Эмили Гиффин - Грусть не для тебя

• Название: Грусть не для тебя
• Автор: Эмили Гиффин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-068233-1, 978-5-271-32730-8

Женщина должна быть красивой, глупой и эгоистичной, и тогда она получит все, о чем мечтает, — правило, которое Дарси Рон постигла с самого детства.

И раньше это правило неизменно срабатывало…

Но почему же теперь до неприличия умная "серая мышка" Рейчел увела у красавицы подруги жениха?

Почему в Англии, куда Дарси приехала лечить разбитое сердце, мужчин вовсе не прельщают ее чары?

Может, европейские холостяки просто не знают, чего хотят?

А может, прав Итон, друг детства Дарси, который собирается стать Пигмалионом и сделать из "пустой куколки" настоящую леди?

Время покажет!

---

Единственное, что огорчило меня в этот вечер, — я обнаружила, что больше не влезаю в свой старый размер. Я была на восемнадцатой неделе беременности и уже смирилась с тем, что набрала несколько фунтов и не могла натянуть четвертый номер, но когда не подошла даже шестерка — я запаниковала. Я исследовала свои ягодицы и бедра перед зеркалом в примерочной и провела старый-старый тест с карандашом. Надо встать, сдвинув ступни и зажав карандаш между ног. Вся суть в том, упадет он на пол или останется на месте. Я с облегчением убедилась в том, что между бедер по-прежнему остается пространство — карандаш упал. Но как такое может быть, что у меня внезапно, чуть ли не за одну ночь, поменялся размер одежды? Я высунула голову из кабинки и подозвала красивую продавщицу, одетую в потрясающую кожаную юбку и оранжевые сапоги.

— Простите, но я не могу разобраться в размерах.

Она очень доброжелательно улыбнулась:

— Вы американка?

Я кивнула.

— У нас другая система размеров, дорогая. Вы ведь обычно носите четвертый?

— Да, — гордо сказала я. — С этим у меня все в порядке. Но в последнее время я носила шестой.

— Значит, здесь вам нужна десятка.

— Слава Богу, — с облегчением сказала я.

— Принести?

Я благодарно кивнула, отдала ей то, что взяла сама, и спросила, не найдет ли она мне юбку — точь-в-точь такую, какую носит сама. Я ждала, полуголая, в примерочной и рассматривала слегка округлившийся животик. Он как будто диссонировал со всем остальным, но все же мое тело оставалось красивым и пропорциональным. Конечно, я немного сдала, когда вышла из того безжалостного темпа тренировок, который задала себе перед свадьбой, но мне подумалось, что если я буду соблюдать диету, то сохраню отличную фигуру еще по меньшей мере несколько месяцев.

Когда, наконец продавщица вернулась и увидела меня в неглиже, она изумилась:

— О Боже, да вы беременны. И давно?

— Четыре месяца с хвостиком, — сказала я, поглаживая живот.

— Для четырех месяцев вы выглядите потрясающе, — проворковала она с прелестным британским акцентом.

Я поблагодарила ее и отодвинулась в сторону, чтобы она разложила принесенные вещи. Часом позже в моем активе появилось пять великолепных обновок, при одном взгляде на которые у Клэр потекли бы слюнки. Когда я полезла за кредиткой, то обнаружила, что это мотовство обошлось мне в кругленькую сумму (особенно если учесть, что фунт дороже доллара), но приказала себе не мелочиться. Мне хотелось сорить деньгами. В любом случае, что такое пара тысяч долларов при таком раскладе? Сущие пустяки. По крайней мере, сейчас, когда они стали для меня первой ступенькой в новую жизнь. Это было, так сказать, необходимое вложение средств. К тому же оказалось, что я по-прежнему влезаю в свои любимые джинсы, которые, в конце концов, очень практичны — мало того что их можно носить всю беременность, так еще, может быть, я вернусь в них домой из клиники рука об руку с Алистером.

Я вышла из «Харви Нике» и отправились назад по роскошной Слоун-стрит, заходя по пути в знакомые магазины — «Кристиан Диор», «Валентино», «Прада» и «Гуччи» — и с восторгом констатируя, что ассортимент в них не так уж сильно отличается от того, к чему я привыкла в Нью-Йорке. Я с удовольствием приобрела великолепную кожаную сумку от Гуччи, украшенную всякими красивыми латунными прибамбасами.

После этого я поймала такси и вернулась к Итону, уставшая и ажиотированная; мне не терпелось показать ему все, что я купила. Итон еще не пришел, так что я налила себе стакан клубничного шербета и включила телевизор. Оказалось, что у Итона всего пять каналов, и в конце концов я посмотрела одну за другой несколько невероятно скучных комедий и одно реалити-шоу, действие которого происходило в парикмахерской. Ровно в десять появился Итон.

— Что ты делал? — спросила я, уперев руки в бока.

Он взглянул на меня и бросил сумку на пол.

— Писал, — сказал он.

— Все это время?

— Да.

— Точно? От тебя же несет, как от целого бара, — сказала я, нюхая его пиджак. — Не надо думать, что я не могу принять участие в вечеринке только потому, что беременна.

Он отстранился от меня, голубые глаза сузились.

— Я не был на вечеринке, Дарси. Я работал в кафе. В прокуренных кафе. Я тебе говорил.

— Ну, если так… Кстати, я здесь умирала от скуки. И от голода. За весь вечер я съела только шербет. И вовсе не собираюсь впредь так голодать во время беременности.

— Могла бы и без меня поесть, — буркнул он. — В холодильнике полно продуктов, да и в городе уйма мест, где можно перекусить. На будущее учти, что на Хай-стрит есть хороший турецкий ресторанчик… Вообще-то у них нет службы доставки, но ты можешь позвонить и заказать что-нибудь навынос.

Меня немного покоробило то, что он, кажется, вовсе не думает о хороших манерах, но я решила не дуться. Вместо этого устроила небольшой показ мод, продемонстрировав Итону все свои покупки. Я кружилась и принимала всевозможные позы, пока он смотрел новости. Дежурных комплиментов было много, но, по-видимому, его ничуть не заинтересовали мои наряды. Во время сюжета о террористе-камикадзе в Иерусалиме он даже велел мне замолчать — почти, что заткнул ладонью рот. В этот момент я поняла, что между нами ничего не может быть, и отправилась в свою комнату, чтобы надуть матрас. Чуть позже Итон возник на пороге с простыней, одеялом и маленькой плоской подушкой.

— Ты поняла, как это делается?! — удивился он, указывая на надутый мной матрас.

— Да, — похвалилась я, сидя на краю и слегка пружиня. — Там был маленький насос. Так гораздо удобнее, чем надувать ртом.

— Я же говорил, что это просто роскошь.

Я улыбнулась, зевнула и вежливо попросила, чтобы он поцеловал меня на ночь. Итон наклонился и чмокнул меня в лоб.

— Спокойной ночи, Дарси.

— Спокойной ночи, Итон.

Когда он закрыл дверь, я выключила свет и попыталась устроиться на матрасе поудобнее, укладывая подушку так и этак. Но уснуть мне не удавалось, даже несмотря, на усталость и ощутимую разницу во времени. Примерно после часа возни я взяла подушку и одеяло и прокралась в гостиную, надеясь, что кушетка Итона окажется более уютной. Не тут-то было. Она была слишком коротка, и я безуспешно пыталась вытянуть ноги. Попробовала задрать их на подлокотник, но он был слишком высокий, и после нескольких минут лежания с поднятыми ногами мне показалось, что кровь прилила к голове. Я села, всхлипнула и уставилась в темноту.

Оставался лишь один выход. Закутавшись в одеяло, я на цыпочках пробралась по коридору в комнату Итона и прижалась ухом к двери. У него работало радио, и я поняла, что, может быть, не могла уснуть из-за тишины в моей комнате, поскольку привыкла к убаюкивающему гулу нью-йоркского транспорта. Я тихонько постучала, надеясь, что он еще не спит и поговорит со мной хотя бы пару минут. Тишина. Я снова постучала, на этот раз громче. Тишина. Тогда я повернула ручку. Дверь была не заперта. Я ее открыла и шепотом окликнула Итона. Ответа не последовало. Я подошла к кровати и взглянула на него. Он спал с приоткрытым ртом, подложив ладони под пухлую щеку.

Я немного постояла и громко позвала:

— Итон!

Когда он опять не проснулся, я зашла с другой стороны кровати. Там было полно места, так что я легла рядом с ним поверх его одеяла, завернувшись в свое. Хотя мне и недоставало долгого-долгого разговора по душам, я вдруг почувствовала себя чуть менее одинокой — просто оттого, что была рядом с близким другом. Уже засыпая, я вдруг ощутила толчок. Открыла глаза и увидела, что Итон смотрит на меня.

— Что ты делаешь в моей постели?

— Пожалуйста, можно я останусь? — попросила я. — Мне очень одиноко в той комнате с решеткой на окне. И по-моему, спать на надувном матрасе вредно для позвоночника. Пожалей беременную. Пожалуйста.

Он недовольно выдохнул, но протестовать не стал. И я, конечно, решила попытать счастья. «Тише едешь — дальше будешь» — это не мой девиз.

— Можно мне залезть к тебе под одеяло? Хочу ощутить человеческое тепло. Мне так плохо!

— Не надо драматизма, — устало буркнул Итон, но все-таки подвинулся и приподнял одеяло. Я выпуталась из своего одеяла, заползла к Итону и свернулась рядом, ощущая его сильное, гибкое тело.

— Без глупостей, — промычал он.

— Без глупостей, — бодро отозвалась я, подумав, как это здорово, когда у тебя есть хороший друг-мужчина. Я почувствовала облегчение от того, что мы с ним никогда не спали, и потому теперь нет ничего особенного в том, что мы лежим в одной кровати. На самом деле, если не считать начальной школы, за все эти годы мы только один раз попытались сблизиться. Это случилось на вечеринке после ежегодной встречи выпускников. Я слегка опьянела, и на меня что-то нашло — может быть, я вспомнила, что Итон был хотя и слегка занудным, но все же самым популярным мальчиком в нашем классе. О нем шушукались все. Повзрослев, я начала воспринимать его совершенно иначе. Кажется, на минутку меня слегка занесло, и я подумала, что было бы забавно с ним переспать. Дальше все было как в тумане, помню только, как я гладила его кудрявые волосы и намекала, что он может проводить меня до дома. К счастью, Итон во имя дружбы проявил нечеловеческую выдержку. Или он и вправду голубой. Так или иначе, мы оба были чисты друг перед другом — и слава Богу.