киплингом не случайны. Английский фантаст давно известен своей любовью к классике.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ

С незапамятных времен писатели не любят критиков. Особенно, когда последние о них не пишут.

РЕЦЕНЗИИ

То и дело слышишь: «Жизнь трудная, не до книг». А вот нашим читателям жизнь без книги — и не жизнь вовсе.

КУРСОР

Финский композитор пишет для венского театра оперу по либретто российского писателя — это ли не пример глобализации в фантастике?

Вл. ГАКОВ. У ЗВЕЗДНЫХ ВРАТ

Этот прозаик, чье 90-летие приходится на ноябрь,по праву заслужил титул патриарха англо-американской НФ.

ПЕРСОНАЛИИ

Рассекреченная информация об авторах номера.

---

Генри перестал вслушиваться. Духи. Бог. Восточный мистицизм. Вирусы. Альцгеймер. Ничего, что объясняло факты, что хотя бы приблизительно соответствовало законам природы. У этих людей способность к умозаключениям не выше, чем у термитов.

Эвелин еще продолжала какое-то время в том же духе, но наконец даже до нее дошло, что никто не слушает. Аудитория была деморализована, а некоторые и вовсе спали. Айрин Бромли мирно сопела в кожаном кресле Генри. Эрин Басс позвала:

— Генри?

Он беспомощно оглядел собравшихся. Генри хотел описать эксперимент с интерференцией электронов при прохождении через две щели, разъяснить им, что если добавить еще один детектор, чтобы проследить путь, которым устремляется пучок электронов, то этот путь становится предопределенным, даже если включить детектор после момента испускания частиц. Он планировал подробно рассказать, как серия этих поразительных экспериментов навеки изменила всю физику, заставив ученых включить наблюдателя в фундаментальную процедуру измерения реальности. Сознание оказалось вплетенным в саму ткань Вселенной, и сознание представлялось Генри единственным связующим звеном, способным соединить всех этих невероятно разных людей и невероятные события, произошедшие с ними.

Даже для него самого эти «объяснения» выглядели неубедительными. Теллер или Фейнман просто фыркнули бы, такое услышав! И хотя это было уже гораздо лучше, чем все сказанное утром, Генри очень не хотелось выкладывать свои соображения сидящим перед ним иррационально мыслящим людям, половину из которых составляли просто-напросто невежды, а вторую половину — откровенно чокнутые. Они просто все отвергнут, и чего он добьется?

Но ведь именно он собрал их. И ничего другого предложить не может.

Генри начал продираться сквозь дебри, пытаясь излагать мысли так, чтобы звучало проще некуда. На большинстве лиц отражалось полное непонимание. Наконец, он завершил:

— Я не утверждаю, что имело место какое-то влияние на реальность групповым сознанием. — Да, но разве он не говорил только что именно об этом? — Я не верю в телекинез и подобный вздор. По правде сказать, я не знаю, что случилось. Но что-то случилось.

Он ощущал себя полным идиотом.

Боб Донован отрезал:

— Никто из вас ни хрена не понимает. Я вас слушал и вижу, что никто из вас даже точных фактов не знает. Я видел ожерелье Анны Черновой. Копы показали мне его вчера, когда задавали свои вопросы. Там нет никаких сапфиров и рубинов и только один маленький бриллиант. Глупо с твоей стороны, Эвелин, думать, что твои приступы имеют отношение ко всем этим делам. И откуда ты знаешь, что за боль ты испытывала «в то самое мгновение», когда сейф взламывали? Это твои домыслы и больше ничего.

— Ты хочешь сказать, что я лгунья? — завопила Эвелин. — Генри, запрети ему!..

Что он должен запретить? Генри в недоумении уставился на истеричку. Джон Клудж резко сказал:

— Я не верю, что Генри Эрдманн лгал про боль, которую испытывал.

Эвелин тут же переключилась с Донована на Клуджа.

— Ты хочешь сказать, что я лгала? Да кто ты такой?

Клудж начал объяснять ей, кто он такой — среди всего прочего еще и бывший нотариус. Другие тоже включились в споры. Эвелин разревелась, а Джина Мартинелли громко молилась. Эрин Басс поднялась и выскользнула из квартиры, другие потянулись за ней. Оставшиеся яростно спорили, никто не мог убедить оппонента в правоте своей теории, и споры становились все более громкими. Где-то на стадии перехода от просто гнева к сознательным оскорблениям возле Генри возникла Керри Веси, и ее прелестное личико было отмечено печатью крайней озабоченности и недоумения, а голос звучал высоко и сдавлено.

— Генри? Что тут, к черту, происходит?! Я слышала весь этот крик, пока поднималась из холла… Так что происходит?

— Ничего, — ответил Генри, выбрав самый глупый ответ из всех возможных. Обычно молодые относятся к старикам, как к особому виду живых существ, столь же далеких от их забот и проблем, как трилобиты. Но Керри была другой. Она всегда обращалась к Генри как к человеку, живущему в том же мире, что и она сама, с общими страстями и чудачествами, с устремлениями и поражениями. Но сегодня впервые он увидел, что Керри смотрит на него как на чужого и ненормального одновременно, и это послужило последней соломинкой, закономерным финалом всего этого злосчастного собрания.

— Но, Генри…

— Я сказал: ничего! — заорал он. — Вообще ничего! А теперь все убирайтесь и оставьте меня одного!

Десять

В дамской комнате Керри пыталась взять себя в руки. Нет, плакать она не собиралась. Ни из-за того, что доктор Эрдманн никогда до этого так с ней не обращался, ни из-за того, что с момента смерти Джима она постоянно чувствовала напряжение и боялась, что вот-вот сорвется, ни… нет, она не собиралась рыдать! Это было бы смешно. Она, в конце концов, профессионал — ну, профессиональная сиделка, а Генри Эрдманн — старик. А старики временами бывают раздражительными. Весь этот инцидент выеденного яйца не стоит.

Вот только она знала, что это не так. Она тогда еще какое-то время постояла в коридоре у двери квартиры доктора Эрдманна, пока все расходились, одаряя ее неопределенными улыбками, а Эвелин Кренчнотид продолжала разоряться внутри. Это беспрецедентное собрание сначала просто возбудило любопытство Керри: чтобы Генри Эрдманн в субботу, в десять утра принимал у себя гостей? А затем она прислушалась к тому, что говорит Эвелин, и ушам не поверила. Эвелин имела в виду… Эвелин думала… а главное, доктор Эрдманн тоже верил, что случилось нечто жуткое, необъяснимое и сверхъестественное в тот момент, когда Эвелин делали томографию… Генри в это верил!

Но Джейк Дибелла был серьезно озабочен и озадачен томограммой Эвелин.

Дверь дамской комнаты отворилась, и вошли ранние из субботних посетителей — женщина средних лет и угрюмая девочка-подросток. «Ну правда, Анна, — говорила женщина, — это всего лишь один час твоего драгоценного времени, и ничего страшного с тобой не случится, если этот час ты посидишь с родной бабушкой и сосредоточишься ради разнообразия не на себе любимой, а на ком-то другом. Если бы ты только…»

Керри отправилась в кабинет Дибеллы. Тот был на месте, работал за своим столом. И нигде не было видно ее даров — ни картины, ни кофейной чашки, ни подушки; и хоть и глупо это казалось, но она ощутила болезненный укол в сердце. Ему ничего не понравилось. Или не понравилась она.

— Доктор Дибелла…

— Джейк — мы ведь договорились, помнишь? — А затем: — Что-то случилось, Керри?

— Я прямо из квартиры доктора Эрдманна. У него там было что-то вроде собрания, человек двадцать, и они испытывали эти «приступы», или как их там называть, причем в одно и то же время. Приступы вроде того, что вы засекли, когда проводили томографию Эвелин.

Он пораженно глядел на нее.

— Что ты имеешь в виду, говоря «в одно и то же время»?

— Именно то, что и сказала. — Она сама удивилась собственному тону, твердому, уверенному, никакой дрожи. — Они говорили, что точно в то время, когда у Эвелин в томографе проявилась в мозгу эта странная активность, каждый из них тоже ее ощущал, только слабее. И это произошло как раз в то время, когда украли ожерелье Анны Черновой. И все они внутренним взором видели это ожерелье.

Тут Керри вспомнила, как Донован утверждал, что ожерелье совершенно не соответствует описанию Эвелин, и слегка смутилась.

Джейк посмотрел свои заметки, затем взглянул на Керри, потом снова в записи. Вышел из-за стола, подошел к двери, закрыл ее. Затем, взяв Керри за руку, осторожно усадил ее в кресло для посетителей, которое так и не было украшено ее подушкой. Вопреки рассудку она вздрогнула, когда их руки соприкоснулись.

— Доктор Эрдманн все-таки вовлечен в это дело? Расскажи мне все заново. И не спеши, Керри. Не пропускай никаких деталей.

* * *

Эвелин Кренчнотид двигалась в сторону квартиры Джины Мартинелли на пятом этаже. Нет, ну действительно, Генри был невыносимо груб — и с этой бедной девочкой, и со всеми собравшимися, а особенно с ней, Эвелин. Он не успокоил ее, когда этот ужасный мужлан Донован обозвал ее лгуньей, он больше не брал ее за руку, а только вопил и вопил — и это когда все между ними стало так хорошо!

Эвелин просто необходимо было все обсудить с Джиной. Правда, на собрании от Джины с ее дурацкими молитвами толку было мало. Джина на самом деле гораздо умнее, чем выглядит, она как-то даже работала на полставки специалистом по оформлению налоговой документации и заполнению налоговых деклараций, но почти никто об этом не знал, потому что Джина открывала рот лишь для молитвы. Нет, конечно, ничего плохого в молитвах нет! Эвелин совершенно определенно верила в Бога. Но если ты хочешь чего-то добиться, Богу надо оказывать всяческое содействие, чтобы он исполнил твою просьбу. Нельзя же ожидать от Господа, что Он все за тебя сделает.