Ника Созонова - Nevermore, или Мета-драматургия

• Название: Nevermore, или Мета-драматургия
• Автор: Ника Созонова
• Жанр: Фэнтези

Эта вещь написана в соавторстве. Но замысел мой и история моя, во многом документальная. Подзаголовок говорит, что речь идет о вечных темах — любви и смерти. Лишь одно уточнение: смерть не простая, а добровольная. Повествование идет от лица трех персонажей: двух девушек и одного, скажем так, андрогина. Общее для них — чувство к главному герою и принадлежность к сумрачному племени "любовников смерти", теоретиков суицида. Каждая глава заканчивается маленьким кусочком пьесы. Сцена, где развертывается её действие: сетевой форум, где общаются молодые люди, собирающиеся покончить с собой. Несмотря на мрачную тему, финал, как мне кажется, светлый.

P.S. Сейчас, когда вещь прочли уже немало людей, часто задают вопрос: кто был прототипом того или иного героя. Ответить на это я не могу, так как самим прототипам это вряд ли понравится. Из всех моих "детей" этот текст самый благодарный — по числу теплых отзывов и самый жестокий…

---

Он швырнул на пол пустой рюкзак и устало вытянулся в кресле. Потные у лица пряди налипли на лоб и скулы, узкая грудь вздымалась. Не помню, чтобы я когда-либо видела его таким возбужденным.

— Хорошая вещь, — я погладила бутылку абсента со стильной, черно-серебряной этикеткой. — Знающие люди говорят, если принимать по всем правилам, бывают интересные глюки.

— Извини, это не нам-с, — длинной лапой он загреб к себе дорогущий напиток, присоединил к нему мартини, ликер и баночки с крабами и икрой. — Айви приезжает через неделю. Три дня отгулов взяла, плюс выходные — отпросилась у своих колбочек и пробирочек. Ма-лад-ца!.. А мы с тобой в ожидании ее чем попроще перебьемся. Колбаску погрызем. С пивом…

Он сложил избранные продукты в нижний ящик серванта и принялся жонглировать двумя пивными банками. Правда, без большого успеха: обе, звонко булькнув, плюхнулись на ковер.

— Гонорар получил? — Я с сожалением проводила глазами скрывшуюся бутыль с галлюциногенным питьем.

— Гонорары у меня, сестричка, отнюдь не такие весомые, как бы мне хотелось. Едва-едва на хороший шампунь хватает. И на блеск для губ. К тому же я завалил два последних интервью в виду обострившегося отвращения к жизни, и меня скорее всего уволят. Что, собственно, мне абсолютно параллельно… Чуть не забыл! Надо же поделиться праздником с Асмодеем! — Он отрезал хвостик колбасы и склонился над крысиной клеткой. — Вау! Наш маленький друг клонировался, или у меня двоится в глазах — заранее, в предвкушении выпивки?

— Это Лилит. Я купила ее вчера — решила, что Модику будет веселее с подружкой. Знаешь, они так трогательно выискивают друг у друга блошек, совсем как Пульхерия Ивановна и Афанасий Иванович. Лилит, хоть и дама, более агрессивна — выхватывает у супруга из-под морды лучший кусок, а если он пытается вернуть отнятое, пищит, словно жертва насилия.

— Как это мило. А что ты будешь делать с выводками крысят? — Он поколебался, кому отдать колбасный хвостик, затем вручил его сквозь прутья решетки Модику и с удовольствием понаблюдал, как вожделенный кусок был мгновенно отнят энергичной подружкой.

— Придется топить в унитазе. Пока они слепые, розовые и крохотные, похожие на личинок, это не трудно. Но ты как-то замял мой вопрос об источнике твоего богатства. Секрет?..

— Отнюдь! Этот золотой дождь из вполне чистого источника: Инок отвалил кучу денег на мое лечение!

— Инок?! — Мне не надо было изображать удивление: оно было настоящим. — Мне всегда казалось, что ты не числишься в его фаворитах. Ты так едко спорил с ним о Господе Доге, помнишь? И на пивных поминках он разговаривал с тобой крайне язвительно.

— Ну да, его любимчиком был Энгри, это всем известно. Его он удостаивал богословских бесед в своем высокоумном 'жж'. С-цука…

Размахнувшись, он метнул в стену одну из банок. Хорошо, что не в зеркало и не в окно. И не в мою бедную голову. (До сих пор не могу привыкнуть к перепадам его настроения.) В стене осталась треугольная вмятина, банка же мирно приземлилась на пол, не пострадав.

— Проститутка в рясе… болтун. Лучше б он Энгри всю эту гору бабок отвалил — ведь он в Питер перебраться мечтал из своей тухлой Чухляндии, работу здесь найти, 'вписку'…

Он нагнулся за банкой, послужившей громоотводом его ярости, опустошил ее в три глотка и помолчал, успокаиваясь.

— Впрочем, определенными сторонами характера он меня восхищает, наш православный благодетель Инок. Он восхитительно циничен. С нами именно так и надо.

Я согласно кивнула:

— Я бы еще уточнила: со всей этой сцукой-жизнью так и надо. Побольше цинизма. Иначе вся эта сцука-жизнь запинает тебя ногами в лицо. Или удавит собственными внутренностями.

'Пивные поминки', о которых шла речь, состоялись пару дней назад в квартире — она же домовой храм — Инока. Он пригласил питерскую су-тусовку, чтобы помянуть Янку Дягилеву, к песням которой неровно дышал. Ради этого события из Москвы приехел Йорик. (Впрочем, не только ради этого: у них с Иноком имелась серьезная тема относительно сайта — быть 'Nevermore' или не быть?) Я видела знаменитого админа живьем впервые: высокий, светло-русый, волосы перехвачены надо лбом ремешком, что придавало ему древнеславянский облик. Очень молчаливый — за все застолье выдал лишь пару фраз. Одна была ответом на поздравление Инока: 'Рад, очень рад! Поскольку выбрался в Питер, а полагаю, кризис успешно преодолен?' — 'Посредством титанических усилий Онлиблэк и Морфиуса меня снова вернули к жизни. Хотя я думаю, что это ненадолго'. Он произнес это с улыбкой — Бэт был неправ: Йорик умел улыбаться. Криво и застенчиво, но лицо с неправильными чертами при этом редкостно хорошело.

Так получилось, что поминать пришлось не только Янку, но еще двоих: Энгри и Пашку. Пашку — мельком, он был новичок на форуме, ничем не примечательный мальчишка из Нижневартовска. Энгри — основательнее, поскольку Инок был давно и плотно знаком с ним и много общался в 'жж' и на форуме.

Я сидела за столом напротив катакомбного батюшки и с интересом его рассматривала. Поскольку, как и Йорика, лицезрела его впервые. Он отхлебывал пиво, бутылками коего был заставлен весь стол в увешанной иконами и крестами комнатушке, и с каждым глотком делался все румянее, все оживленнее и откровеннее. Куцая бородка растрепалась, выпуклые мутно-голубые глаза стремительно перебегали по лицам присутствующих, высокий голос чуть дребезжал. Нельзя не согласиться с Бэтом: цинизма в этом попе было через край.

Он заливал с многоопытным видом, что подростки-суицидники, как правило, все смертники. За немногими исключениями. Поначалу ему бывало обидно, когда какой-нибудь недоумок, на которого тратились деньги и силы, выйдя из платной клиники, где его кормили новейшими антидепрессантами и окучивали умелые психоаналитики, через пару недель наедался отравы или пилил вены, и его приходилось, в лучшем случае, переправлять в дурку (уже бесплатную, разумеется), а в худшем — в морг и затем назад, к родителям. Потом приучил себя не досадовать — таков контингент, что с них взять?.. Он говорил и, как мне показалось, с горделивыми нотками, что на нем одиннадцать трупов (речь о тех, о которых известно наверняка), и большинство были ожидаемыми. Пашка, юный дурачок из Нижневартовска, ничем не удивил. Разве что способ выбрал редкий, требующий немалого мужества, которое трудно было ожидать от тщедушного студента. Энгри — другое дело… жаль. У парня были мозги, и уже не ребенок. Будь он здесь, под боком, почти наверняка удалось бы вытащить.

С не меньшим интересом, чем за красноречивым батюшкой, я наблюдала за реакцией господ суицидников на эти речи. На лице Йорика читалось страдальческое терпение. Должно быть, он привык к подобным речам за время их тесного сотрудничества на ниве 'Nevermore'.

Большая часть собравшихся — а было нас человек девять, видели Инока воочию впервые, как и я. Даксан, сидевший на углу стола, напялив всегдашнюю маску недовольного демона (сведенные вместе щетки бровей, желваки на скулах, мрачно-напряженный взор), внимал молча, не меняясь в лице. Порой взгляд его перемещался в мою сторону и заметно теплел, сопровождаясь обильным морганием. (Бэт, как и обещал, не стал выращивать для меня в его лице злобного и мстительного врага. Наутро после жестокого розыгрыша на Богословском кладбище он послал Темному Солнышку смс-ку, полную негодования: якобы я пришла в назначенный час, но никого не обнаружила возле условленной могилы. Бэт сыграл на том, что кладбище имело два входа, и мы будто бы оказались у разных.)

Морена тоже молчала, сидела тихой мышью, опустив глаза. Пригубливала по капле пиво, словно то был дорогой коньяк. Ее явно коробили циничные речи Инока, это было заметно невооруженным глазом. Я задержала на ней исследовательский взор подольше. Бледненькая и чуть одутловатая, с тенями под глазами… но все же не верится, что на днях она заглотила невероятное количество сильнодействующих таблеток. Нет, пожалуй, то был блеф, демонстрация: и таблеток было десять-пятнадцать, и кто-то из родственников под боком — иначе она не оклемалась бы так быстро. (О ее неудавшемся су мне поведал Бэт, которому она рассказала все в деталях. Меня позабавила реакция любящей мамочки, которая первым делом бросилась фотографировать чуть не отбросившее копытца чадо. Наверное, чтобы неопровержимые доказательства — фото в обнимку с тазиком — подняли её авторитет на форуме, повысили рейтинг. А иначе зачем? Все-таки насколько забавными бывают людишки: сама же подсадила дочь на суицидный сайт, как на иглу, наблюдала за всеми перипетиями на форуме, подсказывала умные посты, а когда впечатлительной девочке, заразившейся общими настроениями, захотелось стать 'как все', расстроилась и растерялась, развила суетливую деятельность по ее спасению.) И голову бедняжка оголила зря. Бритая под нуль голова идет девушкам с идеальной формой черепа и правильными чертами. Череп у нее, правда, приличной формы, и шея длинная, но вот чертам лица далеко до идеала. Вряд ли в таком жалком и жалостливом виде она понравится Бэту больше, чем с волосами.