Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

• Название: «Если», 2011 № 01
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Уильям БАРТОН. МОРЕ ГРЁЗ

Шел в комнату — попал в другую. Это немудрено, если новоявленные демиурги швыряют куски будущего в прошлое, как им заблагорассудится. И сами рискуют застрять в петле времени…

Ричард ЧВЕДИК. ОРФ

Спустя годы писатель вернулся к трогательной истории своих маленьких героев — дракончиков, сделанных в биолаборатории.

Николай ГОРНОВ. РОЙ

Авторское предложение, как эффективно использовать человеческий мозг, тянет на Нобелевку.

Джеффри ЛЭНДИС. ДЕВУШКА И ПИРАТ

Захватывая корабль с хрупкой пленницей, «космический волк» не предполагал, что она доставит столько хлопот.

Сергей СИНЯКИН. СМЕРТЬ В ТИХОМ ПАРКЕ

Тигр? Тигр!

Дэвид САЙМОНС. ОСОБЫЕ ЖИВОТНЫЕ ДОКТОРА СКЕННЕРА

Генетики-недоучки напортачили, а бедному ветеринару — разбираться!

Иэн МАКЛАУД. ВСПЯТЬ ЧЕРЕЗ СТИКС

Персонажи рассказа входят в эту реку неоднократно — и с неизменным успехом.

Александр БАЧИЛО, Игорь ТКАЧЕНКО. «ИДЕЙ ХВАТИТ НА КАЖДОГО ЗРИТЕЛЯ»

…или Как это будет по-русски.

Сергей СЛЮСАРЕНКО. ВЕК ТРИФФИДОВ

…или Трое сбоку — ваших нет.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. ИГРА В КЛАССИКУ

…или Полугодие на большом экране.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

…или Суперзлодеи против супергероев.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. ПРИВЫЧКА К ВЕЧНОСТИ

Сколько вам отмерить лет, чтобы вы почувствовали себя по-настоящему счастливым? Благо, вариантов у нас множество.

Сергей ШИКАРЕВ. ДРУДНОЕ ДЕЛО

Очень странная история мистера Диккенса и мистера Коллинза.

Андрей БАЛДИН. ПРОСТРАНСТВО ВРЕМЕНИ

Зимние каникулы — самое время для умной праздности.

РЕЦЕНЗИИ

Все журналы взахлеб и наперебой пишут о чудесах новых технологий, адресованных читателю, а мы, уж позвольте, по старинке расскажем вам о Книгах Обыкновенных Типографских.

КУРСОР

Правильной ли дорогой идете, товарищи? Как Роскосмос обиделся на Бекмамбетова.

Вл. ГАКОВ. ИЗЛЕЧЕНИЕ СОЗДАТЕЛЯ

Вся правда о самом брутальном писателе прошлого века.

ПЕРСОНАЛИИ

А вот вам загадка. Встретились под одной обложкой несколько человек, быть может, даже не знакомых друг с другом. Профессии у всех разные, а вот род деятельности один. Кто эти люди?

---

Шаркают ноги сотен людей, идущих по той же улице. Изредка кто-нибудь чихнет или высморкается.

Я спросил:

— Почему все молчат?

Одна из мальчикодевочек рядом со мной немедленно обернулась, окинула меня странным взглядом, отвернулась к такой же девчушке и пожала плечами; обе прыснули, с веселым изумлением переглянулись и пошли дальше.

Оддни сказала:

— Максимально усиливая сигнал, мне удается перехватывать значительную часть радиообмена, но ничего, что я могла бы дешифровать. — Быстрый затравленный взгляд. — От этого я еще острее чувствую свою… потерянность.

Там, в нашей реальности, у нее было хоть одно утешение — постоянная связь с Ильвой. Обещание вечности в грядущем мире, пусть жизнь Оддни мало отличалась от жизни механического приспособления, устройства для вычерчивания проекций бытия мертвой особы, которой хотелось видеть свою дублершу преимущественно моей постельной игрушкой.

Оддни зримо стряхнула неведомые мне чувства и сказала:

— Не знаю, по чистому везению или нет, но мы, кажется, попали в какую-то разновидность эры Челоматов. Если и существует вероятностная нить, где мы могли бы отыскать помощь, это она.

Везение? Чертовски сомнительно!

Но я сказал:

— Возможно… У меня кишки свело. Давай посмотрим, нельзя ли где перекусить.

Мы двинулись дальше, и в зловещем молчании масс я начал приглядываться к макушкам горожан, гадая, не увижу ли рано или поздно какие-нибудь золотистые щупики.

Опознать ресторан удалось без особых усилий. Перед ним на тротуаре стояли кофейные столики, распахнутую дверь перегораживала завеса мерцания, давшего о себе знать, когда мы прошли насквозь, лишь эфемерным покалыванием.

Я помнил это из миллиона книжек. Силовое поле. Воспетый старой фантастикой великий технологический прорыв из тех, которым вещественный мир отказал в праве на существование ввиду их умозрительности. Что есть силовое поле, в конце-то концов? Межмолекулярные или межатомные взаимодействия внутри материи, сохраненные в отсутствие материи?

Миллион раз самопровозглашенные гении с презрением объясняли мне, почему это возможно, вы поймите, только… правильно. Никаких треклятых силовых полей в треклятом реальном мире, присно и вовеки.

В ресторанчике мы постояли и подождали, наблюдая, как люди за столиками безмолвно общаются за трапезой. Ладно: ножи, вилки, ложки — стало быть, едят здесь, обходясь без телекинеза. Однако ни официантов, ни роботов, ни маленьких подъемников, которые доставляли бы заказ прямо из столешницы. Просто кто-то уходил, кто-то приходил, а стоило на секунду отвлечься, и они уже потребляли другую пищу из другой посуды.

Телепортация?

Хорошо бы увидеть, по крайней мере, как тарелка с объедками исчезает, уступая место дымящимся горкам новой еды. Значит… что? Какая-то разновидность эффекта наблюдателя, местный антропный принцип? «Пока я смотрю, ничего произойти не может»?

Я скосил глаза на Оддни: не заметила ли она чего-нибудь необычного? Нет? Я вздохнул и сказал:

— Чувствую себя кроманьонцем в «Макдональдсе».

Она взглянула на меня и улыбнулась:

— Тогда кто я, неандерталец?

Опять продолжительный осмотр зала, полного едоков.

— Надо думать, братцы ящеры — это Челоматы, а девочки-худышки — первые Бессмертные, но немало и нормальных людей. Если бы только кто-нибудь что-нибудь сказал… — Дудки. За столиками ели, жестикулировали, строили выразительные мины. Но челюстями двигали, исключительно чтобы жевать. — Обыкновенное радио, верно?

Она кивнула.

— Скорее всего. Думаю, умей они читать мысли, надобность в языке тела отпала бы.

— Итак, у всех тут мозги подключены к единой информационной сети. — В мире, который мы покинули, произошло почти то же: виртуальная реальность на Земле развивалась и совершенствовалась, и чем изощреннее становились технологии, тем безнадежнее отставал прежний интернет. Позволить себе вживление могли немногие, но нейроиндукционные обручи на головах стали обыденностью почти повсеместно.

Оддни сказала:

— Логично. Я очень старалась дешифровать поток сигналов, которые удается засечь. Бесполезно. Слишком многое изменилось.

И никак не определить, сколько конформных лет отделяет нас от того дня, когда мы спустились в атмосферу Урана. Что до лет вероятностных… Бог знает. Наверное, он один. Разве еще калдан? Вряд ли. Я бы сказал, он сел в калошу. Отсек себя вместо нас.

— Ты пробовала вещать по их сети?

Медленный кивок.

— Если я для них хотя бы треск помех, определить это невозможно. Обычным разговором мы добьемся большего. — Беглые взгляды из всех концов зала, неодобрение. — Думаю, говорить вслух на людях считается здесь… дурным тоном.

Как ковырять в носу или почесываться?

— Давай подберемся к только что накрытому столику и отоваримся. Что скажешь?

Она ухмыльнулась.

— А вдруг нас арестуют?

Тут пятачок воздуха между нами сделался стеклянистым, и в нем развернулось знакомое изображение Ильвы Йоханссен.

— Наконец-то, — сказала она с видимым облегчением!

Повсюду вокруг нас едоки в смятении вскакивали из-за столиков и устремлялись к двери, внезапно позабыв про тарелки, от которых валил пар. Удивительно? Теперь уже не знаю. Я вздохнул.

— Похоже, это единственный способ пообедать.

Я уселся за ближайший освободившийся столик и окинул взглядом миски и тарелки с непонятной размазней и… рисом? Восточная кухня? Эта пакость — шаурма?

Оддни села напротив меня, однако смотрела только на изображение своего истинного «я». Этакое набожное восхищение с примесью… не знаю. Сожаления?

Ильва рассмеялась и, глядя на свое блудное дубль-тело, сказала:

— Вижу, вижу, по-прежнему молодцом. Прости, родная, восстановить связь и провести наложение текущих данных я не могу. Технологии изменились слишком сильно.

Оддни не поднимала глаз, но… что это, робкий лучик надежды? Какой, черт побери, надежды — умереть без покаяния? Неужели ей так дорого собственное «я»? А насколько мне дорого мое? Отрекся бы мистер Зед от себя ради бессмертия, цена которому — растворение в чужой личности? Я говорю «нет», но я не поставлен перед таким выбором. Покуда мне доступны мои снадобья, жизнь челоящера хочешь не хочешь продолжается.

Оддни прошептала:

— Значит…

Ильва на картинке ужаснулась:

— Да нет же, дорогие! Прежде чем отослать вас обратно, я могла бы провести определенные обновления, чтобы помочь вам воспрянуть духом. За минувшие несколько тысячелетий я кое-чему научилась.

Несколько тысячелетий! Я вполголоса сказал:

— Что значит «прежде чем отослать вас обратно»?

Свой дворец, Капитолий Солнечной системы, Ильва Йоханссен окрестила Венерарием, воздавая должное богине… и с шутливым намеком.

В детстве, незадолго до того как Третья мировая развеяла их на атомы (или незадолго до того как вырасти в более или менее ничтожных взрослых), Алан Берк и Ларри Пернотто сочинили роман под названием «Венерийцы». Ларри выступал в нем в обличье Ритериона, виакора материка Ситнальты, Алан же, притязая на большее величие, стал Алендаром, виадетом планеты.

Их мир был густо замешан на Эдгаре Райсе Берроузе и тонко приправлен приключениями звездного кадета Тома Корбетта. Полагаю, будь Алендар в то время достаточно зрелым, чтобы понимать подобный юмор, с него сталось бы назвать столицу Венеринхольм. Однако он нарек ее Венерарий — острота совсем иного пошиба.

Мы с Оддни в вышине, на балконе у парапета, любовались подступавшими вплотную к великолепию лиловых гор янтарными равнинами, перевитыми, сколько хватал глаз, лентой туманного, сказочного городского пейзажа. Дворец стоял на высоком пике с плоской вершиной — на Гатоле, а то и на Венеринхольме. Обнаружив, что Ильва в честь сами-знаете-чего переименовала Марс в Татуин, я боялся спросить.

Очеловеченному суперкомпьютеру позволено куролесить напропалую. Никто слова поперек не скажет. Каким кромешным адом могли быть последние три тысячи лет?

Оддни, душистая после ванны, переоделась в платье из полупрозрачного шелка, чуть парусившее на теплом ветру, который дул с отягощенной плодами равнины внизу. Я обнимал Оддни за талию, наслаждаясь мягкостью кожи под нежной тканью. Мысли вертелись около сами-знаете-чего. Не того сами-знаете-чего, где Татуин, но вертелись, вертелись.

Я тоже с удовольствием принял душ, однако от одежды отказался и теперь стоял в своей пупырчатой, сизо-зеленой наготе рептилии, дерзко бросая вызов… тому, чему здесь и сейчас можно было дерзко бросить вызов.

Ильва с парившей возле нас «камеи» в оспинках статики сказала:

— Простите великодушно, что картинка такая плоская. На протяжении двадцати трех веков люди рождались с нейрорадиотелепатическими трансиверами в стволе головного мозга, и старые средства коммуникации в буквальном смысле отправились на свалку. Вы видите лучшее, что удалось состряпать на скорую руку.