Николай Колибуков - Аджимушкай

• Название: Аджимушкай
• Автор: Николай Колибуков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Погоди, погоди, Кирилл Иванович, - прерывает Кувалдин Беленького. Прямо говори: выступит Америка на нашей стороне против гитлеровцев?

- А чего тут отвечать: все зависит от места, условий и времени. Понимаете, я вам сейчас разъясню...

- Пошел философ петлять! И где его такой мудростью начинили? удивляется Чупрахин и обращается к Егору: - Ты сам, Кувалдин, ответь: выступят они на нашей стороне?

Артиллерийский налет прерывает спор.

После обеда приходит Правдин. Нос у него заострился, фуфайка вся иссечена, рука по-прежнему на перевязи. Хочется подойти к политруку, сказать что-то хорошее, теплое.

- И чего этот проклятый фриц вдруг замолчал? - возмущается Чупрахин. Не выношу тишины! Товарищ политрук, скоро мы двинемся вперед? Что за стратегия сидеть в окопах? Мы же не какие-нибудь англичане, чтобы комфорт в окопах устраивать, правда, дядя Прохор?

Забалуев поглаживает бороду:

- Не знаю, браток. - И добавляет: - Война долгая будет. Привыкай сидеть в окопах.

- "Привыкай"! - передразнивает Чупрахин Забалуева. - Это вам не четырнадцатый год, отец! Сказал же, "Долгая!" Ты, видать, старой закваски солдат, но ничего, мы тебя перевоспитаем.

- Есть, товарищи, очень важное дело, - сообщает политрук. - Надо к немцам сходить - разведать. Кто из вас пойдет добровольно?

Некоторое время длится молчание. Правдин поправляет повязку. Забалуев посасывает самокрутку. Мухин теребит в руках ружейный ремень. Беленький смотрит себе под ноги.

Первым отзывается Чупрахин:

- Пишите, товарищ политрук: матрос Иван Чупрахин, это я, значит... Ну, что молчите? - кричит он на нас. - Языки проглотили?

Делаю шаг вперед. Правдин окидывает меня испытующим взглядом. Видимо, мое телосложение не внушает ему доверия.

- Он по-ихнему говорит. Очень может пригодиться, товарищ политрук, поясняет Чупрахин. - Пусть идет.

- Я пойду, - поднимается Кувалдин.

- Пишите, - поправляет автомат на груди Мухин.

Дядя Прохор толкает в бок Кирилла, шепчет на ухо:

- Не робей, сынок, отзовись!

Горячая волна срывает с голов шапки.

- По местам!

Пригнувшись, мы разбегаемся по траншее. Артиллерийский обстрел длится несколько часов.

Ночью политрук, собрав нас к себе, рассказывает, как будем готовиться для перехода линии фронта, говорит, что группу возглавит Шапкин.

- Но это не сегодня и не завтра, - поясняет нам Правдин и лощинкой уходит на свой наблюдательный пункт.

- 9

С левого фланга, где находится Феодосия, доносится гул артиллерийской канонады. Он начался ранним утром, когда еще светились на небе звезды, и продолжается уже больше часа. Когда он прекратится, никто не знает. Дядя Прохор, положив рядом с собой автомат, штопает шинель. Дырочка небольшая, но на видном месте - на плече: это след осколка. Но Забалуев умалчивает об этом. Чупрахин, глядя, как Прохор ловко орудует иголкой, замечает:

- Портным, что ли работал?

- Нет, не угадал, садовник я. Есть такая станица Ахтапизовская, слышал?..

- Как же, знакомый населенный пункт, - отвечает Иван. - Помнишь, Бурса, у колодца индюка встретили, говорил нам: сколько вас тут иде, а он все про и пре. Помнишь, па Петра Апостола похожий, с длиннющей белой бородой... Георгиевский крест у него на груди.

- Ну и что? - настораживается Забалуев.

- А то, что индюком он, тот крестоносец, оказался. Шибанули мы фрица, и будь здоров! - Чупрахин надевает каску, поднимается на бруствер. Улегшись поудобнее, он наблюдает, как мечутся за холмами вспышки разрывов. Забалуев дергает его за ногу:

- Слышишь, слезай браток, нечего тебе там торчать, а то шальной осколок черябнет, и будет тебе индюк.

- Отстань, - брыкается Иван. - Опять бомбардировщики летят, - сообщает он. - Заходят, разворачиваются. Ребята, наши появились... Под хвост им! Так! Горит один вислобрюхий!

Покачнулась земля, дохнула в траншею горячая волна воздуха, даже руки ощутили прикосновение тепла. Забалуев силой стаскивает Чупрахина вниз. Иван отряхивается и сердито спрашивает Прохора:

- Чего мешаешь смотреть на их смерть? Ведь сбили одного вислопузика.

- А это, это что? - Забалуев тычет пальцев в черную дырку на левом рукаве Ивана.

- Пошел ты к черту! - отмахивается Чупрахин и бежит в укрытие.

- Ершистый парень, - говорит мне Прохор. - Пойди посмотри, по-моему, его ранило.

Меня опережает Мухин. Когда мы остаемся вдвоем, Прохор сообщает:

- Старик-то, которого вы видели в Ахтанизовской, мой тесть, если, конечно, при Георгии был. Такой у нас один на всю станицу. И напрасно матрос индюком обзывает его. - Забалуев достает кисет, неторопливо скручивает папиросу. И, уже забыв про тестя, спрашивает: - Устоят наши на левом-то?

- Должны, - коротко отвечаю, прислушиваясь к гулу канонады.

- И я так же полагаю: устоят, иначе нельзя, - зажигая спичку, соглашается он. - Трудный у нас участок фронта, с трех сторон море, в случае неустойки беда может случиться. Я врангелевцев в двадцатом тут доколачивал. Серьезный противник был. Вооружение английское да хранцузское, и личный состав - одно офицерье. И все же, когда мы под командованием товарища Фрунзе штурмом взяли Сиваш, тут барон и выдохся: в несколько дней мы его порешили. Нам стоять на месте не дело, надо идти вперед, - рассудительно заключает Прохор. - Кувалдин так же говорит.

"У Егора искра в голове", - вспоминаю слова Чупрахина. А может быть, никакой "искры" у Кувалдина и нет: мало ли в наших головах нетерпеливых мыслей.

...За поворотом траншеи Чупрахин сталкивается с Кувалдиным.

- Куда бежишь? - останавливает его Кувалдин.

- Я? А черт его знает куда... Видишь, нос расквасил, даже шинель испачкал. И кровь не остановишь. Надо на медпункт смотаться. Обернусь быстро.

- Иди, - разрешает Егор. - Кстати, поможешь Беленькому обед принести, Кирилл только что ушел.

- Ты уж никому не говори, что я ушел на медпункт. Понимаешь, Чупрахин и вдруг с разбитым носом идет к врачу... Нехорошо!

- Ладно, иди, секрет твой никто не узнает.

До медпункта метров триста. У входа в палатку, защищенную со всех сторон высокой насыпью, Чупрахин встречает хирурга Крылову. Маша сразу узнает его:

- А-а, старый знакомый, заходи, заходи...

"Нет, с этой я не договорюсь", - подумал Иван и почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Когда бежал, рассчитывал: рана пустячная, перевяжут - и сразу на передний край. Никто и не узнает, что был ранен. Конечно, можно бы сделать перевязку и там, в траншее, но тогда бы пришлось краснеть за свою оплошность перед старым солдатом - дядей Прохором. "Накаркал, щербатый садовник", - ругнул в душе Забалуева Чупрахин и отозвался:

- Это вы мне говорите?

- Да, вы же ранены? Заходите! - Крылова берет его под руку, вводит в палатку: - Раздевайтесь,

- Зачем раздеваться, у меня только с носом что-то не в порядке.

- Разрешите взглянуть, - она пристально смотрит Ивану в лицо. - С носом у вас все в порядке. Как это вы испачкали лицо кровью?

Дальше хитрить невозможно. Помедлив с минуту, Иван решительно сбросил шинель. Весь рукав гимнастерки пропитался кровью. Но рана была небольшая: чуть пониже локтя осколок коснулся мягкой ткани, оставив разрез сантиметра три длиной. Крылова даже не стала накладывать швы. Она быстро обработала рану, перевязала руку и предложила Чупрахину отправиться в палату выздоравливающих.

- С недельку отдохнете - и опять в роту, - сказала Маша, вручая Ивану заполненный бланк.

- С недельку? Маловато, доктор, мне бы с месячишко полежать.

- Хватит, ничего серьезного я не вижу, чтобы продлить срок. Идите!

Иван облегченно подумал: "Вот и пронесло, наивная девчонка: она полагает, что я и взаправду прошусь на отдых, черта рыжего Чупрахина туда, в эту команду выздоравливающих, заманишь". Он, весело подмигнув Крыловой, направился к выходу.

- Погодите! - вдруг остановила Маша Ивана. Чупрахин насторожился. Не поворачиваясь, спросил:

- Что, еще прибавить решили?

- Как старому знакомому, я вам провожатого дам, чтоб не блуждали в поисках палатки.

- Да нет, не надо, я сам найду, - шмыгнул за дверь Чупрахин.

Беленького он догнал на полпути. Взяв у него бачок с кашей, зашагал впереди, покусывая от боли нижнюю губу.

...Под вечер узнаем: гитлеровцы заняли Феодосию и сильно потеснили наш левый фланг. Но распоряжение о посылке разведчиков в тыл к фашистам остается в силе. Мы собираемся покинуть траншею. Я слышу, как Прохор в стороне говорит Чупрахину:

- Зачем обманул Егора? Не годится так, он командир, перед ним солдат должен быть как на духу. Понял?

- Дядя, вот что... Старой ты закваски человек. Не задерживай меня. В разведку иду, а ты мне молитвы читаешь. Егорку я никогда не подведу, бросает он Прохору и направляется ко мне: - Я тебе как другу сказал о ранении... Зачем этому садовнику передал?

- Я ему ничего не говорил. Забалуев все видит, он тебя понимает больше, чем ты сам...

- Ну? - удивляется Иван.

И все же, когда приготовились в путь, Чупрахин первым подает руку Прохору: