Дзюнъитиро Танидзаки - Дневник безумного старика

• Название: Дневник безумного старика
• Автор: Дзюнъитиро Танидзаки
• Издательство: «Гиперион»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-89332-127-8

«Дневник безумного старика» выдающегося японского писателя XX в. Танидзаки Дзюнъитиро является одним из наиболее известных произведений не только этого автора, но и всей послевоенной японской литературы. Повесть переведена на многие языки.

Перевод на русский язык осуществлён впервые.

Роман классика современной японской литературы Дзюнъитиро Танидзаки (1889–1965) «Дневник безумного старика» заслуженно считается шедевром позднего периода творчества этого замечательного писателя. Написанный всего за три года до смерти автора и наделавший много шума роман поражает своей жизненной силой, откровенным эротизмом и бесстрашием в описании самых тонких, самых интимных человеческих отношений. Страстная любовь дряхлого старца к своей молодой невестке — не самый оригинальный сюжет в мировой литературе, но только не для кисти Танидзаки. Тончайший стилист, непревзойденный мастер литературных аллюзий смелый экспериментатор, никогда не боявшийся, а зачастую и стремившийся шокировать почтенного читателя, претворил банальную историю в притчу о неистребимой жажде человека к полноте жизни, о невозможности для человека примериться со старостью и смертью. Грустные, смешные, а иногда и пугающие приключения безнадежно влюблённого старика, описанные им самим, заканчиваются самым неожиданным образом, буквально с ног на голову переворачивают весь, казалось бы, ясный сюжет — и ошеломленный читатель долго приходит в себя, постепенно осознавая новую глубину только что прочитанного произведения.

---

— Я поеду сейчас, а ты когда же приедешь? — спрашивает меня жена.

— Не знаю. Начал иглоукалывание, подождём немного, что из этого получится.

— Да ведь оно не помогает. Не лучше ли было бы прервать, пока стоит такая жара?

— Мне как раз показалось, что наступает улучшение. Не прошло и месяца с начала лечения, и бросить было бы жаль.

— Значит, в этом году ты не собираешься ехать?

— Да нет, приеду попозже. Совсем извела своими вопросами.

Глава третья

5 августа.

В половине третьего явился господин Судзуки. Сразу же начался сеанс. В начале четвёртого сделали перерыв. О-Сидзу принесла кофейное мороженое и холодный чай. Когда О-Сидзу направилась к двери, я спросил её безразличным тоном:

— Сегодня Харухиса-сан не приходил?

— Приходил, но, кажется, уже ушёл, — как-то неопределённо ответила она и вышла из комнаты.

Слепые едят долго. Ученик по ложечке медленно отправлял в рот мороженое и каждый раз запивал чаем.

— Извините меня, пожалуйста, — сказал я, встал с кровати, подошёл к двери в ванную и попытался повернуть ручку. Дверь не поддавалась, она была заперта изнутри. Я сделал вид, что хочу вымыть руки, пошёл в уборную, из уборной в коридор и попытался открыть дверь в ванную. Она не была заперта. В предбаннике никого не было, но вещи Харухиса: спортивная рубашка, брюки, носки — были в корзине. Я открыл стеклянную дверь в самоё ванную. Она была пуста. Я заглянул даже за занавеску — никого. Но кафельный пол и стены вокруг были залиты водой. Эта дура О-Сидзу не знала что ответить, соврала. Но где он может быть? И где Сацуко? Я двинулся было на поиски в бар столовой, как оттуда показалась О-Сидзу с подносом, на котором стояли бутылки кока-колы и два стакана. Подойдя к лестнице на второй этаж, она увидела меня. Страшно побледнев, она остановилась, как вкопанная. Руки с подносом задрожали. Я сам растерялся: в такое время мне в коридоре делать нечего.

— Харухиса ещё здесь? — спросил я как можно более оживлённым и весёлым тоном.

— Да. Я полагала, что он уже ушёл…

— А-а, вот как!

— Он на втором этаже дышит свежим воздухом.

Два стакана, две бутылки кока-колы. Вдвоём на втором этаже «дышат свежим воздухом». Одежду бросил в корзину в ванной и, приняв душ, накинул на себя только лёгкий халат. Да мылся ли он один в ванной? На втором этаже есть спальня для гостей, — не в ней ли они дышат свежим воздухом? В том, что он накинул на себя лёгкий халат, ничего странного нет, но на первом этаже пустуют приёмная, гостиная, столовая, жена моя в отъезде, незачем было подниматься на второй этаж. Они, конечно, думали, что с половины третьего до половины пятого я буду в спальне лежать в постели и врач будет делать иглоукалывание. О-Сидзу поднялась на второй этаж, а я сразу же возвратился в спальню.

— Извините, пожалуйста, — сказал я, укладываясь в кровать. Я отсутствовал менее десяти минут. Они как раз доели мороженое. Сеанс возобновился. Ещё минут на сорок-пятьдесят я предоставил себя в распоряжение господина Судзуки. Когда в половине пятого он ушёл, я пошёл к себе в кабинет. За всё это время можно было спокойно тайком покинуть второй этаж. Их план не удался: я неожиданно вышел в коридор и, к несчастью, наткнулся на О-Сидзу. Если бы я не встретился с ней, они бы не догадались, что мне известна их тайна. Но это ещё не всё. Если подозревать их в ещё большем коварстве, то Сацуко, зная о моей недоверчивости, предположила, что я могу пуститься на розыски во время перерыва между двумя сеансами, и, решив представить мне возможность убедиться, нарочно послала О-Сидзу за кока-колой, чтобы я её увидел. Она, вероятно, подумала: «Пусть старик всё узнает. Чем скорее он поймёт, тем скорее покорится неизбежному». Мне показалось, что я слышу её голос: «Да не надо так волноваться, соберись с мужеством и спокойненько ступай к себе».

С половины пятого до пяти я отдыхал. С пяти до половины шестого лежал на доске. Потом полчаса отдыхал. За это время гость со второго этажа наверняка ушёл, вероятно, ещё до окончания сеанса иглоукалывания. То ли Сацуко ушла вместе с ним, то ли, чувствуя себя неловко, сидит одна на втором этаже, но она не показывалась. Сегодня я видел её только за обедом в полдень. (Вот уже два дня, как мы обедаем с ней вдвоём.) В шесть часов появилась Сасаки, чтобы вывести меня на прогулку. Я спускался с веранды в сад, как неожиданно показалась Сацуко.

— Госпожа Сасаки, сегодня я погуляю с папой.

В беседке я сразу же спросил:

— Когда ушёл Харухиса?

— Сразу же после того.

— После чего?

— После того, как выпил кока-колу. Я сказала ему, что ты узнал о его присутствии, и его внезапный уход наоборот покажется странным…

— Я не думал, что он такой пугливый.

— Он беспокоился, что дядя превратно истолкует происшедшее, и настойчиво просил меня всё тебе объяснить.

— Оставим это.

— Ты можешь думать, что тебе угодно, но на втором этаже больше свежего воздуха, чем внизу, только поэтому мы поднялись туда и выпили кока-колы. Старики немедленно всё истолковывают в дурном свете. Дзёкити сразу бы понял, как надо.

— Ладно, пусть так. Мне всё равно.

— Ну, не совсем.

— Но ведь и ты меня правильно не понимаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Допустим, между тобой… я говорю: «допустим», — между тобой и Харухиса что-то есть, я вовсе не собираюсь поднимать из-за этого шум.

Она недоверчиво смотрела на меня, не говоря ни слова.

— Я не проболтаюсь об этом ни жене, ни Дзёкити, — всё останется в тайне.

— Ты мне позволяешь пойти на такое?

— Может быть.

— Ты с ума сошёл!

— Может быть. Наконец-то ты поняла? Ведь ты так умна.

— Но откуда у тебя такие мысли?

— Я сам уже не могу наслаждаться любовными приключениями, зато мне доставляет наслаждение по крайней мере смотреть на других. Вот до чего доходят люди!

— Тебя приводит в отчаяние, что для тебя всё кончено?

— Но я могу испытывать ревность. Пожалей меня.

— Ты можешь убедить кого угодно. Пожалеть-то я могу, но я не хочу ради твоего удовольствия жертвовать собой.

— Какая же тут жертва? Разве, доставляя мне наслаждение, ты сама не получаешь удовольствия? Разве ты не будешь наслаждаться больше меня? Моё положение действительно достойно жалости.

— Смотри, как бы я опять не дала тебе пощёчину.

— Не будем обманывать друг друга. Впрочем, не обязательно Харухиса, это может быть Амари или кто-то другой.

— Как только мы приходим в беседку, сразу же начинается такой разговор! Пойдём погуляем, — у тебя не только ноги немеют, у тебя вся голова отравлена. К тому же госпожа Сасаки наблюдает за нами с веранды.

Дорожка достаточно широка, чтобы по ней ходить вдвоём, но с обеих сторон леспедеца так разрослась, что идти было невозможно.

— Листва такая густая, всё время цепляется за ноги. Держись за меня крепче.

— Если бы я взял тебя под руку.

— Каким образом? Ты такой низенький.

Она шла слева от меня и вдруг перешла на правую сторону.

— Дай мне палку. Держись за меня правой рукой.

Она предоставила мне своё левое плечо и, взяв в руки палку, стала раздвигать ветви леспедецы…

6 августа.

…Продолжаю вчерашнее.

— А как к тебе относится Дзёкити?

— Я сама бы хотела это знать. А что ты думаешь по этому поводу?

— Не знаю. Но я стараюсь особенно не думать о нём.

— Я тоже. Мои вопросы его раздражают. Правды он мне не говорит. Одним словом, меня он больше не любит.

— А если у тебя появится любовник?

— Он как-то сказал в шутку: «Появится так появится, делать нечего. Пожалуйста, не стесняйся».

Но похоже, он говорил серьёзно.

— Любой бы так ответил, если ему жена заявляет такое. Кто хочет признать своё поражение?

— У него, по-видимому, кто-то есть, какая-нибудь танцовщица из кабаре, какой я была когда-то. Я согласна на развод, если смогу видеть Кэйсукэ, но он разводиться не намерен. Он говорит: «Жалко Кэйсукэ, а ещё, если ты уйдёшь, папа будет плакать».

— Он подсмеивается надо мной.

— Тем не менее он всё о тебе знает, хотя я ему ничего не рассказывала.

— Потому что он сын своего отца.

— Он почтителен к родителям.

— В действительности, он не хочет терять тебя и только прикрывается мной.

Говоря откровенно, я почти ничего не знаю о своём сыне Дзёкити, наследнике дома Уцуги. По-видимому, мало на свете отцов, которые так плохо осведомлены о своих драгоценных отпрысках. Он окончил экономический факультет Токийского университета и поступил работать в акционерное общество Pacific Plastic[49]. Но я плохо представляю, чем он занимается. Его фирма, как будто, покупает резину у химической компании Мицуи и делает фотографическую плёнку, полиэтиленовые покрытия, предметы из полиэтилена, вёдра, тюбики для майонеза и так далее. Завод находится в Кавасаки[50], но основное отделение в Токио, на Нихонбаси, где он и служит. Скоро его, кажется, сделают начальником отделения, но какое у него жалованье и какие премии он получает, мне неизвестно. В будущем он станет главой семьи, но пока глава я. Содержание семьи до некоторой степени лежит на нём, в основном же на это идут мои доходы с недвижимости и акций. Ещё несколько лет назад хозяйство в доме вела моя жена, но потом оно перешло в руки Сацуко. По словам жены, Сацуко очень хорошо ведёт дела и тщательно просматривает все счета от лавочников. Иногда она заходит на кухню, проверяет содержимое холодильника. Прислуга дрожит, заслышав имя молодой хозяйки. Любящая новшества, Сацуко установила в кухне машину для переработки отходов и выговаривала О-Такаси за то, что та бросила в неё картофель, который ещё можно было есть.