Илья Варшавский - Человек который видел антимир

• Название: Человек который видел антимир
• Автор: Илья Варшавский
• Издательство: Знание
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1965

Научно-фантастические рассказы.

Художник Ю. МАКАРОВ.

---

— Шестьдесят, но какое это имеет значение?

— А сколько лет было потрачено на ваше обучение?

— Около шестнадцати лет.

— Это не считая того, что вас учили ходить, разговаривать, есть кашу ложкой, вести себя в обществе. Если вы все это сложите, то окажется, что больше трети вашей жизни ушло на обучение тому, что люди, жившие раньше вас, уже знали. А вот ваша кошка прекрасно могла бы обойтись без всякого обучения. То, что ей необходимо в жизни: умение находить себе пищу, ориентироваться в окружающем ее мире, чувствовать приближающуюся опасность, воспитывать котят, заложено в ней самой. Она просто пользуется тем, что передали ей ее предки.

— Но ведь это слепой инстинкт, а человека обучают тому, что относится к сознательной деятельности. Воспитание человека сплошь и рядом требует подавления животных инстинктов, заложенных в нашей природе.

— В этом-то вся беда! Природа, путем тончайшего анализа, отобрала полезный опыт, накопленный отдельными особями вида, и наиболее ценный сделала достоянием всего биологического вида. Ваша кошка безошибочно находит лечебную траву, когда она больна, а человека учат искусству врачевания десятилетиями.

— Но кошка может сама излечиться от одной, двух болезней, а человек создал медицину как научную дисциплину и установил общие законы не только лечения, но и профилактики болезней.

— Погодите, это еще не все. Волчонок, потерявший мать, не погибает и очень быстро учится делать все то, что делали его предки, а человеческий детеныш, будучи изолированным от человеческого общества, если и не погибнет, то все же никогда не научится человеческой речи, являющейся отличительным признаком человека от животного. Бобры, пчелы и муравьи, руководствуясь только инстинктом, строят изумительные по своей целесообразности сооружения. Попробуйте предложить человеку, никогда не видавшему жилья, построить себе дом. Легко представить, что из этого получится!

— Однако человек способен к творческой деятельности, на что ни муравьи, ни пчелы не способны, — возразил Соловьев.

— Совершенно верно! Но тем обиднее, что достижения человеческого разума, добытые им в борьбе с природой, не передаются по наследству. Ведь переходят же у животных условные рефлексы в безусловные, если они способствуют выживанию вида. Почему же человечеству не воспользоваться этим свойством для передачи по наследству накопленных им знаний?

— Не может же передаваться по наследству умение решать дифференциальные уравнения, — раздраженно сказал Соловьев. — Это чистейшая фантазия!

— А почему бы и нет? Для этого только нужно, чтобы это умение, хранящееся в индивидуальной памяти в коре головного мозга, перешло в наследственную память, хранилищем которой являются глубинные области мозга. Мозг имеет тончайший анализирующий центр, который оценивает приобретенные условные рефлексы и обладает вентильными свойствами, регулирующими отбор условных рефлексов для превращения их в инстинкты, передающиеся по наследству. Для этого центра существует только один критерий: биологическая целесообразность. Однако мы можем заставить его быть менее разборчивым и, так сказать, фуксом, протащить в инстинкт любой приобретенный условный рефлекс. Для этого нужно только временно подавить функциональные возможности этого центра.

— По-вашему выходит, что если бы я научил Джейн ходить на передних лапах, то это умение можно было бы передать ее потомству? — улыбаясь спросил Соловьев.

— Вот именно. Об этом я и хотел с вами поговорить. Мне удалось подобрать комбинацию алколоидов, воздействующих на мозговой центр, ведающий отбором условных рефлексов для превращения их в инстинкты. Под влиянием инъекций можно полностью парализовать его работу. Я проводил опыты с морскими свинками, но я плохой дрессировщик и мог проверить только передачу простейших рефлексов на звонок, связанных с пищей. Последующие поколения сохранили этот рефлекс с расщеплением в потомстве по обычной схеме.

Прошло больше недели, прежде чем Гарберу удалось уговорить Соловьева произвести опыт с Джейн, ожидавшей потомство.

В течение месяца на квартире у Гарбера Модест Фомич учил Джейн стоять на передних лапах. Перед каждым сеансом Гарбер вводил в спинной мозг кошки шприц розоватой жидкости.

По настоянию Гарбера Джейн была помещена у него в комнате. Соловьев ежедневно, приходил для продолжения занятий.

Придя однажды утром, он застал Гарбера в углу на коленях, кормящего котят из рожка.

— Ваша Джейн, — сказал Гарбер, — ведет себя очень странно. Она не обращает на котят никакого внимания и, кажется, не собирается их кормить. Похоже на то, что у нее совершенно отсутствует материнский инстинкт. Троих она задушила во время родов. Оставшихся трех я был вынужден изолировать от нее. Они очень плохо сосут молоко из рожка. Просто не знаю, что с ними делать!

— А где Джейн? — спросил Соловьев.

— Лежит на кухне и делает вид, что ее все это не касается.

Соловьев пошел на кухню.

— Джейн! — позвал он кошку, но она даже не повернула головы.

Котята нормально росли, и Гарбер с нетерпением ждал, когда же они начнут ходить.

Через несколько дней Гарбер сообщил Соловьеву, что Джейн ушла из дома. Все попытки разыскать ее оказались тщетными.

Однажды, поздно вечером, к Модесту Фомичу вбежал возбужденный Гарбер.

— Они стоят! — закричал он, преодолевая одышку. — Все трое на передних лапах! Идемте скорее!

То, что они увидели, превзошло все ожидания Соловьева.

Трое котят уверенно стояли на передних лапах.

Гарбер взял одного из них на руки, но он вырвался и вновь принял положение вниз головой.

— Что я вам говорил? — хихикнул Гарбер. — Теперь вы видели, Фома неверный?! Вы понимаете, что это значит? Выходит, что мысль о младенцах, знающих от рождения дифференциальные уравнения и правила грамматики, не так уж нелепа? Сегодняшний день, дорогой мой, откроет новую эру в истории человечества!

На следующее утро, не дождавшись чая, Модест Фомич помчался к Гарберу.

— Не могу понять, — сказал тот, — что с ними делается. Они не спали всю ночь. Торчат вниз головой в каком-то оцепенении. Я пробовал их насильно уложить в корзину, но у них при этом начинаются судороги. Они ничего не едят и не пьют.

Котята сдохли через три дня. Гарбер рассказал, что они все это время провели стоя на передних лапах.

С тех пор Модест Фомич перестал увлекаться дрессировкой животных. Аквариум с рыбками и попугая он подарил соседским детям.

Его часто ночью преследует один и тот же сон: истощенные младенцы в распашонках, исступленно решающие дифференциальные уравнения.

Он ежедневно появляется в «клубе пенсионеров», где до вечера играет в домино. В середине дня обычно появляется Гарбер, направляющийся к столикам с шахматами. Увидя друг друга, они с Соловьевым холодно раскланиваются.

Экзамен

Нужно было сдавать экзамен по английскому языку, и это приводило меня в смятение.

Я совершенно лишен способности к языкам. Особенно трудно дается мне заучивание слов. Впрочем, с правилами грамматики дело обстоит не лучше, особенно когда речь идет об исключениях, а их, как известно, в английском языке более чем достаточно.

День экзамена неуклонно приближался, и чем больше я зубрил, тем меньше оставалось в памяти.

Трудно перечислить все ухищрения, к которым я прибегал: то повторял задания непосредственно перед сном, то твердил их утром в постели. В конце концов я начал рифмовать английские слова с русскими, и дело немного продвинулось.

— Мы пойдем сегодня в лес?

— Иес.

— Или может все равно?

— Но.

— Так вставай же поскорей!

— Тудей.

К сожалению, дальнейшее развитие этого многообещающего метода ограничивалось моими поэтическими способностями.

Я уже потерял всякую надежду, когда случай свел меня с молодым аспирантом, занимающимся вопросами психологии обучения.

Достаточно было краткого разговора с ним, чтобы понять, как безрассудно я тратил драгоценное время перед экзаменом.

— Проблема, перед которой вы стали в тупик, — сказал он, глядя на меня сквозь очки с толстыми стеклами, — не нова. Человеческая память не может считаться неограниченной. Это усугубляется еще тем, что мы чрезмерно перегружаем участки мозга, в которых концентрируются сознательно приобретенные понятия. Чем больше усложняются окружающие нас условия, чем обширнее становится объем необходимых нам знаний, тем труднее заучивается то, что не может быть вызвано из недр памяти при помощи ассоциаций. Я думаю, что чем дальше пойдут в своем развитии люди, тем труднее они будут усваивать понятия, требующие механического запоминания и не связанные с уже приобретенными понятиями.

Теперь моя неспособность к языкам получила теоретическое обоснование. Может быть, это меня и утешило бы, если бы не приближающийся экзамен.