Дмитрий Кедрин - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Дмитрий Кедрин
• Жанр: Современная проза

В настоящий том, представляющий собой первое научно подготовленное издание произведений поэта, вошли его лучшие стихотворения и поэмы, драма в стихах "Рембрант", а также многочисленные переводы с языков народов СССР и зарубежной поэзии.

Род. на Богодуховском руднике, Донбасс. Ум. в Тарасовке Московской обл. Отец был железнодорожным бухгалтером, мать — секретаршей в коммерческой школе. Кедрин учился в Днепропетровском институте связи (1922–1924). Переехав в Москву, работал в заводской многотиражке и литконсультантом при издательстве "Молодая гвардия". Несмотря на то что сам Горький плакал при чтении кедринского стихотворения "Кукла", первая книга "Свидетели" вышла только в 1940-м. Кедрин был тайным диссидентом в сталинское время. Знание русской истории не позволило ему идеализировать годы "великого перелома". Строки в "Алене Старице" — "Все звери спят. Все люди спят. Одни дьяки людей казнят" — были написаны не когда-нибудь, а в годы террора. В 1938 году Кедрин написал самое свое знаменитое стихотворение "Зодчие", под влиянием которого Андрей Тарковский создал фильм "Андрей Рублев". "Страшная царская милость" — выколотые по приказу Ивана Грозного глаза творцов Василия Блаженною — перекликалась со сталинской милостью — безжалостной расправой со строителями социалистической утопии. Не случайно Кедрин создал портрет вождя гуннов — Аттилы, жертвы своей собственной жестокости и одиночества. (Эта поэма была напечатана только после смерти Сталина.) Поэт с болью писал о трагедии русских гениев, не признанных в собственном Отечестве: "И строил Конь. Кто виллы в Луке покрыл узорами резьбы, в Урбино чьи большие руки собора вывели столбы?" Кедрин прославлял мужество художника быть безжалостным судьей не только своего времени, но и себя самого. "Как плохо нарисован этот бог!" — вот что восклицает кедринский Рембрандт в одноименной драме. Во время войны поэт был военным корреспондентом. Но знание истории помогло ему понять, что победа тоже своего рода храм, чьим строителям могут выколоть глаза. Неизвестными убийцами Кедрин был выброшен из тамбура электрички возле Тарасовки. Но можно предположить, что это не было просто случаем. "Дьяки" вполне могли подослать своих подручных.

---

1942

Саломея Нерис

МАТЬ

На березах почки
Стали зацветать.
Четверых сыночков
Проводила мать.

У старухи слезы
Застилают взгляд.
Старые березы
У ворот шумят.

Крепкий и плечистый
Первый сын — герой
Молодым танкистом
Понесется в бой,

Под вторым — чубарый
Пляшет, чуя плеть.
Не придется старой
За него краснеть.

Смерть врагам жестоким
Третий сын несет:
По небу он, сокол,
Водит самолет.

Снайпером четвертый
Смотрит в темноту.
Много немцев мертвых
На его счету!

На березах листья
Свежие шумят,
Голубями письма
К матери летят.

Тот у ненавистных
Немцев мост взорвал,
Уложил фашиста
Этот наповал.

Старые березы
Август золотит,
Мать роняет слезы:
Старший сын убит.

Что же! Зубы стисни,
Сдерживайся, мать,
Ласточками письма
От троих летят.

А березам в осень
Облетать, не цвесть.
Ей зима приносит
Вновь дурную весть.

Позабыв усталость,
Снежный ветер, вей.
У нее осталось
Двое сыновей.

Пригревает солнце,
С гор бежит вода,
Стукнула в оконце
Новая беда.

Вновь березы вскоре
Зашумят, да что ж!
В старом сердце горе
Точно острый нож.

Велика утрата,
Горюшко без дна, —
Три сынка, три брата
Унесла война.

Ветви: "Не печалься, —
Шепчут у ворот, —
Младший сын остался
Он к тебе придет!"

Но с березы веток
Щелкнул соловей,
Что у старой нету
Больше сыновей.

То не буйный ветер
Морщил речки гладь, —
То о мертвых детях
Убивалась мать:

Голову склоняла
У берез в тени,
Землю целовала,
Где лежат они.

Тропкой на погосте
Уходила мать —
На полях их кости
Белые собрать.

В лес пришла к отряду
Смелых партизан,
И блеснула радость
По ее глазам:

Статны и румяны,
Зорки и сильны,
Эти партизаны —
Все ее сыны.

1942

МАТЬ КРАСНОАРМЕЙЦА

Помню я, в сентябре это было:
Уходили на запад полки,
Сына хлебом старуха кормила
Из морщинистой теплой руки.

Этот хлеб прибавлял ему силы:
Он был хлебом отчизны. Он был
Снят с полей его родины милой,
С тех, что сам он когда-то косил.

И налившийся силой стальною,
Сын готов был к борьбе и труду.
Под стальной, под осенней луною —
"Мать! — сказал он. — Прощай! Я иду!

Вот тебе мое вещее слово:
Я вернусь. А погибну, — не плачь!
Пусть друзья мои будут готовы
Сбросить гнет, что несет нам палач!.."

Помню я, в сентябре это было:
Мать шептала, грустна и горда:
"Смыть фашистскую черную силу
Кровь героев должна навсегда!"

1942

* Пушек хриплый кашель *

Пушек хриплый кашель
В роще раздается,
А у рощи нашей
Василек смеется.

Щелкает бесстрашно
Жаворонок-птица,
А по горным пашням
Ходит смерть, как жница.

Ты меня не сглазишь,
Цветик мой хороший:
Я винтовку наземь
Всё равно не брошу.

Я железной стану,
Буду ледяною,
Пока ходит пьяный
Враг моей страною.

Всё за песню требуй,
Жаворонок-птица,
Но зачем ты в небе
Вздумал загруститься?

Для чего ты, пташка,
Вьешься надо мною,
Говорят, что тяжко
Умирать весною?

Разве смерть коснется
Тех, что жизнь любили?..
Нам, бесстрашным, солнце
Светит и в могиле!

1942

С ОСЕТИНСКОГО

Коста Хетагуров

ЗНАЮ

Знаю, притворно поплакав,
Справят обряд похорон.
Скажут: "Покой его праху!
Только лишь маялся он".

К тризне заколют скотинку,
Чтоб не постился народ.
Память мою на поминках
Друг аракою запьет.

Спорить до вечера будут, —
Где я: в аду иль раю?..
Поговорят — и забудут
Даже могилу мою!

<1939>

МУЖЧИНА ИЛИ ЖЕНЩИНА?

С песней крестьяне проходят ущельями,
Но обрывается песня косца:
Глядь, — на дорогу из горной расщелины
Череп упал и рука мертвеца.

Шутят крестьяне: "Видать, запустелые
Наши дороги бедняге должны!"
Челюсти черепа белые-белые
Мертвой усмешкою обнажены.

Облит закатом, он блещет, как золото,
Смотрят глазницы подобно очам…
Вдруг ядовитою струйкою холода
Страх пробежал у крестьян по плечам.

"Люди! — отшельник сказал из пещеры им. —
Что у вас там?"
— "Вот хотим угадать —
Кто потерял этот череп ощеренный:
Доблестный муж или честная мать?"

"Экой народ! Вы глупее, чем перепел! —
Старый отшельник воскликнул шутя. —
Кто был хозяин этого черепа,
Вмиг разгадает теперь и дитя!

Всем нам особые свойства завещаны,
Каждому нраву — примета своя.
Кто же, скажите, не знает, что женщины
Перед поминками не устоят?

Чтобы узнать — то мертвец иль покойница,
Надобно крикнуть: "Вон тело лежит!"
Череп мужчины и с места не тронется,
Женщины череп стремглав побежит!"

Мало крестьяне поверили этому:
"Видно, смеется над нами старик!"
Но пренебречь не посмели советами
И над находкою подняли крик:

"Слава Хамбитте и царство небесное!
Как он, бедняк, умирал тяжело!.."
В черепе вдруг что-то щелкнуло, треснуло,
И покатился он тропкой в село.

<1939>

ПРОЩАЙ!

Вот и готов я… И лапти, и посох,
Пояс из прутьев — обнова в пути.
Рваная шуба… И, солнцу утесов,
Я говорю тебе: что же, прости!

Ты от меня, дорогая, устала.
Взгляд твой давно мне сказал: "Уходи!"
Знаю, как сердце твое трепетало,
Слышу твой стон, затаенный в груди.

Вот и прощай, ты теперь уж не будешь
Требовать впредь от меня ничего.
Нынче, дитя, ты мой взгляд позабудешь,
Завтра забудешь меня самого.

Если ж, — когда ты опустишь ресницы, —
Явится образ ушедшего прочь
И беспокойному сердцу приснится
Смерть его в поле в холодную ночь, —

Ты не пугайся: не горе, а счастье
Он принесет тебе, этот кошмар.
Кто-то возьмет на себя все напасти,
Чтоб от тебя отвести их удар.

Я возьму в спутницы злую судьбину,
Чтоб поскорей с ней конец обрести…
Ты ж позабудь про печаль и кручину,
Не сожалей, не горюй и — прости!

<1939>

С ТАТАРСКОГО

Муса Джалиль