Сигфрид Сивертс - Пираты с озера Меларен

• Название: Пираты с озера Меларен
• Автор: Сигфрид Сивертс
• Издательство: Карелия
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-7545-0357-1

В сборник вошли приключенческие повести известных скандинавских писателей: «Пираты с озера Меларен» Сигфрида Сивертса (1882–1970, Швеция), «Кари» Синкен Хопп (1905–1988, Норвегия) и «Силас и вороной» Сесиль Бёдкер (1927, Дания). Повести на русском языке впервые издавались в 1991 г..

---

Мальчики долго и молча стояли на причале, глядя вдаль залива, над которым лунные лучи в просветах меж тучами навесили новые широкие серебряные мосты. Георг думал о тех сотнях миль, которые они оставили позади, о тысячах сверкающих фарватеров и бесчисленных зеленых островах.

— А все-таки, Йеркер, это было чудесно, — взяв Эрика за руку, прошептал он.

Но Эрик промолчал.

Они скользнули в тень домов, на пустые, залитые лунным светом улицы. «Удивительно, до чего же маленьким стал город», — подумал Георг. Все было здесь таким же унылым, как старые надоевшие игрушки и костюмчики, из которых вырастаешь.

В темноте прямо перед ними зажегся огонек сигары. Мальчики тесно прижались к мокрому дощатому забору.

Это был Борелиус, старый учитель, совершавший, как всегда, долгую ночную прогулку. Он шел, зажав сигару в уголке рта, заложив руки за спину, молчаливый как сфинкс.

Мальчики прошмыгнули сквозь живую изгородь вязов, окружавшую школьный двор. Они шли вдоль дорожки, ведущей в туалет, где обычно доучивали тайком на переменках. Здесь еще красовался нарисованный мелом старичок, которого изобразил Эрик. Георг с грустью посмотрел на чопорное и мрачное здание.

— Третье окно справа — мой класс. Да туда уж, верно, больше не попасть.

Никогда прежде Георг не подумал бы, что будет страдать, если не сможет больше ходить в школу.

Они шли по маленькой, петляющей улочке. Уже выпали первые заморозки, и при лунном свете все серебрилось. Внезапно отворилось чье-то окно и кто-то в белом выплеснул на улицу таз. С рыночной площади донеслись какие-то неясные, напоминавшие песню звуки.

Посреди всей этой белизны стоял неисправимый Никандер и, обняв газовый фонарь, пел во все горло:

В селе крестьянский парень жил,
Рояль он до смерти любил.
Он день и ночь на нем бренчал,
И бог к себе его призвал.

Волна радости и дружеского сочувствия к этому нарушителю порядка нахлынула на мальчиков. Они только было собрались выбежать из проулка и горячо приветствовать своего дорогого товарища по несчастью, как вдруг у дома аптекаря сверкнул при свете луны ряд блестящих пуговиц на мундире. То был полицейский Блум. Подскочив к Никандеру, он хрипло завопил:

— Опять ты здесь шумишь!

Никандер обвился вокруг фонарного столба.

— Да, это я. Но ми-ленький, до-бренький Блумчик, здесь ведь так тихо, что слышно, как трава растет.

— Изволь молчать, когда порядочные люди спят!

— Да, но ми-ленький, до-бренький Блумчик…

Блум был неумолим. Он схватил Никандера за воротник.

— Ну вот что, идем со мной!

Голоса их смолкли за углом ратуши. По-прежнему белая и безлюдная лежала площадь.

Мальчики смертельно устали, а Эрик — ведь он был совсем босой — вдобавок ужасно мерз. Теперь им уже во что бы то ни стало надо было отправляться домой. Георг взял Эрика за руку и повел за собой по Стургатан — они уже видели, как светится крытая листовым цинком башенка бургомистерского дома с зубчатым венцом. Мальчики прошли по проулку, мимо украшенного гирляндами и тронутого морозом майского шеста — он обвис и казался не таким высоким, как прежде. Георг взобрался было на белое кухонное крыльцо и хотел постучать в дверь, а Эрик уже начал нарочно рвать рубашку и брюки, чтобы придать себе как можно более жалкий вид… И тут Георг резко повернулся, сошел с крыльца и, увлекая за собой Эрика, потащился по всей Стургатан вниз в гавань, к свайному мосту. Он снова начал наводить порядок в шлюпке, переносить барахло и надежно укреплять «Розу ветров» на еще один швартовочный конец. Потом он снова долго молчал при свете месяца, глядя на шлюпку и то и дело проводя ладонью по лицу. Наконец он медленно повернулся и направился прямо домой. Несчастный Эрик как во сне плелся за ним. А когда Георг три раза громко ударил в дверь, Эрик, не выдержав, зарыдал. Георг же сел на крыльцо и стал ждать. Теперь, когда он пересилил себя и. постучал в дверь, он был совершенно спокоен. Настал конец их летним приключениям. Теперь, сняв шапку и пристыженно склонив голову, придется снова вернуться к людям. Что и говорить: поступили они нечестно и должны понести наказание. Но ничего подобного больше не повторится, а ведь впереди у него вся жизнь. Стало быть, хватит времени доказать, что он все-таки не вор. Тошно им будет переносить унижения, которые их ожидают. Ведь все, кто так беззаботно и властно храпят за шторами в эту морозную лунную ночь, — против них; они накинутся на них с Эриком, как злые собаки. Но Георг все же пообещал себе: все это время он будет исподтишка подсмеиваться над ними. Потому что за порогом той обыденной жизни, которую придумали для себя «порядочные» люди, всегда скрыты приключения — они ждут своего часа. Долго быть свободным от них — нельзя. Но когда на его долю выпадет настоящее большое приключение, а оно непременно придет к нему, — Георг это чувствовал, — он встретит его умудренный большим опытом, нежели другие. Он научился рисковать, и он наверняка найдет для себя настоящее дело, ради которого стоит дерзать.

Синкен Хопп

КАРИ Нильс встречает Кари

Перевод с норвежского.

Сидя на камне, Нильс разглядывал развалины старого монастыря и думал: отчего бывает так, что одно на свете — интересно, а многое другое ну ни капельки неинтересно. Ну что хорошего в этих развалинах? Развалины должны быть унылы и мрачны! А если они не унылы и мрачны, на что они тогда?! Но в этот ясный теплый летний день развалины казались всего-навсего камнями и ничем иным.

Сказать по правде, Нильс был чрезвычайно доволен самим собой и этим днем — двенадцатое августа. День принадлежал только ему; в этот день — двенадцать лет тому назад — он родился. А вообще-то какая радость, если день рождения приходится на время школьных каникул?! Но в нынешнем году это было даже приятно. По крайней мере — здорово! «Пока что», — осторожно подумал Нильс.

Из всех знакомых Нильса — единственной, представлявшей хотя бы мало-мальский интерес, была тетя Бетти. Само собой, назвать ее по-настоящему интересной было нельзя; она не жертвовала жизнью, как герои ковбойских фильмов или рассказов в картинках. Он совершенно не мог представить себе тетю Бетти с лассо или револьвером в руках. К тому же она говорила много глупостей и часто болтала то, что не по душе детям. Во всяком случае мальчишкам. И то, что она — тетка, и стара как мир, и к тому же еще учительница, вовсе не мешало ей вытворять такое, что казалось довольно странным. Однажды, например, на вокзале она взяла его за руку прямо посреди перрона и давай петь: «Мы бесстрашно идем, не падая духом…» И при этом размахивала руками и задирала ноги. Люди оборачивались и смотрели на них. Фу!

Но вообще-то тетя Бетти была что надо! Она рассказывала удивительнейшие вещи, интересные даже для мальчишек. Это она пригласила его в Берген, и они уже целых три дня вместе проводили время. А сейчас Нильс сидел на развалинах Свечного Монастыря, а тетя рыскала вокруг в своих стоптанных башмаках.

Видимо, в старину здесь случилось что-то страшное, раз люди пришли сюда и разрушили крепость до основания?! Ведь стены крепости были ужасно толстые. Наверно, все, что здесь случилось, не так уж забавно. Лучше не думать об этом, а послушать о том, что привычно.

— Это магометяне… — начал Нильс.

— Какие еще магометяне?

— Ведь это магометяне жили здесь в старину?

— Да нет же, Нильс! Это были не магометяне, а монахи!

— Магометянские монахи?

— Не понимаю, откуда ты взял этих магометян! Ты, верно, слышал о католических монахах, живших в здешнем монастыре?

— Я думал, они и есть магометяне, — ответил Нильс.

Он понимал, что сморозил глупость, и теперь, разумеется, ему пришлось выслушать целую лекцию, даже две: одну о монахах, а другую о магометянах.

— Слушай меня внимательно, — говорила тетя Бетти. — Вот здесь была поварня, а здесь больничный покой, здесь — общая горница, а тут, среди колонн, бродили монахи и…

Будто подыскивая нужное слово, тетя Бетти скрестила руки на животе, склонила голову набок и, задумчиво шевеля губами, делала странные движения пальцами.

— Они носили с собой вязанье? — хотел подсказать ей Нильс, потому что единственным, походившим на движение пальцев тети, было вязание.

— Да нет же, они носили на голове венец из роз, на шее у них была длинная жемчужная нить, и они перебирали жемчужины, вознося молитву за каждую.

— Ну и ну! — произнес Нильс.

— Это — церковь, — объяснила тетя Бетти и так широко откинула руку, что платье под мышкой у нее лопнуло по шву. С тетиными платьями вечно что-нибудь случалось.

— Монахи завозили семена из чужеземных стран, — сказала тетя, но Нильс видел лишь обычную зелень, которая росла повсюду.