Эмили Гиффин - Грусть не для тебя

• Название: Грусть не для тебя
• Автор: Эмили Гиффин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-068233-1, 978-5-271-32730-8

Женщина должна быть красивой, глупой и эгоистичной, и тогда она получит все, о чем мечтает, — правило, которое Дарси Рон постигла с самого детства.

И раньше это правило неизменно срабатывало…

Но почему же теперь до неприличия умная "серая мышка" Рейчел увела у красавицы подруги жениха?

Почему в Англии, куда Дарси приехала лечить разбитое сердце, мужчин вовсе не прельщают ее чары?

Может, европейские холостяки просто не знают, чего хотят?

А может, прав Итон, друг детства Дарси, который собирается стать Пигмалионом и сделать из "пустой куколки" настоящую леди?

Время покажет!

---

Гости тоже меня несколько смутили. Они вовсе не были похожи на мою шумную нью-йоркскую компанию. Люди, сидевшие в комнате, по уровню культуры так разительно отличались от тех, кого я знала, что казались просто нереальными. Когда Йосси принес мне воду в хрустальном фужере, Мег поинтересовалась, как у меня с работой.

Я призналась:

— Пока никак. Но зато я побывала у врача.

Она мгновенно спросила:

— И ты знаешь пол ребенка?

— Да, — сказала я, подумав, что забыла подготовиться к этому вопросу.

— Это девочка?

— Нет. Мальчик, — ответила я, решив пока что не говорить, что у меня двойня. Одинокая женщина с одним ребенком — еще куда ни шло, отчасти даже в порядке вещей, но одинокая женщина с двумя детьми — это всегда пугает и наводит на нехорошие мысли. В общем, явно не та новость, которую стоит разглашать на светской вечеринке.

— Мальчик! Как замечательно, — сказала Мег. — Поздравляю.

Я улыбнулась, чувствуя легкий укол совести оттого, что не рассказала ей правду. Но тут она стала знакомить меня с остальными гостями. Швед Хенрик и его жена Сесилия, француженка, оба — виолончелисты. Туми, ювелир из Камеруна. Красавица Беата, родом из Праги, но выросшая в Шотландии; теперь проводит много времени в Африке, работая с больными СПИДом. Улли, здоровенный немец, коллега Йосси. Пожилой араб, чье имя звучало как сплошной набор согласных, так что я не сумела его понять даже после троекратного повторения. Двое коренных англичан — Шарлотта и ее муж Джон. И рыжий Саймон, у которого были миллион веснушек и невероятная огненная шевелюра. К моему великому облегчению, он предпочел мне Беату, которая, кстати, тоже была рыжей. В таких случаях всегда возникает вопрос, почему рыжие обычно ухаживают за себе подобными: то ли по взаимному сходству, то ли просто потому, что у них нет иного выбора, поскольку мало кто ими интересуется?

В любом случае я была белой вороной. Единственным человеком в этом тесном кругу, которому нечего было сказать по поводу политики, вокруг которой вертелись все разговоры. Я понятия не имела, преобладает на рынке Азии импорт или экспорт. Не представляла себе, каким образом терроризм влияет на курс акций и насколько реальна угроза сокращения числа «люксов» для путешествующих. Я ничего не знала о конфликте в Судане, в результате которого тысячи беженцев пересекли границу Нигерии. И о том, как соотносятся фунт и евро. И о шансах Франции на победу в следующем чемпионате мира по футболу. И о регби (что-то слышала о Кубке пяти наций). И о «Завтраке с Фростом» (должно быть, какая-нибудь книга). И я даже не представляла, что «бесстыдное заигрывание Тони Блэра с Америкой» так неприятно всему остальному миру.

Я подождала, не зайдет ли разговор о королевской семье, — это была единственная тема, которая была мне не совсем чужда. Но когда наконец, об этом заговорили, то не о гибели принцессы Дианы, и не о последнем любовном увлечении принца Уильяма, и не о Чарльзе и Камилле. Они рассуждали, всегда ли Англия будет монархией. По-моему, это вообще не тема для спора.

После двух часов подобных развлечений (в них участвовали все, кроме меня) мы приступили к трапезе. Гости много пили. Честно говоря, количество потребляемого алкоголя было единственным сходством между этим обществом и привычным для меня миром. Но в отличие от моих нью-йоркских компаний, которые за выпивкой глупели прямо на глазах, эти люди становились все академичнее. Даже Декс и Рейчел, когда им случалось выпить, никогда не говорили о столь неудобоваримых предметах. Мысли мои были далеко: я думала, чем сейчас заняты Итон и Сондрина.

А затем, ближе к концу обеда, приехал запоздалый гость. Я сидела спиной к двери, когда Мег сказала:

— Здравствуй, Джеффри, дорогой. Опять работал допоздна?

Я услышала, как Джеффри извиняется, объясняя, что у него был экстренный вызов и пришлось делать кесарево сечение. Тогда я обернулась и увидела своего единственного и неповторимого мистера Мура, который был неимоверно красив в своем твидовом пальто спортивного покроя, кашемировом свитере и серых брюках.

Я наблюдала за тем, как он здоровается с друзьями — жмет руки мужчинам и склоняется, чтобы поцеловать даме ручку. Потом его взгляд остановился на мне. Он весело посмотрел на меня и улыбнулся:

— Дарси. Правильно?

Шарлотта и Мег обменялись недоумевающими взглядами.

— Конечно! Я забыла, что вы уже встречались! — воскликнула Мег. — Дарси рассказала нам потрясающую новость.

Она, конечно, имела в виду одного мальчика.

Мистер Мур взглянул на меня, и я с ужасом поняла, что сейчас все всё узнают. Я хотела избежать разоблачения и сказать: «Да, мне сообщили, что у меня мальчик», но прежде чем я успела это сделать, мистер Мур выпалил:

— Да! Двойня! Просто великолепно!

Впервые за весь вечер в комнате воцарилось молчание. Все смотрели на меня. И вместо того чтобы использовать все выгоды своего положения и безгранично наслаждаться всеобщим вниманием, я почувствовала себя униженной, когда вынуждена была признаться:

— Да… На самом деле у меня двойня.

— Двойня! — раздался общий вопль за столом.

— О Боже. — Джеффри сел рядом со мной. Он выглядел испуганным. — Мег сказала: «…потрясающие новости». Я был уверен… Прошу прощения.

— Ничего страшного, — негромко сказала я, но мне очень захотелось исчезнуть, когда Мег встала и произнесла тост:

— За нашу новую американскую подругу и ее детей! Поздравляю, Дарси!

Стало быть, я не просто тупая американка, но вдобавок еще незамужняя врушка, будущая мать двоих детей. Я одарила компанию вымученной улыбкой и пробормотала, стараясь, чтобы в моем голосе звучали гордость и благодарность:

— Мистер Мур… Джеффри… так меня удивил на прошлой неделе, когда сказал, что у меня два мальчика… Наверное, я еще до сих пор как следует этого не осознала.

Я подождала, пока гости вернутся к прежним разговорам, — это заняло на удивление много времени, особенно если учесть, какой интерес они проявляли ко всяким возвышенным материям. Но даже когда наконец меня оставили в покое, неловкость не исчезла. Я говорила очень мало. В основном была занята тем, что пробовала всякие незнакомые кушанья — преимущественно это были восточные блюда. Джеффри, кажется, чувствовал себя столь же неуютно и в течение всего вечера старательно меня избегал. Если же он ко мне и обращался, то очень формально и неуклюже, что-нибудь вроде: «Как вам нравятся эти ножки ягненка с абрикосовым кускусом?»

И тем больше я удивилась, когда после ужина Джеффри предложил подвезти меня до дома. Я согласилась, полагая, что таким образом он просит прощения за то, что выдал меня. Но то, как Джеффри дотронулся рукой до моей спины, когда мы шли к его машине, намекало на нечто большее. И, несмотря на тот неприятный факт, что неделю назад его пальцы путешествовали по моим интимным местом, я почувствовала что-то вроде возбуждения, когда он открыл дверцу темно-зеленого «ягуара». В конце концов, это был самый подходящий для меня человек во всем Лондоне. Я подумала, что всегда могу найти себе нового врача.

Я опустилась на темное кожаное сиденье, заметив, что Джеффри бросил взгляд на мои лодыжки, прежде чем обойти машину и сесть рядом со мной. Он включил мотор и принялся выбираться с узкой парковки, а потом сказал:

— Мне очень жаль, что так вышло, Дарси. Прошу меня простить. С моей стороны это была невероятная бестактность. Я был уверен, что вы всем рассказали. Я был абсолютно уверен.

— Не беспокойтесь, мистер Мур, — сказала я, пуская пробный шар. Если он меня не поправит, значит, видит во мне всего лишь пациентку, которую ненароком обидел. Тогда можно не сомневаться, что эта поездка — просто акт милосердия.

Но он сказал:

— Джеффри. Пожалуйста, зовите меня Джеффри.

Он взглянул на меня своими миндалевидными карими глазами, которые были обрамлены густыми темными ресницами.

— Джеффри, — сказала я, слегка кокетничая. — Я вас прощаю.

Он посмотрел на меня, кивнул и ухмыльнулся. Потом, когда мы проехали примерно три квартала, спросил:

— Ну и как вы себя чувствуете?

— Я начинаю привыкать к этой мысли. Может быть, даже немного рада.

— Ну а я думаю, что мальчики — это просто замечательно! — горячо сказал он. — У меня у самого сын. Его зовут Макс.

— Неужели? И сколько ему? — спросила я, задумавшись, нет ли у Джеффри также и жены.

— Только что исполнилось четыре. Они так быстро растут. Сначала ты меняешь ему подгузник, а потом — глядь! — он идет в школу и даже не держит тебя за руку, чтобы показать, какой он большой. — Джеффри засмеялся и смущенно признался, что «больше не живет с матерью Макса».

Я взглянула в окно и улыбнулась, поняв, что теперь Джеффри определенно стал мне интересен. Меня наполнило легкое самодовольство. Я все еще оставалась собой — пусть даже беременная двойней.