Дороти Иден - Цена счастья

• Название: Цена счастья
• Автор: Дороти Иден
• Издательство: Фантом Пресс Интер В.М.
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996

Молодая журналистка становится женой преуспевающего писателя, автора детективных романов — Барнаби Корта. Юная жена полна надежд, будущее ей кажется лучезарным. Но судьба приготовила свой, трагический сценарий. Ничего не подозревающая Эмма попадает в Кортлендс, родовое гнездо Барнаби, где царят интриги, тайны и ненависть, тщательно замаскированные. Вместо свадебного турне на молодую женщину сваливается забота о детях Барнаби — двух маленьких девочках (о существовании которых Эмма и не подозревала). Но мисс Корт не скорбит об этом, напротив — она пытается завоевать доверие заброшенных девчонок. Эмма становится невольным свидетелем странных, необъяснимых событий, происходящих в доме мужа. Журналистская хватка и тонкая интуиция помогли ей распутать клубок невероятных, чудовищных преступлений, творящихся в респектабельном Кортлендсе. Цена супружеского счастья оказалась непомерно дорогой, но Эмма, обладающая любящим щедрым сердцем, не жалела ни о чем.

---

— Обещаю, вы больше не будете спать в этой комнате, моя дорогая. Эмма, ты холодная, как лягушка. Я собираюсь поработать еще несколько часов. Пускай Луиза переночует в нашей спальне.

Луиза Пиннер, это запуганное, как заяц, и в то же время хитрое создание, ляжет в их супружескую постель! Эмма с возмущением посмотрела на мужа. Ему, видимо, невдомек, что у нее могут быть весьма деликатные чувства, связанные с интимной стороной их жизни, если он позволяет вторгаться в эти заповедные сферы постороннему человеку. Судя по всему, мужчины не особенно чувствительны к душевным тонкостям. Ведь Барнаби и раньше спокойно отнесся к тому, что в этой же спальне… нет, кажется, он говорил правду, утверждая, что его не было в Кортландсе, когда здесь гостила Жозефина. Надо верить любимому мужу, иначе останешься одна.

— Идите спать, — распорядилась Эмма, обращаясь к Луизе. — Но боюсь, что мне, как и Барнаби, больше не хочется ложиться. Пожалуй, я посижу у огня.

Утром ночное происшествие должно было показаться нелепостью, потревожившей сон. Однако для Эммы, подавленной и усталой после ночи, проведенной в кресле у камина — в то время как Луиза, слегка похрапывая, нежилась в ее постели, а Барнаби работал внизу, — ночной кошмар все еще продолжался. Ей не стало легче от того, что Барнаби пребывал в веселом и игривом расположении духа: за ночь упорного труда ему удалось преодолеть затруднения, связанные с развитием криминального сюжета, и он был доволен собой. Когда Барнаби поднялся наверх, приговаривая со свойственной его брату Руперту театральной сердечностью: «Как поживают мои дорогие девочки?», а Луиза, лукаво склонив голову набок, промурлыкала: «Ну, разве не душка? Я нахожу, что ваш супруг необыкновенно мил», Эмма готова была надавать пощечин им обоим. Она всю ночь ждала прихода Барнаби, но больше не испытывала уважения к его творчеству; она оставалась равнодушной к льстивым речам преуспевающего писателя.

Снова пошел дождь, ненастный день казался нескончаемым. С трудом ей удалось угомонить расшалившихся детей; затем пришлось убеждать Луизу в том, что в своей комнате она может чувствовать себя в безопасности, если не хочет перебраться в одно из чердачных помещений; стараться не замечать сентиментальной мечтательности, появлявшейся в глазах Дадли, когда он смотрел на Луизу (как мог он, полжизни оставаясь равнодушным к женщинам, увлечься истеричной и бесцветной особой, то есть мисс Пиннер?); подыгрывать фальшивой сердечности Руперта и прислушиваться к злобному бормотанию миссис Фейтфул. На пестром фоне немыслимо сложных характеров обитателей дома горстка вымышленных персонажей, роившихся в воображении Барнаби, не представляла для Эммы ни малейшего интереса.

Эмма не сомневалась: ее дурное настроение прежде всего объясняется смертельной усталостью, а тут еще нескончаемый дождь, точно слезы, струящиеся по оконным стеклам. Ни одна живая душа не разделяла ее тоски. Даже плаксивая Луиза, которую Дадли окружил приторным вниманием, чувствовала себя героиней, хотя один бог знал почему. Но самым тяжким испытанием была неудержимая болтливость Ангелины, которая тяжелой шаркающей походкой шмыгала по дому с сияющим лицом и неотвратимостью надвигающегося смерча.

Сейчас служанка распоряжалась на втором этаже, и Эмма слышала, как она рассказывает детям очередную бессмысленную историю, время от времени разражаясь громким хохотом.

— Ха! Ха! Ха! Кто же это сотворил такую шалость? Летучая мышь, не иначе! Чего вы добиваетесь, маленькие дьяволята? Знатная шутка!

Дети кинулись вниз, чтобы поделиться рассказом о невероятном событии.

— Ангелина нашла летучую мышь в комнате мисс Пиннер! Фу, мы ненавидим летучих мышей! Они приносят несчастье.

Появилась Ангелина, шедшая вразвалку, с расплывшимся в тупой улыбке лицом. Она не испытывала никакого отвращения к дохлой, со скрюченными ланками, летучей мыши, которую держала в руке.

— Я нашла ее на полу в вашей комнате, мисс, — торжественно сообщила она, глядя на Луизу. — Кто-нибудь сыграл с вами злую шутку или вы коллекционируете дохлых мышей?

Дети оценили юмор Ангелины и залились веселым смехом. Луиза, сильно побледнев, вскрикнула:

— Господи! За что? В прошлый раз мне подложили дохлую мышку. — Она в отчаянии заломила руки и с мольбой посмотрела на Эмму, которая не знала, что сказать.

По правде говоря, ее тоже охватил страх, который легким ознобом пробежал по спине. Эмма слышала от детей, что Ангелина таскала в своих необъятных карманах всякую пакость, вроде дохлых пауков, может быть, и мышей… Но служанка выглядела такой веселой и беззаботной, словно не имела к мерзким жестоким проделкам ни малейшего отношения.

Подошел Барнаби и тут же вполне правдоподобно объяснил случившееся:

— Теперь все ясно, Луиза. Вот виновник испугавшего вас зловещего стука. Бедная мышь металась по комнате, прежде чем околеть. Вы не видели ее?

— Не-ет! — Луиза содрогнулась всем телом и заплакала. — Ах нет. Я этого не вынесу!

Ангелина взглянула на гувернантку с нескрываемым презрением.

— Это существо совершенно безвредно, мисс. Бедное маленькое создание. Скажу Вилли, чтобы он сделал из несчастной жертвы чучело в знак памяти. Как-нибудь приходите посмотреть мою коллекцию, мисс. Там и бабочки, и стрекозы, пауки, и жуки, и чудесная пятнистая сова…

Барнаби, как и в первый раз, взял Луизу за руку и рассмеялся, глядя ей в лицо.

— Глупышка, — снисходительно пожурил он девушку, — вы не должны бояться таких пустяков.

Луиза жалобно всхлипнула.

— А я боюсь! Ничего не могу с собой поделать. — Но ее глаза вспыхнули от удовольствия, она была польщена вниманием Барнаби.

Ангелина наконец-то удалилась, но Мегги подлила масла в огонь:

— Неужели летучая мышь действительно хлопала крыльями у вас в комнате, мисс Пиннер? О-о, я бы не выдержала и закричала!

— Не беспокойся, детка, мисс Пиннер так и поступила, — заверил дочку Барнаби. Луиза смутилась:

— Летучие мыши, луна и прочая чертовщина… Я, должно быть, схожу с ума.

— Но что помешало летучей мыши спокойно висеть на потолке вниз головой? — иронизировала Эмма. — Почему она сдохла?

— Я думаю, от старости, — пошутил Барнаби. — Все живое рано или поздно умирает.

— Но мы до сих пор не встречали мертвых летучих мышей, — заупрямилась Эмма.

— Что ты предлагаешь, дорогая? Вскрыть ее труп?

— Ничего. — Если бы Эмма так не презирала любимого способа защиты мисс Пиннер, она разразилась бы слезами. Но она не представляла себе несклонного к сентиментальности Барнаби с двумя рыдающими женщинами на руках.

Глава 12

В этот же день Эмма обнаружила ботинки Барнаби в довольно неожиданном месте — за статуей прадедушки Корта. Вероятно, муж снял их, когда вернулся с улицы, и забыл убрать. Взяв ботинки, чтобы отнести их наверх, Эмма заметила, что они все еще сырые, с налипшими комьями грязи. Тут ей пришло в голову, что Барнаби сегодня утром не выходил из дома. Вернувшись из кабинета, он посмотрел в окно, поежился и сказал:

— Ненастная погода располагает ко сну, тем более что ночью я славно потрудился.

И сладко заснул, ничуть не встревоженный переполохом из-за летучей мыши.

Ботинки могли валяться за статуей со вчерашнего дня, но дождя накануне не было. Испачкать их можно в любую погоду, тогда почему обувь Барнаби промокла насквозь? — размышляла миссис Корт.

Слегка запыхавшись, Эмма взбежала по лестнице и влетела в спальню Луизы. Теперь, когда кровать была аккуратно застелена, комната выглядела уютно, викторианская мебель придавала ей некую респектабельность. Но Эмму интересовала не спальня гувернантки, а подоконник и вьющийся плющ.

Прошлой ночью при лунном свете он показался Эмме хрупким: только задень — усики отцепятся от стены и вся ветвь рухнет на землю. Однако теперь Эмма обнаружила, что его ствол был довольно толстым и крепким. Старый плющ вился рядом с окном Луизы и доставал до чердака. Обладая известной сноровкой, по нему не трудно было взобраться до самого окна, а потом, когда поднялась тревога, спрятаться на чердаке. Никто не догадался посмотреть наверх.

А злоумышленник, возможно, скрывался там, наслаждаясь поднявшейся суматохой.

Но в этом случае коварный Том-соглядатай, если таковой вообще существовал, явился бы откуда-то извне, поскольку все трое мужчин были дома.

Хотя можно ли быть уверенной, что кто-то из братьев незаметно не отлучился? Для того чтобы сыграть с Луизой злую шутку, не требовалось много времени. Теперь уже трудно припомнить, кто и где находился в тот поздний вечер. Несомненно одно: Барнаби появился последним; ему понадобились минуты, чтобы разуться… Нет, нет, нет! Все это ревнивые домыслы. Как ей в голову могла прийти такая крамольная мысль? Луиза просто истеричка с больным воображением. Разве можно хоть в чем-нибудь верить недалекой, трусливой и мнительной особе?