П. Демезон - Записки о Бухарском ханстве

• Название: Записки о Бухарском ханстве
• Автор: П. Демезон
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1983

Записки (назовем их так) П. И. Демезона охватывают самые различные стороны жизни Бухарского ханства. Каких только сведений не сообщает автор. Здесь и вопросы первостепенной важности — состояние торговли, цены, англичане, армия, у которой всего четыре старые пушки, и вместе с тем — быт, обычаи, улицы, дома, школы, медресе, мечети, бани, в которых почему-то неприятная вонючая вода, и, например, такие сведения, что глава духовенства втихомолку курит, хотя это запрещается под страхом бесчестия… Мы видим Бухару, видим живых людей!

Вообще, все описано самым подробным и тщательным образом, приведены самые точные цифры и интересные факты. Какая находка эти записки для историка!

С важными в научном отношении материалами П. И. Демезона теснейшим образом перекликается еще один документ о Бухарском ханстве 30-х годов прошлого века. Это «Записка, составленная по рассказам Оренбургского линейного батальона № 10 прапорщика Виткевича относительно пути его в Бухару и обратно». Также публикуемая в настоящем издании, она сохранилась в нескольких рукописных экземплярах — в Архиве Академии наук СССР; Центральном государственном военно-историческом архиве СССР и, возможно, в фондах Центрального государственного архива литературы и искусства СССР.

---

Наступила уже середина мая — время, когда летний караван обычно отправляется в Орск, а кушбеги ничего не говорил о моем отъезде. Я уже начал беспокоиться, когда вечером 19 мая он вызвал меня к себе. Войдя к нему, я застал его занятым взвешиванием каких-то лекарств, отправленных им затем хану в ящичке, закрытом на ключ и запечатанном. Другой ключ от этого ящичка был у хана. (Таким же образом кушбеги отправлял хану все блюда для его стола, после того, как пробовал их сам.) Он попросил меня сесть рядом. Во время наших бесед я всегда обращал внимание на свойственный ему тон. Приведу здесь пример его речи. «Итак, Мирза Джафар, — сказал он, отослав ящичек и повернувшись ко мне, — вы еще надолго думаете оставаться уже после того, как получите ответ на письмо, привезенное вами, и разрешение на ваш отъезд?» «Я надеюсь, что недолго, если это будет угодно господу, — ответил я, — уеду сразу же как только мир кушбеги удостоит меня вниманием и подучит у эмира-хазрета разрешение на мой отъезд». «Баракалла! Баракалла! — воскликнул он. — Вы ошибаетесь, Мирза, кушбеги помнит о вас и делает для вас больше, чем вы считаете. Вы не видели еще наше Солнце (хана)?» «Нет, ваше превосходительство, к моему великому сожалению. Я видел только самую яркую звезду на прекрасном небосводе Бухарии, но я еще не имел счастья любоваться его солнцем». «Вы увидите его, если будет угодно господу. Я добьюсь разрешения и представлю вас эмиру-хазрету перед вашим отъездом». Затем он заговорил о письме, которое передаст мне для Вашего превосходительства, и о трех статьях, его составляющих. «Что касается других вопросов, о коих мы говорили ранее, — добавил он, — вы вспомните их, если угодно будет господу, и на словах передадите о них от моего имени его превосходительству военному губернатору Оренбурга». Свое письмо — ответ на письмо Вашего превосходительства кушбеги обязательно должен был показать хану. Лишь хан мог решить те вопросы, о которых шла речь в полученном письме, поэтому кушбеги должен был предстать пред своим милостивым господином с покорностью самого преданного раба. Точно так же дело обстояло бы и во время следующей русской миссии в Бухару. Кушбеги боялся скомпрометировать себя какими-либо обязательствами, и именно это было причиной столь сдержанного тона его ответа.

Представляя меня хану, кушбеги ставил целью показать всем вельможам — своим врагам, какое покровительство он может получить у своего господина для лица, посланного лично к нему.

Он предупредил, что 23 мая ждет меня, чтобы представить хану. В этот день хан устраивал прием во дворце, и именно его кушбеги выбрал, чтобы представить меня. Придя к кушбеги, я узнал, что он опередил меня и пошел доложить обо мне хану.

Удайчи, церемониймейстер, ввел меня, держа под руку, в просторный двор в виде продолговатого четырехугольника. В глубине его, на приподнятой на четыре-пять футов над землей галерее хан, окруженный первыми чинами государства, был занят тем, что творил суд над своими подданными, сидящими во Дворе в 30 шагах от него. Юные слуги подносили прошения, зачитываемые-затем хану достарханчи (докладчик в государственном совете). Когда я приблизился на десять шагов к портику, удайчи громким голосом объявил обо мне хану, знаком предложившему мне сесть. Затем я совершил обычную молитву so имя долгой жизни и долгих лет правления хана. Во время нее все присутствующие со всех сторон повторяли «Аминь» и "Аллах акбар". Почти сразу же после этого я вышел, сопровождаемый так же, как и когда входил, удайчи. Выйдя со двора приемов, я был препровожден к кушбеги, где для меня был приготовлен чай и варенья. Вскоре вошел сам кушбеги. Лицо его было довольное и улыбающееся. «Ну как, Мирза Джафар! — сказал он, обхватив меня рукой. — Вы довольны? Вот что мы делаем для посланников!» Я снова поблагодарил его за проявленные ко мне внимание и милость. Он просил меня прийти завтра вечером в один из его домов в городе, взять подарки и письмо для Вашего превосходительства и разрешение на отъезд, по получении коего я должен был сразу же выехать. В беседе, состоявшейся на следующий день, он осыпал меня многочисленными комплиментами в адрес Вашего превосходительства и вновь сказал о своей надежде увидеть вскоре в Бухаре посольство его величества государя императора. Затем, намекая на один мой ответ, данный как-то ему в присутствии других лиц, он сказал: «Однажды вы очень хорошо ответили мне, Мирза, что господь помогает тем, кто больше благодарит его за милосердие. Бог воздаст вам, и я надеюсь, мы еще раз увидимся здесь, иншалла! Передайте его превосходительству, что все мы надеемся на милость божью, а также хотим согласия и понимания между нашими двумя государствами». После обычной молитвы (фатиха) и последнего обмена любезностями я испросил позволения удалиться. В тот же день я покинул Бухару, сопровождаемый моим хозяином, получившим от кушбеги приказание проводить меня до того места, где я должен был присоединиться к нашему каравану, в двух днях пути от Бухары.

Караван сразу же выступил из Кагатама и без происшествий продвигался примерно тем же путем, что я ехал в Бухару. Хотя стояла сильная жара и дневные переходы были очень большие, мы не испытали и половины тех мук, какие нам довелось перенести зимой. Спустя 33 дня после нашего выхода из Бухары мы были в 280. верстах от русских границ. Здесь я оставил караван и в сопровождении двух бухарцев, слуги и еще одного киргиза, бывшего у нас проводником, 31 июля в 3 часа пополудни благополучно достиг Орской, откуда спустя еще два дня выехал в Оренбург.

Я имею честь присовокупить здесь некоторые мои заметки о Бухарии, ее столице, торговле, нынешнем хане, о том, как он взошел на трон, и политических событиях, происшедших в Туркестане в последние годы.

Бухария

Бухария находится между 41 и 37 градусами северной широты и 61 к 66 градусами 30 мин. восточной долготы от Париж и занимает пространство площадью около 10 тыс. квадратны миль.

Бухария разделяется на семь провинций [40]: 1. Каракуль. 2. Бухара со своими семью округами (томанами); 3. Кермине; 4. Мианкаль или Каттакурган [41]; 5. Самарканд; 6. Джизак; 7. Карши; 8. Сабиа (Сабиаб) — на берегах реки Оксус; 9. Балх со своими южными округами.

Город Бухара находится на высоте 1 200 футов над уровнем моря. Он окружен стеной, имеющей 30 футов в высоту и 26 футов толщины у основания. В стене 11 ворот:

1. Хазрат-имам, ведущие в Вабкенд; за ними находятся конские базары, открытые по вторникам и четвергам;

2. Шергирон, ведущие в ханский сад и на дорогу в Хиву;

3. Талипоч, которые ведут в Чарбах;

4. Углон, ведущие в Чарджуй;

5. Каракуль;

6. Шейх-Джалол;

7. Намазгох, ведущие на дорогу в Намазгох и Кабул;

8. Саллях-хана, ведущие в Кермине;

9. Каволя (или Карши), ведущие в Карши;

10. Мазари-Шариф, которые ведут к могиле св. Бахауддина в 12 верстах от Бухары;

11. Самарканд.

За каждыми из этих ворот находится кладбище. Самое большое расположено за воротами Мазари.

Город разделен на 366 кварталов, в каждом из которых есть небольшая мечеть, имам, муэдзин и аксакал. Аксакал (белобородый) — шейх, или старейшина квартала, выбирается обычно из старых торговцев, в чью мудрость и честность верят больше всех. Ему поручено разбирать тысячи мелких инцидентов, происходящих между торговцами его квартала. Если старейшине не удается примирить стороны, то дело передается казию, а в сложных случаях кушбеги, решение которого почти никогда не подлежит обжалованию.

Улицы Бухары имеют обычно 5–8 футов ширину. Самые широкие обычно — не более 10–12 футов. Некоторые улицы не шире 4 футов. У этих бесчисленных извилистых и грязных улиц нет названий. Главная площадь Бухары — Регистан, находится прямо напротив ворот дворца. Эта площадь, хотя и довольно большая, настолько запружена людьми, верблюдами, лошадьми, ослами, маленькими палатками, товарами и продуктами всех видов, что для передвижения остались лишь два узких прохода; один из них ведет от дверей дворца к водоему, находящемуся напротив, другой — из медресе Дор-уш-шифо к базару Тукумдузи. За Регистаном в грязном дворе находится невольничий рынок. Его открывают на рассвете по понедельникам и четвергам обычно не более, чем на три часа. Здесь только выставляют рабов, а торговые сделки почти всегда заключаются в караван-сараях, где останавливаются те, кто приезжает в Бухару продавать этих несчастных.

Вокруг большого водоема на Регистане находятся:

1. Базари-Кагоз (бумажный базар), единственное место в городе, где можно найти бумагу, перья (тростниковые) и иногда старые книги.

2. Базар, известный под названием Чурчинфуруш; там расположились бакалейщики, скобяные лавки, сапожники и т. д. Дальше, около мечети, продается хлопчатобумажная пряжа, персидские и греческие ковры.